— Что случи… — начала она, но не договорила, заметив, что на балкон вслед за Конрадом вышел адъютант дона Мигеля.

Он поцеловал ей руку, поклонился Квинтеро и сказал:

— Его превосходительство готов принять вас.

Чувствуя себя школьницей, Камала последовала за мужчинами в гостиную, где дон Мигель принимал их в первый раз.

Когда они вошли, хозяина дома там не было. Он появился лишь через несколько минут, по-прежнему одетый в черное, но в белой рубашке с жабо и высоком галстуке, украшенном бриллиантовыми заколками размером с шиллинг.

Камала сделала книксен. Впрочем, ей показалось, что дон Мигель смерил оценивающим взглядом не ее, а платье, отводя ей самой второстепенную роль.

Затем он обратился к Конраду с ничего не значащими, но весьма цветистыми речами, не обращая внимания на сеньора Квинтеро, как будто того вообще не было в комнате.

Вскоре обмен любезностями закончился, и все отправились за стол.

Банкетный зал оказался не менее впечатляющим, чем "тронный". Стены здесь были инкрустированы золотом и увешаны картинами в дорогих резных рамах.

Стол, за который они сели, был покрыт кружевной скатертью и уставлен дорогой посудой, как и платье Камалы щедро усыпанной бриллиантами.

Камни были настолько прекрасны, что Камала не удержалась от восхищенного восклицания.

Дон Мигель сел во главе стола на стул с высокой спинкой, обтянутой прекрасно выделанной испанской кожей. Его гостья села справа от него, ее "брат" — слева.

— Вам нравятся мои украшения? — спросил хозяин дома.

— О да, конечно, ваше превосходительство, — ответила Камала. — Они сказочно красивы! Сомневаюсь, что где-либо в мире отыщутся им равные!

— Приятно слышать, — заметил польщенный дон Мигель. — Возможно, вы удивитесь, если я вам скажу, что они были сделаны на заказ моими собственными ремесленниками.

— Это бесподобно, — вступил в разговор Конрад. — А я было подумал, что эти старинные сокровища привезены из Испании.

— Оригиналы действительно были доставлены оттуда, — ответил дон Мигель, — но я научил индейцев воспроизводить их с почти идеальной точностью. Разумеется, драгоценные металлы и камни я также выбирал лично.

— Сеньор Квинтеро по пути в Мексику рассказывал нам о прекрасных алмазах, которые здесь добывают, — сообщила Камала. С этими словами она прикоснулась к бриллиантам на своем новом платье. — Я должна поблагодарить ваше превосходительство за то, что вы любезно предоставили мне это прекрасное платье, чтобы я могла выйти в нем к ужину, — добавила она.

— Предоставил? — с негодованием произнес хозяин дома. — Это мой подарок вам!

— Я не… — начала было Камала, но, заметив нахмуренные брови Конрада, закончила фразу совсем не так, как намеревалась: — …могу найти слова, чтобы выразить вам свою признательность за ваш щедрый подарок.

— Вам нет необходимости меня благодарить, — высокомерно ответил дон Мигель и тут же переменил тему разговора. — Завтра, — проговорил он, повернувшись к Конраду, — вы увидите "Санта-Марию", мой новый клипер, построенный в Америке.

— Я видела, как ваш корабль подплывал к берегу, — вмешалась в разговор Камала. — Он великолепен, как и все, что я вижу здесь.

— Рад, что вы так думаете, — произнес дон Мигель. — Мой девиз — только самое лучшее. Я не держу ничего, что уступало бы вещам, какими обладают другие люди. — Его взгляд на мгновение задержался на Камале, и он добавил: — Многие индейцы обладают даром ясновидения. Когда я родился, мне предсказали, что я буду править этой страной. Недавно мне нагадали кое-что другое.

— Что же? — не удержалась от вопроса Камала. — Что я встречу королеву, — последовал ответ.

— И такие пророчества сбываются? — спросила Камала.

— Эта ясновидящая никогда не ошибается, — ответил дон Мигель. — Она нагадала, что моя королева будет светлокожей и приедет ко мне из-за моря.

Он вновь говорил тем же странным тоном, что и в первую их встречу.

— Ваш клипер — истинная царица морей, — вступил в разговор Конрад. Он уже понял, куда клонит хозяин дома. — Я тоже видел, как он вечером заходил в бухту, и с первого взгляда понял, какой прекрасной маневренностью он обладает, не говоря уже о том, что и по другим показателям ваш клипер во многом превосходит любой другой корабль.

— Через несколько дней я собираюсь отправиться в Испанию, — сообщил дон Мигель. — После этого путешествия я смогу сказать, насколько вы правы в своей оценке "Санта-Марии". Впрочем, я уверен, что вы не ошибаетесь.

— Я не предлагаю вам устроить со мной соревнование на скорость по пути в Европу, — произнес Конрад.

— Разумеется, нет, это было бы самонадеянно с вашей стороны, — высокомерно ответил дон Мигель.

Конрад же, немного помедлив, добавил:

— За время моего пребывания в Мексике я надеюсь найти груз, который стоило бы перевезти в Европу. Думаю, ваше превосходительство, вам известна вместимость трюмов нашего клипера.

