Я объясняла путано, но это было не самым главным. Главное – я говорила честно.

– Угу. И тут же вернулась. Зачем?

Он в который раз задал тот же самый вопрос, и я не нашлась что сказать. Джейми снова отвернулся. Найдя защелку, он открыл окно. Я не знала, задыхался ли он или избегал встречаться со мной взглядом. Запавшее в комнате молчание нарушилось шелестом моросящего за окном дождя. Запахло свежестью.

– Ты… не желаешь знать меня? Я правильно понимаю? – очень тихо спросила я. – Теперь понятно… Я понимаю… Ты теперь живешь по-другому, возможно, с другой…

Наверное, дождь шумел сильнее, чем я произносила такие тяжелые для меня и сбивчивые фразы. Сердце снова бешено билось, но сквозь его стук я слышала даже возню на третьем этаже: я не хотела пропустить ни слова из того, что должен был сказать Джейми. Пока он не мог видеть моего волнения, я тихонько вытерла потные руки о платье.

В это мгновение Джейми вытаращился на меня.

– О мой бог! Ты взаправду спятила. С чего ты взяла, что я гоню тебя? – Его страшная бледность бросилась мне в глаза. Наверное, я выглядела не лучше. – Как ты не можешь понять – я хотел тебя все эти двадцать лет! – Глаза Джейми странно блеснули.

Порыв ветра из распахнутого окна набросил космы ему на лоб, но Джейми тут же убрал их нетерпеливым жестом.

– Но пойми, англичаночка, сейчас я не тот, каким был двадцать лет назад. Да что тут говорить, теперь мы почти не знаем друг друга. То ли дело, когда мы поженились. – В его голосе явственно слышалась досада.

– Джейми… мне нужно уйти? – выдавила я.

Сердце мое замирало.

– Хватит!

Джейми ринулся ко мне, до боли хватая за плечи. Я попыталась отстраниться, хотя дверь мешала сделать это.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты осталась. – Он говорил спокойно, но на его лице отображалось сомнение, глодавшее его, смешанное с раздражением от моих расспросов. – Я ведь уже сказал, что не гоню тебя. Но…

Теперь был его черед выталкивать из себя сложные фразы, не теряющие своей важности и облеченные в словесную форму.

– Англичаночка, скажи мне… Ты не откажешься от меня? Ты сможешь принять меня таким, какой я есть сейчас? Сможешь заново узнать меня, не испугаешься?

Я почувствовала, как то, что держало меня в напряжении все это время с момента моего появления в Шотландии, испаряется, уступая место расслабленности и облегчению. Маленький червячок сомнения и страха все же оставался, но он скорее был связан уже с беспокойством о нашем общем прошлом.

– Джейми Фрэзер, ты опоздал – я уже здесь. – Мои руки уже не дрожали и не были потными, и я смогла погладить Джейми по щеке. Его щетинки были плюшевыми на ощупь. – Джейми, я пожертвовала всем ради тебя, я даже оставила дочь. Я очень рискую, но это потому, что я хочу быть с тобой, где бы ты ни был и кем бы ты ни был.

Джейми протянул мне обе руки, раскрывая объятия. Огоньки свечи весело плясали в его глазах. Я ткнулась в него носом. Наконец-то мы вместе. Джейми – настоящий Джейми, а не мое воспоминание о нем – здесь, можно коснуться его, вдохнуть его запах. Наконец-то.

Он погладил меня по щеке, ласково улыбаясь.

– Англичаночка, ты чертовски смелая. Такая, как двадцать лет назад.

Я дрожала от нахлынувшего счастья и не смогла наградить его ответной улыбкой.

– Да неужто? Да что ты вообще знаешь обо мне, а, Джейми Фрэзер? Вдруг я все это время проделывала всякие ужасные вещи? Может, я конченый человек, а ты и не знаешь?

Джейми понял, что я провоцирую его, и с готовностью включился в игру.

– Ага, англичаночка. Точно конченый. Только это неважно.

Я перестала лукавить и дурачиться и, помолчав, смогла произнести:

– Да. И мне.

Вздохнув, я смутилась. Мы так хорошо знали друг друга когда-то и так плохо знали сейчас, что не знали, как вести себя. Все было ново, все приходилось открывать заново – как здесь было не смутиться? Даже эти объятия напомнили нам, что наши тела отвыкли друг от друга. Будущее было неясным, и мы, хотя и продолжали быть вместе, не могли отделаться от странного чувства узнавания и открывания заново. Будем ли мы снова единым целым, как раньше, даже если приложим к этому все усилия?

В дверь постучали – то была служанка с ужином, состоявшим из холодной баранины, горячего супа и теплых булочек из овсяного теста. Она подкинула дров в очаг, бывший в комнате, и разожгла его.

Мы ужинали неспешно и остерегались говорить о чем-то важном, поддерживая необязательный разговор о мелочах. Я, например, поведала смешные и малозаметные детали в духе рассказа о своем пути от Крэг-на-Дун до Инвернесса или о путешествии в дилижансе до Эдинбурга и мешочке мистера Грэма. Джейми тоже угостил меня рассказом о своей встрече с мистером Уиллоби – тот умирал с голоду и мучился с похмелья в порту Бернтисленд. Джейми нашел его среди ящиков и бочек.

