Барбара Картленд - Путешествие в рай

Камала одеревенела от неловкости. Было нечто странное и даже слегка пугающее в том, что она сидит прижавшись к мужчине. Раньше с ней такого не бывало.

Ей было слышно, как бьется его сердце, она ощущала это биение у себя под пальцами. Камала чувствовала на себе его руки, щекой касалась ткани его сюртука.

— Расслабьтесь, — шепнул он ей. — Пусть для вас и непривычно, что я сижу так близко к вам, но вспомните, что от ханжества не будет никакого прока, если к утру вы покроетесь инеем и будете холодной как ледышка.

Понимая, что он поддразнивает ее, Камала усмехнулась: столь щекотливое положение уже не смущало ее так, как прежде.

— Так-то лучше! — произнес Конрад. — А я подумал было, что лег спать с ручкой от метлы.

— Интересно… что сказали бы люди, если бы увидели нас сейчас?

— Массу неприятных слов, — ответил Конрад. — Но поскольку они никогда не узнают, как все обстоит на самом деле, то это не имеет никакого значения. Гораздо важнее другое — считаем ли мы сами, что поступаем нехорошо? Вы же не думаете, маленькая Камала, что я поступаю дурно, пытаясь спасти вас от лютого холода?

— Конечно же нет, — ответила девушка. И спустя мгновение добавила: — Будь я и впрямь вашей сестрой, скажите, вы расстроились бы, узнав, что она… то есть я… сидит вот так… рядом с мужчиной?

Немного подумав, Конрад ответил:

— В подобных обстоятельствах все, конечно, зависело бы от мужчины… и от женщины.

— А разве женщина способна поступить недостойно? — удивилась Камала.

— Боюсь, вы меня не поймете, — ответил Конрад.

Камала вздохнула:

— Неужели я… настолько глупа?

В следующую секунду ей показалось, что он обнял ее чуть крепче.

— Спите, Камала, — нежно шепнул он. — Завтра нас с вами ждут новые приключения. Нам будет о чем рассказать нашим внукам! О ваших и моих приключениях, когда мы отправились в опасное путешествие…

Его слова разожгли воображение Камалы.

"Настоящее приключение, — подумала она, — приключение столь волнующее, столь неожиданное".

Нет, Конрад, безусловно, прав, и она запомнит его на всю жизнь.

Рука, прижатая к его груди, согрелась, и она почувствовала, что в объятиях Конрада ей было легко и приятно.

Она ощущала себя надежно защищенной от всех невзгод, которые до этого отравляли ей жизнь: от Маркуса Плейтона, от холода, непогоды и даже страха перед неведомым будущим.

Камала облегченно вздохнула и машинально сжалась в комочек, еще ближе прильнув к своему спутнику. Ее веки сомкнулись, и вскоре она погрузилась в сон.

В отличие от Камалы Конрад Вериан долго не мог уснуть, глядя, как огонь в очаге отбрасывает тени на обшарпанные стены, и слушая вой ветра за окнами дома.

Проснувшись, Камала поняла, что рядом с ней никого нет.

Сначала она не могла понять, где находится, однако, посмотрев на убогий потолок и золу потухшего очага, вспомнила, как оказалась здесь.

Куда же пропал ее спутник?

На короткий миг ее охватила паника. Неужели он оставил ее? В следующее мгновение она услышала, как Конрад что-то насвистывает. Ага, похоже, он в сарае — занимается лошадьми.

Камала встала, отряхнулась и увидела, что рядом с ней лежит ее бархатный жакет для верховой езды.

"Должно быть, это Конрад положил его сюда", — подумала она и покраснела, вспомнив, что проспала всю ночь в его объятиях, одетая в одну лишь нижнюю юбку.

Она поспешно оделась и, прежде чем войти в сарай, попыталась привести в порядок прическу. Здесь она увидела, что лошади оседланы и Конрад открывает хлипкую дверь.

— Доброе утро, — весело произнес он. — Могу я осведомиться, как спалось вашей светлости?

— Превосходно, благодарю вас, сэр, — ответила Камала. — Я никогда еще не спала в столь удобной постели.

— К сожалению, наш добрый хозяин забыл приготовить для нас завтрак. Предлагаю как можно скорее исправить эту оплошность.

— Я тоже голодна, — улыбнулась Камала и, взяв свой высохший плащ, накинула его на плечи.

Хотя земля оставалась влажной после вчерашнего дождя, утро было ясным, а воздух — холодным и свежим. Камала подумала, что днем может ударить мороз.

Они отправились в путь бодрым шагом. Лошади за ночь отдохнули, и примерно через полчаса путники остановились возле придорожной гостиницы, стоявшей по соседству с живописным деревенским лугом.

— Вчера вечером мы могли бы доехать до этого места, — заметил Конрад.

— Рисковать не стоило, — ответила Камала. — Да и вообще, нам грех жаловаться. Лично я вполне уютно провела ночь.

— И я тоже.

Сказав это, он посмотрел на нее, и, хотя в его словах не было ничего особенного, Камала неожиданно сконфузилась.

