— В Европе это вино ценится весьма высоко, с ним произносятся самые важные тосты! Вообще токайское вино впервые было произведено в Венгрии и теперь стало национальной гордостью. Вы, мсье барон, наверняка об этом знаете.

— Разумеется, — кивнул барон. — Хотя должен признаться, сам я его никогда не пробовал.

— Сегодня вы впервые его попробуете, сегодня на борту «Русалки» я даю первый прием, и сегодня среди моих гостей — самая красивая женщина в мире!

Услышав комплимент, Алоя смущенно потупила глаза и покраснела.

Подождав, пока стюарды наполнят бокалы гостей, лорд Нисдон, не желая оставаться в стороне, промолвил:

— Позвольте я тоже предложу тост! За «Русалку», за ее хозяина и за самую прелестную женщину, с которой не сравнится ни одна сирена морского царства!

Он выразительно посмотрел на Алою и поднял свой бокал. Девушка ответила ему улыбкой.

— Пьем до дна, господа! — добавил лорд Нисдон, полностью опорожнив бокал.

Русские, компаньоны барона, подхватили тост, и точно так же, как до этого водку, с удовольствием опрокинули в себя токайское вино.

— Замечательный тост, — сказала Алоя, маленькими глоточками потягивая напиток из своего бокала.

— Благодарю, — промолвил лорд Нисдон. — Я был уверен, что вам понравиться.

Он говорил таким превосходственным тоном, что Крейг невольно сжал кулаки. Чтобы сдержать нахлынувшие эмоции, он решил сменить тему и обратился к барону.

— Мсье барон, я давно хотел задать вам вопрос: почему здесь, в Монте-Карло, пришвартованы обе ваши яхты?

Барон заколебался, словно ища подходящее объяснение.

В это время один из русских неожиданно резко подался вперед и неуклюже опрокинул на белоснежную скатерть свою чашку с кофе.

Барон недовольно повернул голову в его сторону и резко сказал ему что-то по-русски. По его интонации и отдельным словам, Крейг понял, что барон отчитывает бедолагу за то, что тот перебрал со спиртным и теперь выставляет и себя и самого барона в отвратительном свете.

Пока барон говорил, второй русский, сидевший до этого спокойно, вдруг покачнулся и соскользнул под стол.

Барон от изумления и ярости даже не нашел, как прокомментировать случившееся. Едва он открыл рот, чтобы принести извинения, как Крейг перебил его:

— Не ругайте их барон. В их вино было подмешано снотворное. Они проспят часа три. Последствий не опасайтесь, возможно, они будут испытывать головную боль, но не более.

Барон выпрямился в своем кресле, неотрывно глядя на Крейга, и так сильно вцепился в подлокотники, что костяшки его пальцев сделались совсем белыми.

— Итак, раз два ваших, как вы изволили их представить, «Друга», больше не в состоянии принимать участие в нашей приятной беседе, возможно, нам следует пригласить еще одного вашего хорошего знакомого — мистера Рэндала Сара?

— Я протестую! Слышите, протестую! — взорвался барон.

— Ну что ж, — промолвил Крейг, — раз вы отказываетесь послать за ним, я прикажу вывести «Русалку» в море, а потом случится трагедия, причины которой ваши телохранители вряд ли смогут объяснить, ведь они находятся в столь невменяемом состоянии!

Он помедлил и добавил:

— Инвалидное кресло легко может упасть за борт.

Повисла долгая пауза, во время которой барон обдумывал свое положение.

— Ну, что ж, — произнес он твердо, — я прикажу привести сюда Рэндала Сара, но пользы от этого вам никакой не будет.

— Это уже моя забота, — ответил Крейг.

Он позвонил в колокольчик, и через мгновение в каюту вошел стюард, держа в руках подставку с письменными принадлежностями и чистым бланком, на котором стояло название яхты.

Как только стюард поставил все это перед бароном, Крейг сказал:

— Напишите капитану «Царевича» распоряжение привести мистера Сара к моей машине, которая стоит на пристани близ вашей яхты. Его могут сопровождать один-два человека.

Я понимаю, что расстояние между нашими яхтами весьма мало, однако машина может потребоваться, если мой друг не будет иметь сил сделать и пары шагов.

Барон в ярости сжал губы, молча взял лист бумаги, размашистым почерком написал записку и поставил под письмом свою подпись.

Крейг взял листок и протянул его Алое.

— Прошу вас, прочтите, написал ли барон все, что ему было ведено, и не добавил ли чего-нибудь от себя.

Алоя внимательно прочла записку и сказала:

— Все в порядке.

— Послушайте, барон, — сказал Крейг, забирая записку, — если вы все же каким-то образом изменили смысл записки и предупредили своих людей, клянусь, вы заплатите за это! Если Рэндала Сара увезут в другое место или убьют, вы заплатите за это своей жизнью!

— Вы не посмеете!.. — гневно воскликнул барон.

— Не рассчитывайте на это, — твердо проговорил Крейг, и наблюдавшей со стороны Алое показалось, что в этот миг он стал больше и словно навис над русским, подавляя его своей мощью.

Взгляды двух мужчин скрестились, словно холодные клинки. Барон отвернулся первым, и с угрозой в голосе, сказал:

— Сара привезут, но потом мы опять до него доберемся и до вас, Вандервельт, тоже.