О наших чувствах за едой мы не обмолвились. И тем не менее можно было кое-что заметить. Я, например, все более и более смущалась присутствием Джейми, невольно рассматривая его тело. Подливал ли он вино в бокал, доставал ли салфетку – я замечала гибкость его рук, покатость плеч, мощь груди. Джейми, казалось, смотрит на меня так же – украдкой, мельком отмечая то, что интересует его, или замечая то, что попадает в поле его зрения. Он тоже прятал глаза, как и я, поэтому нельзя было сказать ничего определенного, но после ужина мы встретились глазами. В них горело одно, соответствующее месту нашего пребывания. Я вздрогнула от желания.

Джейми допил вино и стал буравить меня взглядом.

– Мы…

Его взгляд говорил больше, чем он сам.

– Мы будем спать вместе?

Джейми зарделся и поспешил пояснить:

– Здесь не жарко, одежда мокрая, и нужно согреться как следует…

– Да и здесь только один табурет, правда? – помогла я. – Да.

Я услышала, что мое дыхание сбилось. Смотря на постель, я чувствовала желание и стеснение одновременно.

Джейми снял штаны и чулки одновременно.

– Что же ты молчишь, англичаночка? Тебе ведь нужно разобраться с кружевами. – Он окинул меня взглядом.

Ага, женщина в доме Джейми – нечастый гость. Поразительно. Мне было приятно думать о том, что он раздевал немногих, и я не сдержала улыбки.

– Кружева – это не самое трудное. Помоги-ка расстегнуть мне платье.

Убрав плащ, я подставила Джейми спину, заранее взяв волосы рукой, чтобы не мешать ему.

Он молчал, проводя пальцем мне по спине.

– Что с этим делать? – Он не скрывал недоумения.

Как же я не подумала предупредить его!

– Расстегнуть. Потяни за язычок, он там, сверху. Это так называемая молния. Очень удобно, у нас много таких застежек.

Молния заскользила вниз с характерным звуком, который я слышала сотни раз, но как следует, до дрожи, распознала только сейчас. Изделие госпожи Гуттенберг опускалось все ниже, пока не упало на пол, тяжело шурша. Чувствуя, что если я буду медлить еще, то испугаюсь окончательно, я тут же посмотрела на Джейми.

Бедняга, от неожиданности он даже отступил назад. Взяв себя в руки, он стал смотреть на меня.

Я стояла нагая, словно покинув свой кокон. Платье лежало на полу; из одежды на мне остались только чулки розового шелка да обувь. Очень хотелось стыдливо прижать к груди платье, но нет – я стала поровнее, подняла повыше подбородок и стала смотреть на Джейми.

Он молчал, недоверчиво покачивая головой. Свеча освещала его лицо, но на нем нельзя было прочесть мысли Джейми, так надежно они были спрятаны.

Я не выдержала:

– Нечего сказать? – Голос выдавал меня: хотя смысл фразы был претенциозный, но я произнесла ее дрожа. Я и правда не умела скрывать чувства.

Джейми хотел было что-то сказать, но промолчал, все так же качая головой.

– Клэр… – обрел он дар речи. – Бог мой, ты красавица. Я никогда не встречал женщины красивее.

– Ты плохо видишь. Скорее всего, глаукома, потому что катаракта появляется позднее. – Я неуклюже попыталась скрыть свое волнение.

Губы Джейми дернула нервная ухмылка. Когда он улыбался, свет свечи колебался в слезах – он был ослеплен. Придя в себя, он дал мне ладонь, ведя к кровати.

– С глазами все в порядке. Они ястребиные. – Он был уверен в себе. – Иди сюда.

Волнуясь, я взяла его ладонь, переступая одежду. Джейми сел на постели, ласково привлекая меня. Я встала между его колен. Он легонько поцеловал мои соски и ткнулся лбом между моих грудей, выдыхая воздух на меня.

– Твои груди цвета слоновой кости. – Я услышала горский говор. Он всегда давал о себе знать, когда Джейми волновался.

Джейми положил руку мне на грудь. Его загар отчетливо виднелся в свете свечи, зато я была бледна.

– Да, смотреть на тебя – уже удовольствие. Если б я мог всегда касаться тебя… Это так неожиданно, так волнующе. Англичаночка, у тебя кожа как бархат, а тело какое нежное…

Он заскользил рукой вниз по моей талии и бедрам, останавливаясь на ягодицах. Вскоре я снова услышала его взволнованный голос:

– Это волшебство – я хочу все время смотреть на тебя. Все время касаться тебя, все время ласкать. Я желаю тебя.

Джейми опять поцеловал меня в грудь, под сердцем. Затем он провел рукой по животику, заметив шрамы – они появились, когда я родила дочь.

Я смутилась и прикрыла живот рукой.

– Это не очень красиво.

Джейми странно посмотрел на меня и потянулся к подолу рубашки – он не успел снять ее.

– А это?

У него был ужасный шрам. Рваный, кое-как залеченный, побелевший, он тянулся по бедру до паха. Восемь дюймов. Охнув, я встала на колени.

Артерия была рядом с рубцом. Отделенная от затянувшейся раны всего лишь дюймом, кровь медленно текла по жилам Джейми. Я погладила его бедро и прижалась к нему, словно удерживая. Разумеется, нужно было удержать Джейми раньше, теперь было слишком поздно.

– Страшно, англичаночка? – Джейми погладил меня по затылку. – Я отвратителен?