Будто ощутив неловкость ситуации, Эдвард убрал руку с тонкой талии Пегги. При этом, однако, он снял плащ и, невзирая на все протесты, набросил на плечики девушки. Плащ был таким большим, что Пегги буквально утонула в нем. Освободившись от нескромного объятия, она качнулась от ветра, ощущая жжение в тех местах, которых касался Эдвард. Щеки горели, и девушка потупила взгляд, чтобы не встретить ничьих глаз.

Тем не менее, Джереми знал свою тетушку слишком хорошо, чтобы его могли обмануть попытки Пегги вести себя как ни в чем не бывало.

— Ты больна, — заявил он, подойдя вплотную. — Почему же ты молчала?

— А что бы это изменило? — Она протянула руку и поправила мальчику шапку, натянув ее на уши. — Это не ускорило бы прибытие помощи.

Джереми смутился:

— Нечего меня опекать. Это о тебе надо позаботиться. — Выпятив грудь, он обратился к лорду Эдварду: — Думаю, дядя, тебе лучше увезти ее. Она не так сильна, как хочет казаться.

Услышав это заявление, Пегги чуть не рассмеялась, но поперхнулась, когда подняла глаза и увидела, что лорд Эдвард направляется к ней с выражением мрачной решимости.

— Вы едете со мной, — проговорил он не терпящим возражений тоном.

Пегги инстинктивно попятилась, со страхом посмотрев на жеребца.

— Ну нет, — запротестовала она, как оружие подняв свою муфту. — Все нормально. Я подожду здесь с сэром Артуром. Берите Джереми. Ему скорее понравится ехать верхом на… на… вот этом.

Но все ее протесты были напрасны. Хоть она и успела отступить на шаг, пальцы Эдварда поймали ее запястье, а в следующее мгновение девушка вдруг оказалась у него на руках. Эдвард подсадил Пегги в седло с такой легкостью, будто она была не тяжелее младенца, при этом его пальцы практически сошлись на туго затянутой в корсет талии. Пегги, очутившись на огромном коне так высоко над землей, не смогла удержаться, чтобы не вскрикнуть.

— С вами все в порядке? — спросил Эдвард, вглядываясь в лицо девушки.

Она с трудом проглотила вдруг вставший в горле ком и кивнула, пряча охвативший ее ужас за внешним безразличием, и с деланным спокойствием принялась укладывать свои юбки на крупе животного. В душе же Пегги лихорадочно молилась, чтобы не выкинуть какой-нибудь глупости вроде обморока.

Эдвард бросил свое мощное тело в седло позади нее, снял с девушки плащ, набросил себе на плечи и укрыл им Пегги. Его рука вновь бесстыдно обвила ее талию, но на сей раз девушка была благодарна за поддержку — это добавляло ей уверенности. Так, если бы она все же лишилась чувств, лорд Эдвард успел бы подхватить ее, прежде чем она упала бы на землю.

— Герберт, — сказал лорд Эдвард, разбирая поводья, — вы с его светлостью дождетесь здесь повозку. Она должна вскоре подойти.

— Конечно, — закричал сэр Артур. — Превосходно, милорд. И быть может, по пути нам удастся заехать к лекарю. Привезем его в поместье, чтобы он осмотрел рану мисс Макдугал.

Оказавшись сжатой сильными ногами Эдварда, Пегги постаралась сесть как можно ровнее, ее щеки пылали румянцем. Даже через платье и кринолин она ощущала прижатое к ее ягодицам массивное естество мужчины, а ее спина прикасалась к его твердой груди. Их недавнее объятие, по ее мнению, излишне интимное, было совершенно безвинно по сравнению с бесстыдством, с которым седоки сейчас прижимались друг к другу. Пегги попыталась унять свое бешено заколотившееся сердце, полностью сознавая, что для Эдварда с его опытом все это привычное дело. А что такого, всего-то поездка через торфяник. Что может быть скучнее?

— Ну, тогда прощайте, — обратился Эдвард к сэру Артуру и Джереми, подобрав повод захрапевшего коня. — До встречи в Роулингзе.

И они тронулись в путь, причем жеребец рванул с такой скоростью, что у Пегги вновь перехватило дыхание. Отбросив муфту, она что было сил вцепилась пальцами в обнимавшую ее руку лорда Эдварда, и тот, отвечая на ее порыв, с удовольствием сильнее прижал к себе девушку.

— Похоже, вы не амазонка? — прокричал он.

Пегги с усилием сдержалась, чтобы не ответить колкостью. Было бы крайне неумно вступать в перепалку с единственной опорой, которая удерживала ее от неминуемой смерти под копытами.

Они неслись вскачь по бездорожью, их, словно плетью, хлестало снегом, а ветер творил нечто невообразимое с волосами Пегги, несмотря на ее новый капор. Девушка сильнее вжала голову в грудь лорда Эдварда и принялась молиться. В первую очередь она молила Бога, чтобы он сохранил ее от падения с коня. Во-вторых, Пегги желала лорду Эдварду умереть от самой вульгарной болезни, однако, как она зрело рассудила, с этим вполне можно было повременить до их приезда в поместье Роулингзов.

Когда храпящий жеребец перешел на легкий галоп, Пегги почувствовала, как рука Эдварда чуть ослабила объятие. Он спросил ее в меховой капор:

— Вы хорошо себя чувствуете? Не устали?

— О, конечно, — ответила Пегги сквозь зубы. — Спасибо, я в полном порядке.

— Вы не очень убедительно лжете, я прав? — усмехнулся лорд.