Сейчас он наверняка вспоминает, как близко они лежали ночью на сене. Ей ни разу не приходилось бывать в объятиях мужчины, однако с Конрадом это было вполне естественно и совсем не страшно.

Его поведение было достойным, выше всяческих похвал. Более того, в сложившихся обстоятельствах невозможно было поступить иначе.

— Я хочу поблагодарить вас, — импульсивно произнесла Камала.

— За что? — удивился Конрад и тотчас же поспешил добавить: — Меня не за что благодарить, я не сделал ничего необычного. Вы же проявили удивительную выдержку и храбрость.

На постоялом дворе они смогли умыться, а Конраду даже удалось побриться, после чего оба плотно позавтракали и лишь потом снова двинулись в путь, держа курс на побережье.

Лошади уверенно шли вперед. Когда они остановились на ночлег, Камала не сомневалась, что завтра они уже будут в Саутгемптоне.

Ночью в придорожной гостинице, когда Камала легла в кровать, ее охватила грусть: она отказывалась верить в то, что уже послезавтра ей придется продолжить путешествие одной и она больше никогда не встретится с Конрадом.

До сих пор она не отдавала себе отчета в том, как это приятно, когда рядом с тобой находится мужчина! Как приятно полагаться на его решение, знать, что он о тебе позаботится и ты находишься под его защитой.

Впрочем, до этого у нее никогда и не было друга-мужчины. С Конрадом можно было говорить на самые разные темы, обсуждать самые разные вопросы.

Они спорили, расходились во мнениях, затем снова обретали взаимопонимание и даже сходились во взглядах. Конрад был хорошо начитан и неплохо образован, чем немало удивил ее.

Раньше она считала моряков грубыми, невежественными созданиями, будучи убеждена, что их удел — тяжелый физический труд, что их не интересуют книги и те туманные субстанции, которые так занимали ее отца и в которых она неплохо разбиралась с самого детства.

Однако Конрад не только побывал в далеких экзотических странах, но и знал немало интересного об их государственном устройстве и обитателях, понимал их стремления и трудности.

— Для простых людей в любой стране мира жизненные тяготы одинаковы, — как-то раз заметил он. — Как выжить, как прокормиться, как найти работу — для них это самое главное.

— А как же остальные? — спросила Камала.

— Остальных, то есть богачей, интересуют лишь всевозможные развлечения, какие только можно купить за деньги: пиры, домашний уют, роскошная обстановка, ласки продажных женщин.

В его голосе прозвучала горечь.

— Но разве только богачи наслаждаются жизнью? — спросила Камала.

Конрад немного помолчал и ответил другим тоном:

— Это серьезный вопрос, и он заслуживает серьезного ответа. Нет, никакие деньги не способны купить истинные радости жизни, лишь только мнимые!

Сделав еще одну паузу, он заговорил снова:

— Всегда существует красота, солнечный свет и конечно же любовь. Но лишь для тех, кто в состоянии отвести взор от сытой жизни.

Добавлять к этому Конрад больше ничего не стал. Камалу мучил вопрос, находил ли он сам когда-нибудь любовь и что она для него значит, однако девушка испугалась, что ее спутник может счесть ее вопросы бестактными.

В представлении Камалы время летело очень быстро, и, когда они наконец добрались до окрестностей Саутгемптона, она совсем упала духом и едва не плакала при мысли о том, что завтра им придется расстаться навсегда.

"Неужели я больше никогда его не увижу?" — думала она.

Неожиданно она поймала себя на том, что, хотя они подолгу вели разговоры на самые разные темы, ее спутник крайне мало рассказывал о себе.

Она знала лишь о том, что он моряк и как только посадит ее на пароход, то наймется на корабль и уйдет в очередное плавание.

Боже, как же ей хотелось попросить его взять ее с собой!

Увы, она понимала: стоит ей обратиться к нему с такой просьбой, как он откажется и вдобавок, невзирая на ее протесты, отправит обратно к Маркусу Плейтону.

"Что еще он может сделать в сложившихся обстоятельствах?" — справедливо рассудила она.

Она была чужим для него человеком, с которым его случайно свела судьба. Конрад сопровождал ее до Саутгемптона, куда собирался сам, и был благодарен ей за то, что она вылечила его сломанную ключицу и присматривала за ним, когда он был нездоров.

Теперь же он окончательно поправился. Правда, у него еще немного болело плечо, но каждое утро он уверял ее в том, что боль дает о себе знать гораздо меньше. Судя по аппетиту, здоровье снова вернулось к нему.

— Я знаю одну небольшую гостиницу, чистую и вполне приличную. Мне уже доводилось останавливаться в ней, — сообщил он Камале, как только они въехали в Саутгемптон.

Гостиница стояла на набережной, и, пока они подъезжали к ней, Камала смотрела на море, серое даже в свете полуденного солнца. Она невольно вздрогнула, со страхом подумав о том, что завтра пересечет Ла-Манш, оставив в прошлом все, что было ей так знакомо и дорого.