— Ну же, ну же, — вдруг проговорил Эдвард. Он взял ее пальцами за подбородок и приподнял лицо к свету. — Это что, слезы?

Пегги быстро заморгала. Она стыдилась своей слабости.

— Нет, — прерывающимся голосом возразила она. — Я просто… что-то попало в глаз.

— Не верю. — Эдвард достал из кармана жилета белый льняной платок и промокнул его кончиком уголки блестевших зеленых глаз. — Пегги, в чем дело? Вы можете рассказать мне?

Тронутая теплотой, зазвучавшей в его голосе, Пегги потупила глаза.

— Я не смею, — едва слышно прошептала она.

— Расскажите мне. Разве не я прогнал ужасного священника? И омерзительного лорда Дерби! Может, и здесь я смогу помочь.

— Вы не сможете, — промолвила Пегги и вдруг разрыдалась.

Эдвард был так изумлен, как если бы в замке вдруг разразился ливень. Он тихо выругался, затем, оглядев коридор, потянулся к ее двери.

— Проходите, — скомандовал он. — Мы — я и вы — все обсудим. Прямо сейчас.

У Пегги не было сил протестовать. Она никак не могла прекратить плакать. Вконец расстроенная, она побрела прямо к кровати и, бросившись на постель, уткнулась в подушки. Ее совершенно не заботило, что делал Эдвард. Люси, судя по всему, ушла вниз поужинать, оставив комнату в полной темноте, — спальню освещали только блики затухавшего в камине огня. Пегги услышала, как Эдвард запер за собой дверь, чтобы им никто не помешал.

Если он и посчитал поведение Пегги необычным, то никак не показал этого. Когда девушка наконец немного успокоилась и подняла голову от ставшей совершенно мокрой подушки, она увидела, что Эдвард стоит неподалеку от кровати. Он с непроницаемым лицом смотрел на Пегги, руки были скрещены на груди.

— А теперь, — проговорил он, — вы не против того, чтобы рассказать, в чем же все-таки дело?

Пегги всхлипнула. Не было больше смысла избегать этого разговора. В конце концов, он все равно услышал бы это от кого-нибудь другого. Глубоко вздохнув, Пегги начала:

— Я… Я услышала, как несколько дам сплетничали.

— Да? — Тон Эдварда вряд ли можно было назвать заинтересованным. — У дам в обычае этим заниматься. Что конкретно они говорили?

Она не могла удержаться, чтобы не всхлипнуть в последний раз.

— Что… что ваш брат Джон погиб на дуэли из-за моей сестры Кэтрин.

Она быстро взглянула на Эдварда, чтобы увидеть, как он воспринял это известие. Тот чуть крепче сжал челюсти.

— Понятно, — отозвался он. Голос оставался бесстрастным. — Интересно, откуда эти дамы услышали такую небылицу?

— Я… Не знаю, — солгала девушка. Она не посмела сказать, что слух распустила виконтесса. Роулингз опять мог заподозрить ее, Пегги, в ревности…

Эдвард опустил руки и подошел к кровати. Пегги, чуть задрожав под его прямым взглядом, старалась не поддаться испугу. Она подняла подбородок и храбро уставилась на Эдварда, хотя понимала, что преимущество у него, поскольку он стоит, а она лежит, утопая в собственных юбках.

— Это правда? — просто спросил он.

Пегги сморгнула, но собралась с духом и снова взглянула ему в глаза.

— Да, — сказала она.

На скулах Эдварда ходили желваки, как будто он боролся со своими чувствами. Когда ему, наконец, удалось успокоиться, он резко спросил:

— Откуда вы знаете?

— Она сама мне сказала.

— Но ведь ваша сестра умерла в Италии всего через несколько месяцев после Джона… — Увидев, что девушка покачала головой, Эдвард вдруг охрип. — Что… что вы говорите? Что… ваша сестра не умерла?

— Да. — Пегги очень старалась, чтобы ее голос не дрожал.

— Для чего? Для чего было лгать? — Слова вылетали быстро и отрывисто, будто каждое по отдельности исторгалось из его души.

— Так лучше. — Пегги села, беспомощно разведя руками, которые до сих пор были в бальных перчатках. — Лучше, чтобы люди считали ее умершей. Поверьте мне.

— Почему? — Эдвард уже не мог сдерживать себя. Он подался вперед и схватил обнаженные плечи Пегги. — Почему вы пошли на обман?

— Потому, что она умерла, — твердо сказала Пегги. — Кэтрин Макдугал мертва, понимаете?

Пальцы Эдварда крепче сжали ее плечи, он наклонился к девушке, чтобы лучше видеть ее лицо, их губы оказались в нескольких дюймах друг от друга.

— Где она? — При каждом слове он тряс ее за плечи. — Где… Кэтрин… Роулингз?

Пегги так яростно покачала головой, что диадема сдвинулась на один глаз, придав девушке ухарский вид.

— Я не могу сказать вам! Пожалуйста, не заставляйте меня отвечать. Так будет лучше. Пожалуйста, Эдвард!

Увидев, что слезы вот-вот закапают из-под длинных ресниц Пегги, а нижняя губа предательски задрожала, Эдвард резко отпустил ее плечи. Со стоном разочарования, смешанного с яростью, он бросился к дальней стене и, припав лбом к собственному кулаку, затих.

Пегги, мысли которой совершенно смешались, перевернулась на живот и уткнулась лицом в ладони. Зачем, ну зачем она сказала ему? Она хотела держать все это в тайне, глубочайшей и самой страшной тайне. А Эдвард одним-единственным вопросом заставил ее рассказать столько, сколько она никогда и никому не рассказывала.

