Завершилось все это безумие в небольшой студии в Швейцарии, короткое интервью на местной радиостанции. И тихий семейный вечер в доме Маркоффых. Без Ксюндии, ее не пригласили. Иногда снобизм предпочтительней любопытства. Мне показали дом, я смогла увидеть портрет. Амбер со снисходительной усмешкой взирала с него на окружающих, может, поэтому его так не любили дамы семейства Маркофф? Как бы велик ты не был, она всегда выше. Разговор закончился на приветствиях, стандартных фразах про погоду, а дальше, к счастью, солировала Гриетта. Через два часа рухнула на кровать в номере и мысленно закрыла проект. Все, больше никаких гастролей. Юрку пошлю, пусть осваивает территории. А то жаловался, что ему размаха не хватает. Утро наступило слишком рано, кофе, такси, аэропорт. И опять постоянное чувство, что кто-то смотрит через плечо, пытаясь влезть в личное и натоптать грязными сапожищами. Мне реально не везет, стояли на регистрацию в разные окна, в итоге она сидела со мной. Весь полет слушала музыку, наушники отгораживали от неуместных вопросов, попытки привлечь мое внимание распечатками игнорировала.

— Ого, как тебя встречают, — Ксюндия присвистнула, глядя на плакат с дурацкой надписью "Лотта, привет".

— К счастью, не меня.

Все эти плакаты — просто безвкусная пошлятина и желание уделать других. Ничего больше.

Наглость — второе счастье, Ксюндия влезла в мое такси, словно ее приглашали. Дорога горела красным, попросила высадить у метро, закрыла заказ, и дальше девочке пришлось свой путь оплачивать самостоятельно.

Вышла на станцию раньше, решила немного пройтись, прежде чем окунуться в рабочий хаос. Апрель был удивительно теплым в Москве, словно хотел перещеголять Европу, зелень, слишком ранняя, уже колыхалась на ветках, а скоро, не дожидаясь мая, начнут цвести сады. По пути мне попали еще парочка плакатов с надписью "Лотта, ты будешь?".

Планерка, сразу к Денису, до явления остальных успели обсудить пару насущных вопросов. Юрка пришел в ярко-оранжевой футболке с надписью "Лотта, ты станешь?" и припер еще несколько для сотрудников. Если у меня еще были сомнения, что это все имеет отношение ко мне, то огромный рекламный плакат "Лотта, ты будешь?" напротив моего окна не оставил сомнений. Закрыла шторы наглухо. Весь офис ходил в этих дармовых футболках. Город словно наводнился этими футболками с тупыми фразами. И всю дорогу домой меня сопровождали вопрошающие плакаты.

— Я и тебе прихватила, — привычно куря, сообщила соседка. Отказалась от халявы.

Вот уже и сюжеты по местным новостям с вопросами "Кто? Зачем? И что будет и станет?".

В современных домах никто никого не знает, мне же не повезло — все жили десятилетиями и знались между собой, даже из соседнего подъезда приходили с "и на тебя прихватил". Ярость возрастала с каждым "ходоком". Приходилось улыбаться, благодарить и отказываться — "уже есть, как мило, что обо мне вспомнили".

Хотелось исчезнуть, как когда-то давно. Пятнадцать лет назад, когда бежала из квартиры родителей. Мне так хотелось, чтоб они мной гордились, но мой диплом и победа на городской олимпиаде им не нужны, все было разорвано, под шипение матери и смех брата отец вывел меня из квартиры. "Никогда ее больше не пускайте" — указание для консьержа. Любопытство соседей, случайных свидетелей моего изгнания. Я долго бродила по городу. Темнота заставила спуститься в метро. Дурацкая, шальная мысль, что-то остановило в последний момент, и шаг с платформы не сделала. Тогда была готова шагнуть сама, а сейчас меня толкали под состав. Думала, что Павлина Напыщенного уже нет, а он все тот же, что и девять лет назад. Станешь. Будешь. Идиотство. Ему нужна показуха и толпа, вот пусть и получает. Только я в этом участвовать не буду. Не буду.

Чашка разлетелась на осколки. А вместе с ней и я. Ни боли, ни ярости, ни злости. Все ушло, осталась только пустота.

— Не буду и не стану, господин Греков. Мои ключи верните, от вашей квартиры висят в прихожей, там же и ваши вещи.

ГЛАВА Я

Несколько статей в желтых газетенках, одна из них авторства Ксюндии, правда, девочка организатором слегка ошиблась, и ей было обеспечено очень "приятное" общение с Сигером, который к собственному несчастью как-то вечером забирал меня с работы. Плакаты исчезали, футболки иногда возникали, но редко кто обращал на них внимание. Только билборд напротив окна да чужие ключи напоминали о недоделанном предложении. Если от надписи за окном избавиться не могу, то от ключей — сегодня же.

— Лоттка, доброе утро.

В кабинете Дениса ждала Ася. Подруга привычно обняла, приветствуя.

— Аська, а ты на работу собираешься?

— Да. С мужем чай выпью и пойду в свой дурдом.

— Может, прихватишь ключи, Греков забыл?

— Хорошо.

Вот за что я люблю своих подруг, вопросы не задают.

Вечером также никаких вопросов не было, почти.

