К их числу относились матрац, простыни, покрывала и одежда, которую капитан носил после отплытия от Азорских островов.

— Это ужасная потеря, мисс, — посетовал Спайдер. Было видно, что уничтожение матраца и постельного белья опечалило его сильнее, чем смерть хозяина.

По приказу нового капитана каждый уголок на корабле и каждая вещь были вычищены и подверглись обеззараживанию уксусом.

Лишь однажды Камале удалось побыть наедине с Конрадом: когда она ужинала в кают-компании, он вошел и остановился в дверях, залюбовавшись ею. В легком белом платье она была очаровательна.

При виде его ее лицо озарила счастливая улыбка, а глаза удивленно округлились.

— С вами все в порядке? — спросил он.

— Вы же сами видите.

— Знаете, Камала, вы не представляете себе, насколько мне легче оттого, что я перестал тревожиться за вас!

— Вы по-прежнему любите меня?

Камала произнесла эти слова на одном дыхании, очень тихо, но Конрад все-таки услышал их.

— Настанет день, и я скажу, как сильно люблю вас, — ответил он и посмотрел на нее долгим взглядом.

В его глазах вспыхнул огонь. Конрад резко развернулся и, стремительно выйдя из кают-компании, закрыл за собой дверь.

— По-моему, все закончилось, — объявил Конрад через пять дней после смерти капитана. Больше тревожных признаков опасной болезни не наблюдалось.

— Однако я все-таки не рискнул бы заходить в Гавану, — сказал сеньор Квинтеро. — Боюсь, там нас заставят пройти трехнедельный карантин, и есть вероятность, что он может продлиться больше, а ведь нет ничего более скучного и утомительного, чем провести на якорной стоянке несколько недель, не имея возможности сойти на берег.

— Совершенно верно, — согласился с ним Конрад, — но мы останемся без еды, если будем без остановки двигаться к берегам Мексики.

Позднее он объяснил обстановку экипажу и сообщил о том, что намерен сделать, причем сказано все это было в доверительной манере, какую покойный Ван Вик точно счел бы ниже собственного достоинства.

Как Конрад и предполагал, матросы единодушно согласились с ним и ответили, что желают добраться до Мексики как можно быстрее, не заходя в Гавану.

В целом же вопрос этот решила за них погода: попав в свирепый шторм, корабль был вынужден идти впереди ветра, не отклоняясь от курса, так что Куба и другие острова неизбежно оставались в стороне.

Буря крепчала с каждой минутой, и Конрад, опасаясь за сохранность клипера, день и ночь проводил на палубе.

Корабль постоянно заливало водой, но промокшие до последней нитки матросы стойко выполняли свои обязанности.

На третий день неукротимого шторма, когда под натиском ветра угрожающе затрещали мачты, Камале сделалось страшно.

"Что будет, если корабль пойдет на дно?" — терзала ее одна и та же мысль.

Она находилась в кают-компании, когда туда вошел Конрад.

— Мы приближаемся к Мексиканскому заливу! — с порога сообщил он.

Несмотря на измученный вид, в его голосе слышалась радость.

— Слава Всевышнему! — воскликнул Квинтеро.

— Отныне шторм будет ослабевать, — сказал Конрад. — Я велел Спайдеру приготовить хороший ужин. По-моему, мы его заслужили.

Камала же подумала, что никто не заслужил хороший ужин так, как Конрад.

В последние дни он почти ничего не ел, лишь в перерыве между вахтами забегал в кают-компанию, чтобы проглотить что-нибудь на ходу. Камале же оставалось только гадать, удается ли ему хотя бы немного поспать.

Теперь шторм, порвавший три паруса и сломавший одну из мачт, похоже, пошел на убыль. Он заметно попортил "Афродиту", выглядевшую теперь совсем не той красавицей, какой она покидала Азорские острова.

Белый от морской соли корабль угрюмо шелестел разбросанными по палубе клочьями разорванных парусов. Такелаж был в таком беспорядке, что казалось, будто клипер никогда не примет прежний вид.

Однако Конрад улыбался, как, впрочем, и остальные члены экипажа.

— Матросы говорят, что у них еще никогда не было такого хорошего капитана, как сэр Конрад, — сообщил Спайдер, и Камала испытала гордость за новоявленного предводителя "Афродиты".

— Вы представляете, где мы сейчас находимся? — поинтересовался Квинтеро, когда Конрад присоединился к нему и Камале за ужином.

— Я понял, что карты мистера Ван Вика не отличаются точностью, — ответил Конрад. — Насколько я могу судить, мы сейчас относительно недалеко от берегов Мексики и, по всей видимости, прибудем туда завтра утром. Однако ветром нас может отнести или на север, или на юг залива, так что точно сказать не могу.

— Точных карт побережья Мексики никогда и не существовало, — добавил Квинтеро. — Хотя американцы прилагают немалые усилия, мексиканцы по-прежнему косо смотрят на иностранцев, подозревая их в разного рода темных делишках. А у испанцев имеются свои причины сохранять Мексику отсталой.

