Это я уже и сама сообразила.

— Спасибо за совет, — процедила я сквозь зубы. — Скажи лучше, где, черт побери, мы находимся?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Дом выглядит прилично, и это все, что я сейчас могу сказать: когда нас заносили внутрь, я мало что видел. Вроде бы кто-то сказал, что это место называется «Жемчуга» или как-то в этом роде.

Он поднес чашку к моим губам, я с благодарностью сделала глоток и спросила:

— Что произошло?

Пока я не забывалась и не двигалась, боль в ноге была вполне терпимой. Я машинально прижала пальцы к шее под челюстью и проверила пульс, оказавшийся, слава богу, сильным. Уже хорошо: я не в шоке и вряд ли мой перелом множественный и слишком уж тяжелый.

Джейми потер лицо рукой. Он выглядел смертельно усталым, его рука подрагивала от изнеможения. На щеке красовался огромный синяк, полоса запекшейся крови осталась там, где что-то расцарапало шею.

— Думаю, стеньга сломалась. Рангоут рухнул на палубу, тебя задело упавшей реей и сбросило в море. Ты мигом пошла на дно, как камень, я прыгнул за тобой. Ну а потом держал тебя и цеплялся за обломок мачты — слава богу, он оказался под рукой. Но твою ногу обмотало обрывками вант, тебя тянуло вниз, и мне едва удалось ее высвободить.

Джейми тяжело вздохнул и почесал голову.

— Потом я просто держал тебя, сколько мог, а через какое-то время почувствовал под ногами песок. Поднял тебя на руки, вынес на берег, а тут и какие-то люди подоспели. Они и отнесли нас сюда. Это все.

Он опять пожал плечами. Я похолодела.

— Что стало с кораблем? С командой? Где Айен? Где Лоренц?

— Думаю, с ними все в порядке. Со сломанной мачтой они не могли прийти нам на помощь, а когда сумели поставить временный парус, нас отнесло уже далеко.

Он сильно закашлялся, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

— Но они уцелели: люди, которые нашли нас, говорили, что видели маленькое двухмачтовое судно, прибившееся к берегу в четверти мили к югу отсюда. Они отправились туда оказать помощь и забрать спасшихся.

Он набрал воды, прополоскал рот и подошел к окну, чтобы сплюнуть.

— Песок на зубах скрипит, вот ведь наглотался, — с недовольной гримасой сообщил Джейми по возвращении. — По правде, так он у меня везде. И в ушах, и в носу, и — страшно сказать — в заднице.

Я потянулась и снова взяла его за руку. Всю его ладонь покрывали вздувшиеся волдыри, некоторые полопались и кровоточили.

— Долго мы пробыли в воде? — спросила я, осторожно прикасаясь к вздувшимся мозолям на ладони.

Тоненькое «С» у основания его большого пальца было почти не разглядеть, но я ощущала след на коже подушечкой своего указательного.

— Сколько времени тебе пришлось меня держать?

— Да уж достаточно, — просто ответил Джейми.

С легкой улыбкой он, несмотря на израненную ладонь, сжал мою руку покрепче, и тут неожиданно до меня дошло, что на мне ничего нет. Гладкие, прохладные льняные простыни я ощущала обнаженной кожей и могла видеть собственные соски, проступавшие сквозь тонкую ткань.

— А куда подевалась моя одежда?

— Твоя юбка наполнялась водой, тянула и мешала тебя держать, — пояснил Джейми. — Пришлось ее сорвать. Ну а все прочее и вовсе не стоило того, чтобы оставлять.

— Не уверена, — медленно произнесла я. — Но как ты, Джейми? Где твой камзол?

Он печально улыбнулся.

— Боюсь, на дне морском, где ж еще? Вместе с сапогами и, увы, портретами Уилли и Брианны.

— О Джейми, какая жалость!

Я крепче сжала его руку. Он отвел глаза и пару раз моргнул.

— Ну, — добродушно пробормотал Джейми, — думаю, я их запомню. — Он снова пожал плечами с кривой улыбкой. — А если забуду, можно будет посмотреться в зеркало.

Я издала смешок, отчасти походивший на всхлипывание. Джейми болезненно сглотнул, но продолжал улыбаться. Он посмотрел на свои драные штаны, о чем-то задумался и приподнялся, чтобы залезть в карман.

— Вообще-то нельзя сказать, чтобы я убрался совсем уж с пустыми руками. — Он скорчил кислую мину. — А ведь вполне мог бы оказаться ни с чем, лишившись вот этого.

Он разжал пальцы, и я увидела на его израненной ладони блеск и волшебные переливы света в гранях дивных драгоценных камней. Там были изумруд, рубин, огромный огненный опал, бирюза, голубая, как небо за окном, золотой камень, подобный солнцу, увязшему в меду, и диковинный кристалл черного бриллианта.

— Это же адамант, — сказала я, осторожно прикоснувшись к кристаллу.

Он оказался прохладным, хотя и хранился близко к его телу.

— Он самый, — отозвался Джейми, глядя не на камень, а на меня. — Что приносит адамант? Умение извлекать удовольствие и радость из всего, из чего только возможно?

— Так мне говорили.

Я слегка похлопала его по щеке, ощутив твердость скул и живое тепло кожи, и это прикосновение воистину доставило мне удовольствие и исполнило радости превыше всякой возможности.

