Джейми взглянул на меня с интересом.

— Это ты к чему?

— Ну, герцог-то мертвец, это факт. Как думаешь, мыс тюленей действительно принадлежал ему?

— Не могу утверждать наверняка, но это кажется весьма вероятным.

Два негнущихся пальца Джейми постучали по столу, отбивая неспешный ритм.

— Когда Джаред назвал мне Мейера, менялу, я подумал, что стоит навести справки, потому что, скорее всего, послал «Бруху» за кладом тот, кто его спрятал.

— Логичное рассуждение, — сказала я, — только вот если клад спрятал герцог, он никак не мог послать за ним корабль. Как думаешь, весь этот клад потянет на пятьдесят тысяч фунтов?

Джейми, прищурившись, посмотрел на свое отражение в закругленном боку графина. И видимо, чтобы поспособствовать мысли, налил себе стаканчик.

— Если исходить только из веса и чистоты металла, нет, не потянет. Но ты заметила цены, за которые были проданы некоторые монеты из каталога Мейера?

— Заметила.

— Целую тысячу фунтов стерлингов за плесневелый кругляшок! — произнес он с искренним удивлением.

— Я не назвала бы эти монеты плесневелыми, но мысль твоя понятна. Однако, — добавила я, отметая взмахом руки все прочее, — суть вопроса сводится к следующему: как ты думаешь, сокровище тюленей могло составлять пятьдесят тысяч фунтов, которые герцог обещал Стюартам?

В начале тысяча семьсот сорок четвертого года, когда Карл Стюарт находился во Франции, пытаясь убедить своего царственного кузена Людовика оказать ему поддержку, он получил от герцога Сандрингема зашифрованное предложение предоставить в его распоряжение сумму в пятьдесят тысяч фунтов. Этих денег хватило бы на то, чтобы нанять небольшую армию, вторгнуться в Англию и вернуть трон предков.

Оказалось ли это предложение именно тем фактором, который побудил принца отбросить колебания и предпринять свой обреченный поход? Зная его, нельзя исключить, что он впутался в это дело на спор с кем-нибудь из собутыльников или по подначке своей возлюбленной, которая послала к нему в Шотландию ни больше ни меньше как шесть союзников, две тысячи голландских палашей и несколько бочонков бренди для горских вождей.

В любом случае пятьдесят тысяч фунтов так и не были получены, поскольку герцог умер до того, как Карл добрался до Англии. В связи с этим мне порой не давал покоя вопрос, могли ли эти деньги, попади они к принцу, изменить ход истории. Иными словами, могло ли случиться, чтобы с их помощью Стюарт привел бы в порядок свою потрепанную армию, повел ее на Лондон и вернул себе трон отцов?

Если бы он получил их, якобитский мятеж мог оказаться успешным, Куллодена могло бы и не быть, я не вернулась бы через круг камней… и мы с Брианной, скорее всего, умерли бы при родах, а за все эти годы уже обратились в прах. Правда, двадцати лет достаточно, чтобы научить меня тщетности самого слова «если».

Джейми размышлял над моим вопросом, задумчиво потирая переносицу.

— Это возможно, — сказал он наконец. — Конечно, потребовалось бы найти хорошего покупателя на монеты и драгоценные камни. Ты знаешь, что на продажу таких вещей требуется время, а если тебе нужно поскорее от них избавиться, то получаешь гораздо меньше. Однако при наличии времени на поиски тех, кто готов дать настоящую цену, — да, клад мог бы стоить пятьдесят тысяч.

— Дункан Керр был якобитом, верно?

Джейми нахмурился и кивнул.

— Да. Да, все могло быть так, хотя это не самый удобный способ снабдить командующего деньгами, чтобы он мог расплатиться с войсками.

— Но зато монеты и камни занимают мало места, их легко доставить по назначению и в случае необходимости спрятать, — заметила я. — И для герцога, замыслившего измену и вступившего в переговоры со Стюартами, этот фактор мог показаться немаловажным. Представь себе транспортировку пятидесяти тысяч фунтов в обычных монетах, даже золотых. Для этого потребуются денежные ящики, экипажи, конвой — короче, много всякого, что привлекает внимание. Другое дело — послать через Ла-Манш одного человека с маленькой шкатулкой.

Джейми снова кивнул.

— Это верно. Как и то, что если ты известен как коллекционер подобных раритетов, то пополнение коллекции ни у кого подозрений не вызовет, а о ее стоимости непосвященному судить трудно. Никто не мешает тебе заменить редкости дешевыми поделками, а настоящие ценности отправить за море. Не надо иметь дело с банкирами, с платежными обязательствами, никто не проговорится.

Он с восхищением покачал головой.

— Это отличный план, кто бы ни был его автором. Но почему же тогда Дункан Керр пришел почти десять лет спустя после Куллодена? И что с ним случилось? Явился ли он для того, чтобы оставить клад на тюленьем острове или чтобы забрать его?

— И кто послал туда «Бруху» теперь? — закончила я за него и тоже покачала головой.

— Будь я проклят, если знаю. Может быть, герцог имел какого-то сообщника. Но если так, мы не знаем, кто это был.