— Я ведь дочь священника, — парировала Пегги. — Не стоило ожидать, что я могу быть хорошим лжецом. С другой стороны, мой племянник умеет лгать просто восхитительно.

— И эта особая черта, должно быть, унаследована со стороны отца, — с ухмылкой проговорил Эдвард.

Пегги покачала головой. У нее стучали зубы, но она надеялась, что лорд Эдвард спишет это на холод и не подумает, что она до такой степени испугана скачкой.

— О, я не стала бы утверждать это так категорично. Кэти всегда была склонна к выдумкам.

— Да нет, Джереми сын своего отца, это точно. Копия Джона в этом возрасте. — Голос лорда Эдварда зазвучал сухо. — Для вашего отца, должно быть, явилось ударом то, что ваша сестра и мой брат сбежали. Вы помните, как это было?

— Конечно, помню, — сказала Пегги и охнула — вовсе не из-за воспоминаний, а из-за того, что конь перескочил через большую канаву. Когда к ней вернулся дар речи, она продолжила: — Тогда мне было столько же лет, как теперь Джереми. Знаете ли, у десятилетних детей все хорошо укладывается в памяти.

Если лорд Эдвард и услышал, что у нее задрожал голос, то сделал вид, что не заметил этого.

— Что собой представляла ваша сестра? Ясно, что на вас она не походила, раз была отъявленной лгуньей.

Пегги в смущении постаралась отодвинуться от него. Впереди она по-прежнему не могла разглядеть ничего, кроме белой пелены и тяжело нависшего свинцово-серого неба.

— Похожа на меня? Нет, нисколько.

— Совсем не похожа на вас? Трудно поверить. Наверняка Кэтрин была прелестна, как вы.

Пегги, если бы только могла, вытянула бы шею, чтобы заглянуть Эдварду в лицо, поскольку по тону никак не могла сообразить, издевается он или нет. Однако при попытке обернуться ветер бросил ей в лицо целую пригоршню снега. Девушка быстро спрятала голову на груди Эдварда. Ну и черт с ним! И с какой стати ему пускаться во флирт сейчас, когда она совершенно беспомощна? У него была целая неделя в Лондоне, чтобы попытаться добиться ее, но вместо этого лорд Эдвард совершенно ее игнорировал. Отвратительные существа эти мужчины.

— Кэтрин очень привлекательна, — кивнула она, немного помолчав. Хоть в такую погоду, да еще верхом, поддерживать разговор было нелегко, Пегги должна была признать, что беседа отвлекает ее и от холода, и от навязчивого опасения упасть с коня. И неуверенно добавила: — Но красивое лицо не обязательно говорит о красоте души.

Эдвард рассмеялся:

— Слышу речь истинной дочери священника. Вы не одобряли поведение Кэтрин, да? Она и Джон, как я понимаю, ничуть не жалели о содеянном…

— Наверняка нет, — фыркнула Пегги. — Для них это был бесконечный праздник. Беспутный образ жизни в конце концов уничтожил их, оставив невинное дитя сиротой…

— Которое вы приняли на воспитание. — Эдвард теперь смотрел на нее сверху вниз, задумчиво улыбаясь. — Неудивительно, что вы придерживаетесь либеральных взглядов. Вы, должно быть, невысокого мнения о дворянстве, если судите обо всем сословии только по моему брату. Джона вряд ли можно было назвать ответственным, касалось ли это финансов или любой другой области жизни…

— А кто из представителей вашего класса за что-нибудь отвечает? — рассердилась Пегги. — Я даже представить себе не могу какого-нибудь члена палаты лордов, который больше пекся бы о простых людях, чем о своем кармане!

— Не очень-то мне нравится спорить о политике с зеленоглазой дочерью священника среди пурги, — заметил Эдвард, и теперь в его голосе явственно звучал смех. — Но в оправдание моей семьи должен сказать, что если бы у вас или вашего отца возникла мысль связаться с нами, мы бы по крайней мере проследили, чтобы у вас были средства на содержание Джереми.

— Ничего себе! — вскричала Пегги, позабыв обо всех своих страхах. — Вы ожидали, что мы приползем из Эпплсби на коленях как попрошайки, когда ваша семья ясно дала понять, что после женитьбы Джона и Кэтрин не желает иметь с нами ничего общего? Почему, совсем ничего не зная о нас, вы все с самого начала нас возненавидели?

— Ну-у, полегче, — со смехом произнес Эдвард, он будто успокаивал ретивую кобылу. — Вы все свалили в одну кучу. Я не отвечаю за действия моего отца, как бы я им ни противился. — Услышав, что Пегги недоверчиво хмыкнула, он с горячностью продолжал: — Истинный Бог, я говорю правду, мисс Макдугал. Я был в Оксфорде, когда Джон и ваша сестра сбежали.

— В самом деле? И он ничего не рассказывал вам о своих планах?

— Мы никогда не были близки. Мы были не совсем похожи…

Эдвард замолчал в недоумении, услышав, что девушка, забыв о хороших манерах, грубо фыркнула. Она не могла смолчать, хотя ее отец вряд ли одобрил бы такое поведение.

— Какое преуменьшение!

— Я что, так сильно отличаюсь от Джона? — неуверенно поинтересовался Эдвард.

Пегги стало интересно, о чем говорит Эдвард. Разве он не знал, что его брат Джон был неуравновешенным пьяницей-сквернословом? Пегги так и не смогла понять, что Кэтрин в нем нашла, за исключением смазливого лица… и, как казалось, бездонного кошелька.