— Думаю, это маловероятно, — ответил Крейг, затем вызвал стюарда, который взял из рук хозяина письмо и, не дожидаясь дальнейших инструкций, удалился.

Крейг поднялся из-за стола.

— Я уверен, что вид этих двух русских нагоняет на всех нас нестерпимую тоску. Предлагаю перебраться в салон. Там всем нам будет удобней. Кстати, барон, не желаете ли рюмку бренди, оно поможет растворить вкус токайского?

Крейг бросил взгляд на двух русских, находившихся в бессознательном состоянии. В это время, лорд Нисдон, который до этого не произнес ни звука, взорвался восклицанием, словно был больше не в силах сдерживать себя.

— Позвольте! Я требую объяснений, почему меня не предупредили? Что здесь собственно происходит?

— Единственное, что могу пообещать вам, милорд, это то, что все объяснения я изложу в письменной форме и направлю вашему руководству в департамент иностранных дел.

Надеюсь, там с вами не будут слишком строги.

Упреждающие нотки в голосе Крейга, заставили лорда Нисдона побледнеть. Когда все собравшиеся прошли в салон, он бессильно опустился в одно из кресел, и по его лицу было видно, что его тяготит общество и Крейга и Алой.

Он взял в руки газету и притворился, что увлекся чтением, и лишь спустя некоторое время, обнаружил, что держит ее вверх ногами.

Барон хранил глубокое молчание. Крейг был уверен, что его гость лихорадочно ищет выход из создавшегося положения, но виду не показывает.

Алоя, словно чувствуя, чего от нее хочет Крейг, держалась так, будто происходящее ее нисколько не касалось: под руку с Крейгом она прошла в салон и принялась расспрашивать его о картинах и книгах, выставленных на полках.

Ожидание тянулось несказанно медленно, хотя Крейг знал, что его люди делают все максимально быстро. Через некоторое время дверь распахнулась и секретарь объявил:

— Прибыла ваша машина, мистер Вандервельт.

Крейг подошел к иллюминатору, через который виднелась часть пристани перед яхтой, где должна была остановиться машина. Вскоре он увидел, как из нее выходит Рэндал Cap. Его сопровождали двое русских, один из них помог Сару выйти из машины, и, придерживая под руку, стал подниматься вместе с ним по трапу. Крейг знал, что делал он это не столько из желания помочь, сколько из боязни упустить «пленника. Через мгновение к ним присоединился и второй охранник.

Вскоре они поднялись на борт и ступили в небольшое помещение, через которое нужно было пройти, чтобы попасть на основную палубу. Узкий проход позволял идти только друг за другом, и потому охранники были вынуждены подняться по короткому трапу впереди и позади пленника.

Как только первый русский ступил на палубу, один из матросов, который до этого был вне поля зрения, в мгновение ока скрутил гостя, а Крейг, не теряя ни секунды, оттолкнул Сара, так что второй охранник не успел до него дотянуться.

Все произошло так быстро, что русские не успели оказать никакого сопротивления, и через мгновение их уже крепко держали два рослых матроса.

Сам Крейг, обхватил ослабшего Рэндала Сара, и помог ему пройти в салон. По его рассеянному, несколько сонному, виду Крейг понял, что его учитель еще не вполне оправился от трансового состояния, в которое был вынужден погрузиться, защищаясь от своих тюремщиков.

При виде отца Алоя вскочила и бросилась к нему с радостным криком:

— Отец! Отец!

Он заключил ее в объятия, и ясная улыбка, рассеявшая остатки сонной пелены, осветила его лицо.

— Ты в порядке, дорогая моя? — спросил он у дочери низким, чуть хриплым голосом.

— Это я хочу спросить, как ты? — прошептала Алоя, и из глаз ее брызнули слезы.

— Я в порядке, — ответил Рэндал Cap, — правда, еще не вполне пришел в себя.

Крейг подвинул другу кресло и сказал:

— Садись, пожалуйста. Я принесу тебе бокал шампанского, а потом велю накормить тебя, сейчас тебе нужно восстановить силы.

— Ты, должно быть, очень голоден, — сказала Алоя.

В это время в салон вошел стюард и поставил на стол перед Саром тарелку горячего супа.

— Легкий, но сытный, — с улыбкой заметил Крейг. — Ты угощал меня когда-то таким же, и я не забыл его рецепт.

— У тебя всегда была прекрасная память, Крейг, — произнес Cap. — Вчера вечером я получил твое послание.

— Я был уверен, что ты почувствуешь.

Мужчины посмотрели друг друга в глаза, осознавая, что понимать друг друга таким образом могут только родственные, гармоничные души.

Алоя присела возле отца и протянула ему ложку. Медленно, небольшими глотками, он начал есть горячий питательный суп.

Крейг вернулся к тому месту» где сидел барон.

— Ну, что ж, барон, — сказал Крейг — сожалею, что наше знакомство оборвалось столь внезапно, но полагаю, настало время отправить вас на вашу яхту. Моя машина стоит на причале, она заберет вас и ваших людей. Тех двоих, что еще спят мы также отправим на причал, можете забрать их с собой — «или же оставьте там до прихода полиции.