Ей вспомнились его слова: "Вы действительно думали, что я отпущу вас одну?" С той самой секунды, когда они прозвучали, все ее страхи, вся ее неуверенность в себе исчезли раз и навсегда.

Конрад не бросит ее. Ей не грозит остаться одной и столкнуться с враждебным пугающим миром в одиночку…

Где-то наверху раздались крики. Затем до слуха Камалы донесся хлопок, напоминающий пушечный залп, — это ветер надул паруса. По корпусу клипера пробежала дрожь, а плеск волн, лизавших оба борта, чтобы затем мелкими брызгами разбиться о палубу, заметно усилился. Судно набирало скорость.

Как приятно было представлять себе белый остроносый клипер с тремя высокими мачтами и то, как в ранние часы утреннего прилива он скользит по серым волнам!

"Таких приключений в моей жизни еще не было!" — подумала Камала.

Ей не терпелось поговорить с Конрадом. Интересно, он тоже волнуется?

Было непривычно осознавать, что он лежит рядом с ней на полу, крепко связанный по рукам и ногам, причем узлы на веревке она затянула собственными руками и сама же заткнула ему рот носовым платком, концы которого туго затянула на затылке.

Но сначала он проделал то же самое с ней. Они еще в гостинице отрепетировали, как кто-нибудь из членов экипажа найдет их в каюте корабля крепко связанными.

— Мы должны сделать все убедительно, — раз за разом повторял Конрад. — Никто ни на секунду не должен заподозрить, что с нами что-то не так. Ван Вик — неглупый человек, и, если у него появится хотя бы малейшее подозрение, что с нашей стороны это лишь уловка, имевшая целью пробраться на его корабль, я даже думать не хочу о том, что нас ждет.

— А что он может с нами сделать? — полюбопытствовала Камала.

— Давайте даже не будем это обсуждать, — предостерег ее Конрад, — но я прошу вас, Камала, никаких ошибок. Мы не можем позволить себе даже малейший промах, который способен вызвать у него подозрения.

— Я буду осторожна… Честное слово, — пообещала Камала.

Она была готова пообещать Конраду все, что угодно, лишь бы и дальше ощущать неописуемое счастье при одной лишь мысли о том, что они будут вместе. И все же план, который они разработали вдвоем, казался ей невероятным.

Это было больше похоже на театральную постановку, в которой им отведены главные роли, а вовсе не на поступок, от которого зависело их будущее.

Сев на узкую кровать в гостиничном номере Камалы, Конрад подробно рассказал ей, как им следует себя вести.

— Мы с вами — брат и сестра, — выразительно произнес он, — родом из благородной семьи. Мы пришли в порт, движимые любопытством. На вас должно быть надето вечернее платье, ничего другого захватить с собой вы не сможете.

Камала посмотрела на него широко открытыми глазами, и он повторил:

— На вас будет только ваше вечернее платье, и больше ничего. Ваши бриллианты и деньги, равно как и мой кошелек, отберут грабители, напавшие на нас в порту.

— Какие грабители? — удивилась девушка.

— Четверо грабителей, от которых я не сумел вас защитить и которые отобрали у нас ценные вещи и деньги. Они оглушили нас, связали и тайно пронесли на борт клипера.

Камале потребовалось время, чтобы уяснить, для чего нужен этот спектакль, но, как только она поняла, что в случае успеха они с Конрадом смогут добраться до Мексики, лицо ее озарилось улыбкой.

— Возможно, я поступаю дурно, — сказал Конрад, глядя ей прямо в глаза, — но, похоже, другого пути у нас нет.

— Самое главное то, что я смогу отправиться в путешествие вместе с вами, — призналась Камала. И, немного помолчав, добавила: — Вы уверены… уверены в том, что хотите взять меня с собой? Вы не оставите меня здесь одну?

— Думаю, мы уже доказали, что это невозможно, — сухо ответил Конрад.

Камала так и не поняла, действительно ли он рад или же она все-таки навязала ему свое общество.

И вот теперь, связанная по рукам и ногам, она ощущала себя такой счастливой, что ей хотелось кричать от радости.

"Мы вместе! Вместе начинаем новое приключение! — мысленно восклицала она. — Как бы ни повернулись обстоятельства, я должна сделать так, чтобы Конрад никогда не пожалел о своем решении".

Рано утром он отвел ее на самую красивую улицу Саутгемптона, чтобы купить вечернее платье, настояв на том, что сам выберет для нее наряд, и Камала нашла вкус своего спутника безупречным.

Это было красивое платье из белой тафты, отделанное кружевами, которое оказалось ей очень даже к лицу. Она также купила вечерний плащ из черного бархата с лебяжьей опушкой. Капюшон выгодно подчеркивал овал ее лица, делая Камалу похожей на ангелочка, по ошибке упавшего с небес на землю.

Из магазина женского платья они отправились к торговцам мужской одеждой.

Камала пришла к выводу, что Конрад просто потрясающе выглядит в безупречно скроенном фраке, белой рубашке с высоким галстуком и тугим стоячим воротником, острые углы которого упирались ему в подбородок.