— Но ведь Мексика, насколько я знаю, недавно обрела независимость? — спросила Камала.

Квинтеро пожал плечами.

— Мне говорили, что в Испанию переправляются грузы золота и серебра, — ответил он. — Испанские аристократы — я уверен в этом — тщательно укрепляют свои родовые гнезда как на родине, так и в Мексике. Многие из них уже видели, образно выражаясь, послание из огненных букв на стене[3] и решили, что если им придется покинуть Мексику, то лучше сделать это не с пустыми руками.

— Но кто осудит их за это? — беспечно спросил Конрад. — Ведь это сказочный край с реками молока и меда и кисельными берегами. Хотя правильнее будет сказать, с реками золота и серебра.

— Согласен с вами, — кивнул Квинтеро. — Это земля неистощимых богатств, однако мексиканцы ленивы и не любят работать, так что найдутся другие желающие, сильные и смелые, которые в конце концов завладеют богатствами этой страны.

— И таким человеком будете вы, — тихонько шепнула Камала Конраду.

— Вы слишком многого от меня ожидаете.

— После того как мы проделали столь далекий путь, — сказала она, — я уверена, что вы способны на все!

Какое-то время она смотрела ему в глаза. Через секунду Конрад встал.

— Мне нужно вернуться на палубу, — сказал он. — Я не хочу разочаровать вас, нарвавшись на скалы.

Камала рассмеялась и отправилась к себе в каюту, беспокоясь лишь о том, что Конраду снова не удастся как следует выспаться.

На следующий день море успокоилось, и когда Камала вышла на палубу, то вдали уже показались ясно различимые очертания мексиканского побережья.

— Вот она, Мексика! Мы приплыли! — воскликнула она, обращаясь к сеньору Квинтеро, который стоял рядом с Конрадом на носу корабля.

— Мне не терпится показать вам лучшую, на мой взгляд, страну на свете, — сказал он. — Особенно в это время года.

— Здесь так жарко! — посетовала Камала. — Никак не могу свыкнуться с тем, что на календаре сейчас январь. Подумать только, Рождество прошло, а мы даже не заметили этого!

— Удивительно, но это действительно так, — согласился с ней испанец.

Камала вспомнила, что праздник пришелся на тот день, когда тело Ван Вика бросили в объятия океанских волн, а половина экипажа слегла в ознобе и лихорадке.

"И все равно, — решила она про себя, — следовало бы поздравить Конрада с Рождеством и пожелать ему счастливого Нового года".

Ее мысли вернулись из прошлого в настоящее.

— Я хочу увидеть цветущие кактусы, — призналась Камала. — А также местных птиц. Даже не верится, что здесь можно увидеть попугаев и туканов, сидящих на ветвях деревьев. Нет, это просто невероятно!

— Подождите немного — и скоро все увидите сами, — пообещал Квинтеро.

Заметив усмешку в его обычно серьезных глазах, Камала поняла, что испанец взволнован не меньше, чем она сама. Еще бы, ведь впереди их ждала долгожданная Мексика!

Они сели за обед. Присоединившийся к ним Конрад проглотил всего несколько ложек, зато сообщил, что пытается найти подходящую бухту.

— Тем картам, что у нас есть, не следует особо доверять, — сказал он. — Но я уверен, что бухта должна быть где-то здесь. Нам нужно срочно закупить провиант и воду, запасы уже почти подошли к концу.

Вскоре после полудня, когда Камала вышла на палубу, чтобы лучше разглядеть мексиканский берег, она неожиданно увидела, что к ним приближаются два небольших быстроходных корабля.

Конрад позвал матроса-сигнальщика и попросил сеньора Квинтеро написать ему испанские слова "Где мы находимся?".

Сигнальщик флажками изобразил вопрос. Ответа не последовало. Незнакомые корабли приближались к "Афродите" с каждой минутой.

— Что вы скажете о них? — спросил Конрад.

— Думаю, что эти суда вышли на воду из американских доков, — ответил Квинтеро. — Они явно построены не в Мексике.

— Похоже, что они вооружены, — сообщил Конрад, глядя в подзорную трубу.

— Это странно!

— Они подают сигнал, причем по-испански.

Можете мне перевести, что они хотят сказать?

— Да, конечно, — согласился испанец.

Он назвал слова по буквам, и Камала записала их на листе бумаги.

— "Следуйте прямо по курсу", — прочитала она вслух.

— Что это значит? — спросил Конрад. — Это приказ или совет? Сообщите им, что мы ищем бухту и нуждаемся в провизии и воде.

Сигнальщик передал это послание. Тут же последовал ответ.

— Он снова говорит то же самое. "Следуйте прямо по курсу", — перевел Квинтеро.

— Что же нам делать? — произнес Конрад. — Мне кажется, это совет. Обычная любезность. — Он вновь посмотрел на чужие корабли в подзорную трубу. — Матросы в основном негры, — сообщил он. — Но они хорошо одеты. Слишком мощные пушки для таких маленьких суденышек… Скорее всего, это патрульные корабли.

— Новое правительство ведет поразительно действенную политику, — сухо заметил Квинтеро.