Я подняла голову.

– Что ты! – выдохнула я, хотя зрелище было не из приятных.

– Ну да, ну да.

Джейми наклонился и снова погладил мой живот, смотря мне в глаза.

– У тебя тоже есть шрамы твоих битв, – тихо произнес он. – И у меня – своих. Так нужно, хоть это и больно.

Он поднял меня с колен, взял на руки и отнес на кровать, ложась рядом. Быстро разувшись, я прижалась к нему, желая раздеть его. Пока Джейми целовал мои губы, моя рука тянулась к его воротнику.

– Позволь мне снять с тебя одежду.

– Эх, англичаночка, на что там смотреть. – Джейми явно волновался. – Но как хочешь, что найдешь – то твое.

Он не стал искать пуговицы, а просто стащил с себя сорочку не расстегивая ее. Она присоединилась к моему платью, его одежде и нашей обуви на полу. Джейми отодвинулся, показывая себя.

Наконец я смогла увидеть его! Я задержала дыхание от нахлынувшего чувства и тотчас же принялась изучать Джейми. Его тело будто излучало свет, хотя я знала, что это лишь отражение света от свечи.

Что изменилось за это время? Все – и ничего. Джейми всегда был высок и подтянут, и он остался таким. Мышечный рельеф стал еще краше: кожа, казалось, прилегала к телу плотнее – загар только способствовал этому впечатлению, – линии мышц четко прорисовывались, и в целом Джейми был еще симпатичнее, чем тогда. Он был словно сгустком энергии и силы, несмотря на высокий рост и возраст, и это было еще привлекательнее, чем раньше, когда он был слегка нескладным.

Загар, приобретенный, конечно, не на пляже, лег очень красиво и ровно: тело было золотистым, а лицо и шея, получившие больше солнечных лучей, – почти бронзовыми. Бедра и ноги, особенно в паху, были мраморными с голубыми венозными прожилками. В паху торчал кустик жестких волос. Впрочем, не только он. Джейми желал меня.

Я перевела глаза на его лицо, и он гордо произнес:

– Видишь, англичаночка, я честен с тобой, как и обещал.

Я смутилась – в который раз за вечер – и почувствовала, что на глаза откуда ни возьмись набегает влага.

– И я.

Подавшись к Джейми, я почувствовала, что он берет мою ладонь. Он был сильным, как я и хотела. Его тело возбуждало, и меня пробрала дрожь. Я потянула его на себя, но Джейми поднялся и сел на постели. Тогда я тоже села.

Будучи вновь растерянными и неловкими, мы молчали и смотрели друг другу в глаза – удивительно прекрасная возможность после стольких лет разлуки! Мы были одни в комнате, это правда, но были одни в том смысле, что заполнили ее своими ощущениями и прежде всего желанием. Оно материализовалось, окутывая нас невидимой аурой. Я ощущала восторг и страх одновременно, бешеное биение сердца и боль желудка, как будто была на «американских горках».

Не выдержав, я хрипло спросила Джейми:

– Тебе тоже страшно?

Он удивился.

– Мне? Мне-то не страшно – зачем тебя бояться? А вот ты – да, боишься. Вон мурашки. Замерзла или правда страшно?

– Все сразу. – Я была как девочка.

– Иди ко мне, англичаночка, – засмеявшись, Джейми потянул одеяло, чтобы раскрыть постель.

Слегка согревшись под одеялом, я все равно не переставала нервно дрожать. Легший рядом Джейми был горяч.

– Да ты сущий кипяток! – Я прижалась к нему и почувствовала жаркую волну его тела.

Он растянул губы в растерянной улыбке.

– Ну да. Вообще-то это мне должно быть страшно.

Джейми привлек меня к груди, обнимая. Я водила рукой по его коже, и под моими пальцами один за другим появлялись мурашки, топорща рыжие волосы.

– Помнишь, – шептала я, – в нашу первую ночь мы очень боялись, и ты сказал тогда, что лучше будет, если мы коснемся друг друга. И взял меня тогда за руки.

Я нашла его сосок, тронула, и он вздрогнул.

– Да, конечно… Коснись меня так еще…

Он сжал меня в объятиях.

– Коснись и дай мне коснуться тебя, – серьезно проговорил он.

Он ощупывал меня, держа мою грудь в ладони. Теперь и он начал дрожать.

– Англичаночка, – горячо говорил он мне на ухо, – когда мы только поженились и ты стояла там такая красивая, вся в белом, я думал только о тебе, только о том, как ты снимешь с себя все эти кружева и будешь со мной в постели.

– А сейчас? Ты хочешь меня, Джейми? – Я тронула губами ложбинку над ключицей.

У него была солоноватая кожа, и можно было слышать запах дыма, исходившего от волос, но все перебивал запах мужского тела, манящий и возбуждающий.

Джейми тронул меня своей твердой плотью, и я все поняла без слов.

Я прижалась к нему, вожделея его. Я была готова раскрыться для него, чтобы он утолил жар своего тела в моей влаге. Я хотела принадлежать ему, хотела, чтобы он дал мне забыться в восторге.

Его руки, сжимавшие мои ягодицы, его вздрагивающие бедра выказывали, что он страстно желал меня, и мне хотелось, чтобы он быстрее проделал со мной все, что хочет, не тратя времени на предварительные ласки.