Ну что ж, она могла тешить себя мыслью о том, что он не узнал самого худшего и, будь на то воля Божья, никогда не узнает.

Но что теперь будет? Она сглупила с самого начала, решив, что может приехать сюда и жить под одной крышей с этим человеком. Он приглянулся ей с самого первого момента, Пегги знала, что это принесет неприятности. И вот сейчас рушился мирок, который она с таким тщанием выстроила на обмане, обмане всевозможного рода.

Подняв голову, Пегги увидела, что Эдвард замер, его взгляд был устремлен в стену, плечи сведены от напряжения. Девушка бросила неуверенный взгляд на запертую дверь. Внизу оркестр заиграл вальс. То был другой мир, мир воспитанных в нежности, хоть и совершенно беспринципных леди и джентльменов, мир, где для Пегги не нашлось места. Да она никогда и не хотела быть частью этого мира. Особенно сейчас.

Теперь она осознала, как наивно было полагать, что придуманная ею схема когда-нибудь сработает. Возможно, самым достойным выходом было бы признать поражение и вернуться в свой мир, где необходимо экономить на уголь и готовить корзинки с едой для людей, которые отнюдь не беднее тебя…

Пегги села, плечи ее были бессильно опущены. Итак, сейчас она попросит лорда Эдварда оставить ее, потом позвонит Люси, чтобы та помогла ей собрать вещи. Утром, пока все еще будут спать, она закажет экипаж и незаметно уедет. Она не станет прощаться с Джереми. Она этого просто не вынесет. Но она оставит мальчику записку, да, записку. В ней она не станет обвинять Эдварда, ведь в случившемся нет его вины. Она просто напишет, что очень соскучилась по Эпплсби и решила вернуться. Да, она напишет именно так. Джереми будет переживать, но постепенно забудет обо всем. В конце концов, теперь у него есть дядя Эдвард.

И они, даже если попытаются, не смогут найти ее. Потому что она не поедет в Эпплсби. Она поедет в Лондон и устроится работать нянькой, или гувернанткой, или даже акушеркой. Будет нелегко, но Пегги доводилось сталкиваться с трудностями. Она выдержит.

— Куда вы? — Слова Эдварда хлестнули из темноты, которая его скрывала.

Пегги едва успела подняться с кровати, когда его грозный окрик заставил ее застыть на месте. Не глядя на него, она пробормотала:

— Хотела позвать Люси.

— Зачем? — Тон был резким и одновременно укоризненным.

— Чтобы собраться.

— Собраться? Собраться спать?

Пегги повернулась к нему. Она плохо видела Эдварда в полутемной спальне, но ее сердце забилось так же сильно, как бывало, когда он находился совсем рядом.

— Я уезжаю, понятно? — Ей удалось произнести эти слова с деланным высокомерием, едва сдерживая дрожь в голосе. — Утром уеду. Вам придется одолжить мне на день ваш экипаж.

Эдвард вышел из тени. Он, нахмурившись, смотрел на девушку.

— О чем вы говорите?

— Я хочу уехать, пока вы не вышвырнули меня вон. Это была глупая затея, детская. Я думала, что мне удастся скрыть от вас, что Кэтрин не умерла. Одно дело таиться от Джереми. Но от вас… В общем, простите меня. — Теперь она смотрела на ботинки Эдварда, хотя из-за слез почти ничего не видела. — Не знаю, что еще сказать, кроме…

— Это что, прощание? А могу я спросить, куда это вы собрались ехать в моем экипаже?

Пегги показалось, что тон лорда Эдварда стал вызывающим, и она вздернула подбородок.

— К себе в Шотландию.

— Черта с два вы уедете!

Пегги ошеломила реакция Эдварда. Он рванулся вперед и вновь схватил ее за плечи.

— Завтра утром вы никуда не поедете в моем экипаже, ясно? А если вы попытаетесь, то я все равно узнаю, куда вы направились, и сам привезу вас назад, даже если придется перебросить вас через плечо и пешком, шаг за шагом, нести до самого Роулингза! Я ясно все объяснил, Пегги?

Встревоженная Пегги безмолвно кивнула. Но Эдвард еще не закончил. Его пальцы впились в ее обнаженные плечи, и он срывающимся голосом крикнул:

— Как ты смеешь? Как смеешь ты, маленькая бездушная разбойница, угрожать отъездом! Бог мой, неужели ты думаешь, что меня волнует, что твоя сестра сделала с моим братом или что мой брат сделал твоей сестре? Все прошедшие дни я мог думать только о тебе. Я хочу тебя с того самого момента, как в первый раз ты налетела на меня у той двери в Эпплсби. И будь я проклят, если опять буду играть в эти твои смешные игры…

Наклонившись к ее губам, Эдвард крепко прижал девушку к себе. Пегги выставила вперед обе руки, чтобы остановить бешеный натиск его губ и языка, но наткнулась лишь на накрахмаленную сорочку и упругие мышцы под нею. Обхватив девушку за тонкую талию, Эдвард всем своим весом придавил ее спиной к подушкам. Его губы, казалось, были повсюду. Жар бедер Эдварда обжигал ее ноги, жесткая щетина царапала ее нежную кожу. Но лишь одна мысль крутилась у нее в голове. «Он хочет, чтобы я осталась, — думала Пегги, у которой от счастья шла кругом голова. — Он хочет меня!»