Испанец посмотрел на него, как на дерзкого мальчишку, посмевшего вмешаться в разговор взрослых.

— Груз? — спросил он.

— Да, груз, ваше превосходительство.

Возникла пауза. Похоже, что дон Мигель не имел ни малейшего намерения предлагать Конраду какой-либо товар.

Камала подумала, что было бы разумнее обсудить этот вопрос сначала с адъютантом, сидевшим за столом рядом с ней, однако решила, что сейчас не время для таких разговоров, и поспешила избрать новую тему.

Ужин получился долгим, однако блюда оказались очень вкусными, непривычными и совсем не похожими на то, что Камале приходилось пробовать раньше.

Были поданы перепела и красные куропатки, приготовленные с различными травами и пряностями, а также какие-то необычные грибы, плоды авокадо и мушмула, абрикосы, гранаты и прочие тропические фрукты.

Все яства были разложены по золотым и серебряным блюдам, за исключением десерта, поданного на севрском фарфоре.

Камала надеялась, что матросов тоже неплохо кормят: к концу путешествия экипаж "Афродиты" изрядно оголодал, и, хотя Конрад и постарался улучшить их рацион, скудная и неаппетитная пища не отличалась разнообразием.

Когда ужин закончился, все вышли на несколько минут во внутренний дворик, где гости наперебой принялись восторгаться буйным разнообразием тропических цветов, высаженных вокруг фонтана. Здесь царила приятная прохлада, сменившая жару душного дня.

Подышав свежим воздухом, они вернулись в салон, который, как предположила Камала, хозяин любил больше других комнат в этом доме. Дон Мигель предложил гостям присесть, после чего отдал распоряжение адъютанту.

Тот вышел и через несколько минут вернулся с коробочкой, обтянутой черной кожей, и передал ее хозяину.

Внутри, на черном бархате, покоилось поразительной красоты бриллиантовое колье, красивее которого Камала не видела никогда в жизни. Бриллианты были огромны и сверкали, как звезды.

— Какая красота! — вырвалось у Камалы.

Дон Мигель встал и, держа колье обеими руками, подошел к ней и надел украшение на шею.

Она была слишком растерянна, чтобы помешать ему. Испанец щелкнул застежкой прежде, чем она поняла, что он сделал.

Камала попыталась мысленно успокоить себя: по всей видимости, хозяин дома всего лишь рисуется перед ней, желая показать, сколь приятным может быть обладание такой дорогой вещью, однако дон Мигель сказал:

— За ужином я поведал вам о том, что мне нагадали встречу с королевой. По словам ясновидящей, она должна быть красавицей и приплыть из-за моря. Как только я увидел вас входящей в мой дом, я понял, что пророчество сбылось!

Камала удивленно посмотрела на него, решив, что ослышалась, однако дон Мигель не сводил с нее глаз.

Конрад не совсем понял его слова. Нахмурив брови, он наблюдал за действиями хозяина дома. Теперь же он посматривал на испанца с подозрением.

— Я не понимаю… не понимаю ваше превосходительство… — нервно заговорила Камала, чувствуя, что ее голос потерялся в пространстве огромной комнаты.

— Тогда позвольте мне уточнить сказанное, — ответил дон Мигель. — Если вы желаете, то я могу повторить мои слова по-английски. Вы.

Станете. Моей женой. И королевой.

Конрад с сердитым видом повернулся к сеньору Квинтеро:

— О чем он, черт побери, говорит?

Квинтеро бросил на него испуганный взгляд.

— Он просит вашу сестру стать его женой, — ответил он.

— Но это же смехотворно, это оскорби тельно! — вспыхнул Конрад, вскакивая с кресла. — Оскорбительно! — повторил он.

Это слово эхом пролетело через всю комнату.

— Нет, нет, прошу вас, будьте благоразумны! — взмолилась Камала.

Она встала, подошла к нему и взяла за руку, желая, чтобы он успокоился. Посмотрев на дона Мигеля, она заговорила по-английски, чтобы Конраду были понятны ее слова.

— Для меня это великая честь, ваше превосходительство, удостоиться от вас столь лестного предложения сочетаться с вами браком. Благодарю вас, однако я не могу принять столь любезное предложение стать вашей женой.

— Вы отказываете мне?

В вопросе прозвучало нескрываемое недоумение, помимо которого Камала уловила в голосе испанца и скрытую угрозу.

— Ваше превосходительство, вы должны понимать, что мы едва знакомы…

— Здесь, в Мексике, в моем королевстве, браки устраиваются без учета мнения женщины.

Эти слова дон Мигель произнес по-испански. Камале тотчас сделалось страшно. Внутренний голос подсказывал ей, какая опасность их ожидает.

Было видно, что Конрад едва сдерживается, чтобы не дать выход гневу. Нет, только не это! Нельзя допустить, чтобы хозяин дома оскорбился, иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

— Признаюсь вам, ваше превосходительство, — произнесла Камала, — мы очень устали. Давайте лучше продолжим этот разговор завтра. Мой брат — мой единственный защитник, и в нашей стране девушке моего возраста недопустимо выходить замуж без согласия родственников.