— Я не собираюсь спрашивать, что у тебя с Грековым, и так ясно, но, черт возьми, его чуть скорая не увезла, когда я ему ключи передала.

— Не увезла же. Ничего не было и нет.

Пустота.

— Чай будешь?

— Нет. Лоттка, что с тобой?

— А что со мной? Все замечательно, завтра улетаю в Рим.

— Замечательно? Ты действительно считаешь, что все замечательно?

Пожала плечами, никто больно сделать не может, никто ничего не значит, ничего не интересует.

— Лотта, прошу тебя, пока не поздно, разберись в себе.

— Поздно?

— Ты уничтожаешь сама себя. Я не хочу потерять тебя, и никто из нас не хочет. Разберись со своей головой. А мы все будем рядом.

— Кто все?

— Люди, которые тебя любят и которым ты нужна.

— А вот нужны ли они мне?

— Надеюсь, что нужны. Лоттка, пожалуйста. Мне не нужна чокнутая крестная.

— А лучше не было кандидатов?

— Ден прав, ты дура, ты сама не понимаешь, какая ты классная, и как хорошо, что ты у нас есть.

— Я подумаю.

— Обещаешь?

— Да.

А что обещать, я уже все решила, всех в сад, и все.

Сегодня очередной банкет, я там приглашенная. Мужской костюм, усики и мускусный парфюм. Завершали образ шляпа и сигара. Опять обсуждались чужие победы и наши триумфы, корреспондент с какого-то канала подскочил ко мне, желая получить интервью.

— А заказчики вас любят?

— Мы ее обожаем, — грохнул рядом мужской хор, и меня оторвали от земли, я лежала, покуривая сигару на руках десятка своих работодателей. Эта фотка позже украсила общий холл нашей конторы.

Знакомый запах парфюма, и ноющая боль в затылке, напоминание о последней встрече. Мой кровный братец. Так, оказывается, не Маркофф решил треснуть по моей башке, чтоб получить украшения, а "любимая" семья.

— Валентин, — холодная любезная улыбка.

— Сука.

Мне даже не удалось что-то ответить, когда два кулака, Морозова и Егорова, свалили братишку, а Сигер за шкирку выкинул его за ближайшую дверь.

Морозов взял меня под руку и потащил в потаенный уголок.

— Слушай, Лоттка, мы с Мари решили рожать.

"Решили рожать". Не смогла удержаться, согнулась пополам от хохота.

— А я тут причем?

— Хочу, чтоб ты крестной была.

— Эээээ, это я хочу, чтоб она крестной была, — взревел Егоров.

— Она моей крестной будет, — пробасил Сигер.

— А ты до сих пор не крещенный что ль, — возмутился Морозов.

— Так, мальчики, спокойно. Буду крестной у всех, только вот вопрос, зачем вашим детям такое счастье? И кто из вас будет у моих детей крестным?

— Я, — громыхнуло трио.

— Понятно, а кто беременный?

Как выяснилось — никто, так что пока в крестных только у Аси и Дена. Не думаю, что это хорошая идея. Выбрали бы кого-нибудь из сильных мира сего.

Безразличие становилось скрывать все сложней, сказав пару слов благодарности и распрощавшись с организаторами, поехала домой.

Даже Рим оставил меня равнодушной, свадьба проведена, и больше мне там делать нечего. Гостиничный ужин, ожидание вылета. Собственная квартира словно чужая. Оставила вещи не разбирая, поехала на работу, через два часа встреча с заказчиком, нужно подготовиться. В офисе еще никого не было. Раскрыла шторы, вместо дурацкого вопроса увидела виллу, что ж придется закрыть их опять.

Сегодня предстоял серьезный разговор с шефом, но он, как чувствовал, то и дело ускользал. Только вечером на очередном банкете мне удалось его поймать.

— Знаешь, Лотта, я в декрет уйду.

— Что?

— То. Ася вот-вот родит, и я пойду в декрет.

— А кто фирмой будет управлять?

— Ты.

— Я уйти хочу.

— И я. Банкет другого и не заслуживает.

— Я из фирмы хочу уйти.

— Спятила.

— Нет.

— После моего декрета. Ну, или месяца через три? Тебе хватит мозги на место поставить? Федька скоро приедет, кто ему пироги будет печь?

— Купишь.

— Так, я даю тебе время все хорошо обдумать. А потом еще дам, если ответ мне не понравится.

— Он тебе не понравится. Ты же все мечтал меня уволить, сам мечтал, и вот я согласна, какие проблемы?

— Никаких, но ты не уйдешь… так не уйдешь.

— Как так?

— Разбитой, Лотта, когда ты будешь в норме, мы вернемся к этому разговору.

— Я в норме.

Ден повернул меня к зеркалу и заставил рассматривать мое отражение. Да все в порядке, ну немного серая, ну мешки под глазами, ну взгляд потухший, все как обычно.

— Завтра с утра поговорим, а сейчас по домам.

Разговор не шел, единственное на чем договорились — три месяца, и то больше из-за манипуляций Дена согласилась.

Очередной выезд. Вена. Красота невероятная вокруг. Есть несколько часов. Но вместо прогулки — номер отеля, кровать и пустота, что уже не спасала, а разрушала.