Но я не могла прямо сказать ему об этом, и Джейми тоже молчал. Мы слишком долго жили порознь и спали с другими людьми, чтобы можно просить о таком. Еще слишком рано и – слишком поздно.

Но я могла дать понять ему, чего хочу, с помощью языка тела, установившегося когда-то между нами. Он сжимал мои ягодицы, и я сделала то же самое, с силой обхватив их округлости, и подставила губы для поцелуя, но он тоже резко подался ко мне, желая поцеловать.

Удар был такой силы, что я заплакала. Я выпустила его тело, откатилась и схватилась рукой за нос.

– Ой!

– Боже, англичаночка, я ударил тебя?

Он встревоженно смотрел на меня.

– У меня, наверное, сломан нос, – пожаловалась я.

Он осторожно отвел мою руку и погладил переносицу.

– Нет, что ты, ничуть не сломан. Если он сломан, сразу натекает лужа крови, а сам нос противно хрустит. Так что все хорошо.

Я провела пальцем под ноздрями, но не обнаружила там ни кровинки.

Боль проходила, и я не стала придавать этой досадной случайности большого значения. Важно было другое: на мне лежал Джейми, касаясь меня твердым мужским началом.

Мы не шевелились, вслушиваясь в дыхание друг друга. Затем он вздохнул, взял оба мои запястья в ладонь и поднял их над моей головой. Я не двигалась, лежа под ним.

– Дай губы, англичаночка. – Он наклонился ко мне.

Свеча стояла за его спиной, и я не могла видеть света, когда он целовал меня. Джейми казался мне призрачным, и в то же время я ясно ощущала его массивное тело на своем. Он касался меня нежно, но все настойчивее, и я раскрыла губы. Его язык вошел в меня.

Я не сдержалась и укусила его.

– Джейми… Ох, Джейми! – шептала я в его губы.

Больше ничего я не могла сказать и подалась навстречу ему, замыкая свои бедра на его бедрах. Делая это, я кусала его плечо.

Он издал горловой звук и с силой вошел в меня, заставив меня закричать, как девственницу, становящуюся женщиной.

Изгибаясь под ним, я приказала:

– Не останавливайся! Продолжай, да, продолжай!

Он повиновался, подчиняясь моему желанию, совпадавшему с его желанием, и стиснул мои руки сильнее, входя в меня все глубже и настойчивее, не желая прерывать этого неистового движения ни на миг.

Затем Джейми отпустил мои руки и упал на меня. Я была неподвижной под мощной массой его мускулистого тела.

Пискнув, я попыталась завертеться, но он укусил мою шею.

– Не двигайся, – обжег он бурным дыханием мое ухо.

Я послушалась, потому что он придавил меня к кровати. Обоих нас била дрожь, а поскольку он лежал на мне, я не понимала, кто дрожит больше и чье сердце бьется сильнее.

Мое лоно отозвалось на его движения, и я затрепетала под ним в сладких судорогах. Он был готов присоединиться ко мне.

Джейми не отпускал моих бедер, но вытянулся на руках, удерживая так свое тело, выгнув спину. Он закрыл глаза и откинул голову, а затем очень медленно взглянул на меня, наклонив голову. Свеча осветила влагу на его щеках – то ли пот, то ли слезы.

– Клэр… Боже, Клэр…

Он содрогнулся и жалобно застонал, изливая в меня семя. Я благодарно откликалась на его спазмы, отвечая ему тем же, сливая свою плоть с его плотью в экстазе.

Он какое-то время еще держался на вытянутых руках надо мной, но потом опустился на меня и замер.

Когда я пришла в себя после удовлетворенного забытья, положила ладошку на его грудь, чувствуя, как мощно бьется сердце в его груди.

Я шепнула с иронией:

– Как на велосипеде, когда по кочкам едешь.

Я прильнула к Джейми как когда-то, положив голову ему на плечо, перебирая завитушки его волос на груди, ослепительно рыжие, с золотистым отливом.

– У тебя теперь больше волос, чем было. Видал?

– Ммм, англичаночка, я не веду им счет. – Джейми клонило в сон. – Скажи, а те… велоси…педы, у них сколько волос?

Я не ожидала такого вопроса.

– Как когда, по-разному бывает, – ответила я, смеясь. – Просто… кажется, у нас все получилось. Я думала, что забыла, как это делать.

Джейми удивленно скосил на меня один раскрытый глаз.

– Ты знаешь, англичаночка, я не знаю, кем нужно быть, чтобы запамятовать такое. Я, конечно, не мастер этих дел, но и не профан.

Мы долго лежали не шевелясь, просто слушая дыхание друг друга. Грудь Джейми мощно вздымалась; я смотрела на него как на неизведанную землю, требующую пристального внимания и исследования. Мне предстояло снова узнать его, уже знакомого и родного. Любое его движение фиксировалось моим вниманием, что было неудивительно: я лежала прижавшись к нему.

Дождь все не утихал, но его шум был плохо слышен нам, приглушенный каменными стенами. Много лучше мы слышали шаги и голоса жителей нижнего этажа. Там кипела своя жизнь, веселая и громкая: мужчина посмеивался, а женщина-кокетка уверенно шутила и, видимо, всячески привлекала внимание к своей персоне.

Джейми пошевелился.

– Ты была права, англичаночка. Нам не следовало сюда приходить, – виновато проговорил он.