— У нас есть Айен, — напомнила я. — А главное — мы вместе.

— Это правда, — кивнул Джейми, и в его глазах промелькнула улыбка.

Он ссыпал камни поблескивающей кучкой на стол и склонился в кресле, лелея мою ладонь в своих руках.

Я расслабилась, отдаваясь теплому умиротворению, снизошедшему на меня, несмотря на боль в исковерканной ноге. Мы были живы, в безопасности и вместе, а что еще могло иметь значение? Уж во всяком случае, не рваная одежда и даже не перелом берцовой кости. Все это можно уладить позже, когда будет время. Сейчас же мне было довольно и того, что я дышу. И вижу Джейми.

Некоторое время мы сидели в благостной тишине, глядя на освещенные солнцем занавески и открытое небо. Не знаю уж, сколько это продолжалось, минут десять или целый час, но потом до моего слуха донеслись легкие шаги, а за ними деликатный стук в дверь.

— Войдите! — крикнул Джейми и сел прямее, но руку мою не выпустил.

Дверь отворилась, и на пороге появилась миловидная женщина с приветливым, добродушным лицом и глазами, в которых светилось откровенное любопытство.

— Доброе утро, — сказала она, чуточку смущаясь. — Прошу прощения, что не позаботилась о вас раньше: я была в городе и прослышала о вашем… прибытии (это слово было произнесено не только с запинкой, но и с бесхитростной улыбкой) только по возвращении, прямо сейчас.

— Мы должны сердечно поблагодарить вас, мадам, за ваше доброе отношение, — произнес Джейми, поднявшись и отвесив ей церемонный поклон, но по-прежнему не выпуская моей руки. — Имею честь быть вашим покорным слугой. Могу я спросить, известно ли вам что-нибудь о наших спутниках?

Женщина слегка зарделась и ответила на поклон неловким реверансом. Молодая, скорее всего чуть-чуть за двадцать, она смущалась, явно не зная, как вести себя с незнакомцами.

— О да, — последовал утвердительный ответ. — Мои слуги забрали их с корабля; сейчас они на кухне, подкрепляются чем бог послал.

— Сердечное вам спасибо! — искренне воскликнула я. — Не знаю, чем и отблагодарить вас за любезность.

Женщина порозовела от смущения.

— Не стоит благодарности, — пробормотала она и, бросив на меня застенчивый взгляд, добавила: — Мне следует попросить прощения за дурные манеры, мадам, я ведь даже не удосужилась представиться. Меня зовут Пэтси Оливер, то есть, конечно, миссис Жозеф Оливер.

Она переводила взгляд с меня на Джейми и обратно, явно ожидая ответного представления.

Мы с Джейми переглянулись. Куда же, в конце концов, нас занесло? Миссис Оливер, конечно же, англичанка, тут уж сомневаться не приходится, а вот у ее супруга имя французское. Залив никакого ключа к разгадке не давал: это мог быть любой из Наветренных островов — Барбадос, Багамы или Андрос — и даже Виргинские острова. Или, подумала я внезапно, ураган мог отнести нас не на север, а на юг. В этом случае мы могли оказаться на Антигуа, Мартинике или Гренадинах — в тех местах, где не продохнуть от кораблей британского военного флота. Я посмотрела на Джейми и пожала плечами.

Наша собеседница ждала. Джейми сжал мою руку еще крепче и набрал воздуха.

— Знаю, миссис Оливер, что этот вопрос может показаться вам странным, но не будете ли вы любезны сказать, где мы?

Брови миссис Оливер поднялись до самой кромки волос надо лбом, и она удивленно заморгала.

— Ну, мы… это… Мы называем это место «Жемчужный».

— Огромное вам спасибо, — торопливо проговорила я, опередив Джейми, — но, надеюсь, вам не составит труда сказать, что это за остров?

Круглое, розовощекое лицо озарилось сочувственной улыбкой.

— О, понимаю, — сказала миссис Оливер, — вы ведь жертвы кораблекрушения и сами не знаете, куда вас занесло бурей. Вот и муж мне говорил, что не припоминает такого свирепого шторма в это время года. Какое счастье, что вы остались в живых. Но раз так, вы, наверное, плыли с островов на юге?

Юг? Но не Куба же это, в конце концов? Неужели мы добрались аж до Сент-Томаса, а то и до Флориды?

Мы быстро переглянулись, и я крепко сжала руку Джейми, почувствовав пульс на его запястье.

Миссис Оливер снисходительно улыбнулась.

— Так вот, дорогие мои, вовсе вы ни на каком не на острове. Вы на материке, в колонии Джорджия.

— Джорджия? — переспросил Джейми. — Америка?

Голос его прозвучал ошеломленно, и удивляться этому не приходилось. Получалось, что шторм забросил нас самое меньшее на шестьсот миль.

— Америка, — тихо повторила я. — Новый Свет.

Пульс Джейми под моими пальцами ускорился, отзываясь на быстроту моего собственного.

Новый Свет. Убежище. Свобода.

— Да, — с готовностью подтвердила миссис Оливер, понятия не имевшая, что значит для нас это известие, но щедро одарявшая меня и Джейми радушной улыбкой. — Она самая, Америка.