Покупки пробили изрядную брешь в их бюджете, состоявшем из средств, вырученных от продажи лошадей. Однако деньги у них все равно оставались, ведь у Камалы все еще была припрятана небольшая сумма от взятых из дома двадцати пяти фунтов. Она без раздумий отдала их Конраду.

— Я положу их в банк на ваше имя, — сказал он.

— Нет, ни в коем случае! — возразила Камала. — Добавьте их к тем деньгам, которые вы отправите домой.

Конрад на мгновение задумался, и Камала поняла, что ему неприятно брать у нее деньги.

— Если вы вернетесь богатым, — сказала она, — то отдадите их мне. Незачем класть их в банк. Вы знаете лучше, на какие нужды они пригодятся вашей матери.

— Вы уверены? — спросил Конрад.

— Вполне, — последовал ответ. — С вашей стороны было бы странно не увидеть здравого смысла в моем предложении.

— Хорошо, Камала, — произнес он, — и огромное вам спасибо.

С этими словами Конрад на мгновение поднес ее руку к своим губам. От этого прикосновения ее почему-то бросило в жар.

Это было единственное выражение симпатии, которое он позволил себе с тех пор, как они проснулись тем утром. До этого он держался с ней довольно отстраненно, как будто решил сохранять некую дистанцию в отношениях. Теперь же ее не пугали даже нотки безразличия, иногда звучавшие в его голосе. Она научилась воспринимать их спокойно, ведь главное то, что он взял ее с собой в путешествие! Страх не отпускал ее и тогда, когда утром она пробудилась после нескольких часов сна, опасаясь, что Конрад может передумать. Эта тревожная мысль заставила ее сесть в постели. Вдруг он все-таки решил, что она станет для него помехой, и оставит ее в Саутгемптоне?

Что, если он уже съехал из гостиницы, добрался до порта, нашел корабль, который отплывает в это утро, и взошел на борт?

Она лежала, терзаясь тысячью страхов, когда услышала, как хозяин гостиницы тяжело поднялся по лестнице и постучал в дверь соседней комнаты, из-за которой раздался голос Конрада:

— Войдите!

Камала тотчас мысленно отругала себя за свои детские страхи. Тем не менее она торопливо встала с постели, оделась и поспешила вниз, чтобы оказаться там раньше Конрада. Она не имеет права опоздать, не имеет права искушать судьбу!

Впрочем, она с каждым часом убеждалась в том, что Конрад не изменил своего намерения. Он подробнейшим образом объяснил, что ей следует делать и какие слова говорить.

— Вам не нужно знать обо мне многое. Я ваш старший брат, и меня долго — много лет — не было в родном доме. Вы не знаете Корнуолл, так что не ввязывайтесь в разговоры об этом крае, чтобы случайно не нарваться на того, кто осведомлен о нем лучше вас. — Немного подумав, он добавил: — Вы не слишком хорошо разбираетесь в современной жизни, потому что с раннего детства вместе со своей семьей жили в таком захолустье, что эта жизнь вас ни капли не затронула.

— Я постараюсь запомнить все, что вы мне говорите, — пообещала Камала.

— Главное, не забудьте, что ваша фамилия — Вериан, — улыбнулся Конрад.

— Вы не будете менять имя? — удивилась Камала.

— Нет, не буду, — ответил он, и ей показалось, что в его голосе она уловила теплую нотку.

Они вернулись в гостиницу. По пути домой Конрад купил веревки, которыми им предстояло связать друг друга. "А он умен", — подумала Камала, заметив, что для правдоподобия ее спутник выбрал старые и потертые бечевки.

— Воры не отличаются особой экстравагантностью, — сказал он. — Для своих злодейских целей они, скорее всего, украли бы шпагат где-нибудь в порту и никогда не стали бы покупать новый.

Конрад также купил грубые хлопковые шейные платки, какие обычно носят моряки и портовые рабочие.

— Им полагается быть грязными, — пояснил он. — Но я думаю, что тут мы можем немного сплутовать: намочим, а когда они высохнут, то будут на вид старыми и мятыми.

— Зачем? — удивилась Камала.

— Это будут кляпы, — ответил Конрад. — Один для меня, второй для вас.

— Кляпы?

В голосе Камалы прозвучало неподдельное удивление.

— Если нам не заткнуть рты, мы ведь можем позвать на помощь, верно? В таком случае кто-нибудь услышит нас прежде, чем корабль покинет порт.

Конрад прав, подумала Камала, прежде чем корабль отчалит, кто-нибудь вполне может заглянуть в одну из расположенных на корме кают.

Камала услышала чьи-то шаги. С каждой секундой они звучали все ближе и ближе. От страха у нее перехватило дыхание. Казалось, сердце вот-вот остановится.

Что будет, если сейчас к ним кто-то войдет и увидит мужчину и женщину, лежащих связанными на полу? У них еще есть время освободиться от пут и сбежать на берег!

— Все зависит от того, как мы рассчитаем каждый наш шаг, — пояснял он Камале, когда они направлялись в порт. — Главное — точный расчет времени и последующих событий, а также капелька везения.