Джейми вздохнул, встал, потянулся, разминаясь после долгого сидения, и бросил взгляд в окно, прикинув высоту солнца. Для него это был обычный способ определения времени, неважно, имелись под рукой часы или нет.

— Ну да ладно, в море у нас еще будет время для размышлений. Сейчас скоро полдень, а парижский дилижанс отходит в три часа.

Аптека на улице де Варенн исчезла, а на ее месте теснились таверна, ломбард и ювелирная лавка.

— Мэтр Раймон? — Ростовщик сдвинул седые брови. — Я слышал о нем, мадам, — он бросил на меня опасливый взгляд, наводивший на мысль о том, что слышанное им не вызывало восхищения, — но его нет уже несколько лет. Если вам нужна хорошая аптека, то рекомендую Краснера на площади Алоэ или, может быть, мадам Веррю неподалеку от Тюильри…

Он с интересом уставился на сопровождавшего меня мистера Уиллоби, потом перегнулся через прилавок и доверительно обратился ко мне:

— Может быть, вы заинтересованы в том, чтобы продать своего китайца, мадам? У меня есть клиент с ярко выраженным пристрастием к Востоку. Я мог бы договориться о хорошей цене для вас и взял бы за помощь не более обычного, смею вас заверить.

Тем временем мистер Уиллоби, который не говорил по-французски, с явным пренебрежением рассматривал разрисованный фазанами фарфоровый кувшин в китайском стиле.

— Спасибо за предложение, — сказала я, — но думаю, что нет. Пойду поищу Краснера.

В Гавре, портовом городе, кишевшем выходцами со всех концов света, мистер Уиллоби не привлекал к себе особого внимания, но здесь, в Париже, появление на улицах узкоглазого коротышки в стеганом жакете поверх голубой шелковой пижамы и с косой, обернутой, чтобы не болталась, несколько раз вокруг головы, вызывало оживленные комментарии. Но он оказался на удивление сведущим в целебных травах и медикаментах.

— Бай ей ай, — сказал он, взяв щепотку горчичных семян из открытой коробки в лавке Краснера. — Это хорошо для шеен-йен, почка.

— Верно, — удивленно сказала я. — Откуда ты об этом знаешь?

Он слегка повертел головой из стороны в сторону. Я уже успела узнать, что таким образом китаец выражает удовлетворение, если ему удается кого-нибудь удивить.

— Быть время, моя знать целители, — только и ответил он. Потом повернулся, указал на корзинку, содержимое которой походило на шарики сушеной грязи, и авторитетно заявил: — Шун-ю. Хорошо, очень хорошо очищать кровь, печенка он работать хорошо, нет сухая кожа, помогает видеть. Ваша покупать.

Я подошла поближе, чтобы рассмотреть «шун-ю», и обнаружила, что это невзрачные куски сушеного угря, скатанные в шарики и обмазанные глиной. Впрочем, цена была вполне приемлемой, и я добавила две эти непрезентабельные штуковины к содержимому корзинки, что висела у меня на руке.

Погода для начала декабря стояла теплая, и мы неспешно двинулись назад, к дому Джареда на улицу Тремулен. Улицы, залитые зимним солнечным светом, были яркими и оживленными из-за торговцев, попрошаек, проституток, продавщиц и прочих небогатых парижан, вовсю пользовавшихся временным потеплением.

На углу Северной улицы и Утиной аллеи я увидела нечто совершенно необычное: высокую, с покатыми плечами фигуру в черном сюртуке и круглой черной шляпе.

— Преподобный Кэмпбелл! — воскликнула я.

Услышав свое имя, священник развернулся и, узнав меня, снял шляпу и поклонился.

— Миссис Малкольм! — воскликнул он. — Как приятно видеть вас снова.

Но тут его взгляд остановился на мистере Уиллоби, и он неодобрительно прищурился.

— Э… это мистер Уиллоби, — представила я его. — Он… сотрудник моего мужа. Мистер Уиллоби, преподобный Арчибальд Кэмпбелл.

Преподобный Кэмпбелл и обычно-то выглядел весьма строго, но сейчас имел такой вид, будто позавтракал колючей проволокой и счел ее невкусной.

— Я думала, что вы собираетесь отплыть из Эдинбурга в Вест-Индию, — сказала я в надежде отвлечь его внимание от китайца.

Это сработало, его ледяной взгляд переместился на меня и слегка потеплел.

— Благодарю вас за внимание, мадам. Да, мои намерения не изменились. Однако сперва мне нужно завершить срочное дело во Франции. Я отплываю из Эдинбурга в четверг.

— А как поживает ваша сестра? — спросила я.

Он с неодобрением взглянул на мистера Уиллоби, сделал шаг в сторону и понизил голос:

— Ей немного лучше, благодарю вас. Средства, которые вы прописали, очень помогли. Она гораздо спокойнее и теперь спит по ночам. Позвольте еще раз поблагодарить вас за доброе участие.

— Рада за нее. Надеюсь, что морское путешествие ей не повредит.

Мы расстались с обычными добрыми пожеланиями, после чего я и Уиллоби продолжили путь по Северной улице к дому Джареда.

— Преподобный значить шибко благочесивая малый? — осведомился немного погодя мой спутник.