– Бри, оставим? Пусть его горит, авось не наделает пожара.

Ответа не последовало – Брианна уставилась на камин и не слышала вопроса, погрузившись в свои мысли.

– Возможно, это не навсегда. Будем надеяться, что мы еще увидим ее, – Роджер мягко коснулся девичьей руки.

Брианна все так же смотрела в огонь, но негромко отозвалась:

– Не думаю. Я не уверена, сможет ли она пройти сквозь камни, не говоря уже о прочем. Ты ведь слышал ее рассказ – это тяжело и не всегда удается.

Девушка нервно водила рукой по шву своих джинсов.

Роджер, увидев, что требуется его поддержка, сел на диван возле Брианны. Клэр давно ушла, и можно было говорить свободно.

– Бри, так нужно, – спокойно заговорил он. – Ты ведь видишь, как она светится, когда вспоминает о Джейми.

– Я все вижу, – Брианна сдерживалась. – Он нужен ей, я знаю. Да и она ему тоже. Но она нужна и мне!

Девушка выкрикнула последние слова, наклонившись вперед, будто пытаясь заглушить возникшую боль. Ее губы дрожали, руки, обхватившие колени, были напряжены.

Роджер поднял руку и провел по ее голове. Волосы девушки были мягкими, как у ребенка, и ее хотелось обнять, как всхлипывающего малыша, долго не могущего успокоиться.

– Бри… Ты скоро окончишь школу, впереди самостоятельная жизнь. Я знаю, это звучит глупо, но ты уже взрослая и многое решаешь сама. Мамина поддержка – это важно, но и ей нужна твоя поддержка. Она ведь тоже имеет право быть счастливой, правда?

Брианна молча кивнула, потом заговорила:

– Я все понимаю. Да, имеет. Да, я не маленькая и могу сама позаботиться о себе. Но, Роджер!..

Девушка не договорила и отвернулась, закусив губу.

– Роджер, она – все, что у меня есть. Только она знает меня по-настоящему. Точнее, она и Фрэнк. Но теперь осталась только она. Пойми, они видели мои первые шаги, они вели меня в школу, они…

Брианна зарыдала.

– Да, это глупо! Но я не могу иначе, понимаешь, не могу!..

Она не утирала слез, и огонь освещал ее мокрое лицо.

Брианна сорвалась с места и выбежала на середину комнаты, начав ходить взад-вперед.

– Я многого не знаю об их отношениях с Фрэнком. Но я не знаю многого и о себе. А она знает. Она помнит первое произнесенное мной слово, первый шаг, первый звонок. Я не держу этого в памяти, мне, в сущности, все равно – это прошедший день. Но для мамы это важно, потому что это часть меня. Для нее маленькая Бри, еще ползающая, и большая Бри, Бри сегодняшняя – один и тот же человек. Она знает меня всю, помнит с самого рождения. Она росла вместе со мной. И когда не будет мамы, остальным будет все равно, во сколько лет я научилась читать, например. Это очень глупо, я знаю, но… Все будут считать, что Бри была взрослой всегда, и никто никогда не разубедит их в этом, даже если они увидят мои детские фотографии. Для мамы я особенна уже тем, что я ее дочь, тем, что я – это именно я и никто другой! А для всех остальных – нет…

Девушка замерла, опустив руки. Потом обняла себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Постепенно всхлипывания затихли.

– Я маленькая глупенькая себялюбивая девочка. Ты думаешь об этом? – Голос ее был спокоен и тих.

– Ну конечно нет, Бри.

Роджер подошел к Брианне и встал позади нее, обняв за талию. Девушка не поддавалась его ласкам, но спустя время вконец успокоилась и позволила обнимать себя. Роджер поцеловал ее в ушко.

– Знаешь, последние события на многое раскрыли мне глаза. Коробки в гараже, ты помнишь их?

– Какие именно? Ведь их у вас куча. – Брианна силилась улыбнуться.

– Коробки с надписью «Роджер».

Он подошел вплотную и прижал Бри к себе. Она почувствовала его тепло и прижалась в ответ, откинув голову ему на плечо. Парень обхватил ее руками и продолжил говорить, лаская ее:

– В коробках вещи родителей. Их раскраски, детские книжки с картинками и без, короткие платьица, письма… Только представь – даже игрушки, которыми играли мои мама и папа! Пастор, взяв меня к себе, сложил все это в коробки, причем хранил бережно – надписал на них мое имя, на каждой, сложил в пакеты, не пропускающие воду, регулярно вытирал с них пыль и берег от моли и сырости.

Роджер смотрел сквозь волосы Брианны, падавшие ему на глаза, в огонь и плавно покачивался, заставляя повторять свои размеренные движения и ее.

– Я не понимал, зачем ему это нужно. И как-то решил спросить: неужели он думает, что я когда-нибудь буду носить эти вещи или играть этими игрушками?

Преподобный только улыбнулся в ответ. Он тогда сказал странные слова, я не понял их – «история нужна каждому». Он говорил, что эти коробки хранят мою историю.

Брианна потянулась к парню, вдыхая его запах. Его ритм усыпил ее, и она бессознательно поддавалась ему.

– Ты разобрал их?

Роджер мягко улыбнулся.

– Я и не думал их разбирать. Они есть, и этого достаточно.

Роджер в последний раз мягко коснулся Брианны и отступил назад. Она обернулась, и он увидел ее лицо, припухшее от слез.

Он не смог не коснуться ее руки.

– Бри, ты особенна не только для мамы.


Роджер не спал, наблюдая огонь в камине кабинета. Брианна уже легла, но ему не спалось: канун Дня Всех Святых, по обыкновению, был полон духов. Головешки уже тлели, и комната была освещена лишь фонарем, сделанным из тыквы, переставленным с буфета на стол. Усмехаясь, он будто сзывал неприкаянных на свой свет. Эта ночь была особенной, и можно было ожидать чего угодно, особенно в свете завтрашних событий.

На лестнице послышались шаги, Роджер, думая, что это Брианна, поднялся. В коридоре стояла Клэр. На ней был надет белый атласный халат. В темени коридора она сама походила на призрак.

– Мне подумалось, что вы еще не ложились, – неуверенно пояснила она свое позднее появление.

Роджер ободряюще улыбнулся.

– Я никогда не сплю в эту ночь. От отца я услышал столько леденящего душу, что ни разу не мог уснуть в канун Дня Всех Святых. Думал, что за окном куча привидений и они вот-вот ворвутся в дом. Наблюдают за мной, обсуждая, через какую щель лучше протиснуться.

– Вы слышали их голоса?

– «Сегодня нашей ночь охоты, мы крови ищем, нежной плоти», – завывал Роджер. – А эта история о ночи в церкви, помните ее? Мальчишка-портной всю ночь давал отпор призракам и голодному духу.

– О да. Если бы мне рассказали это на ночь, я бы дрожала под одеялом до утра.

– И я дрожал. Но однажды… – Парень лукаво отвел взгляд. – Однажды я, семилетний, тоже решил дать им отпор и оправился на подоконник. Пастор тоже рассказывал мне эти байки – привидение не попадет в дом, если на пороге будет моча.

Клэр тихо засмеялась.

– И как, призраки не вошли?

Роджер воодушевленно поведал, что если бы окно было открыто, тогда бы точно не вошли, но и так было ничего.

Отсмеявшись, они умолкли. Оба понимали, что за необязательным разговором кроется что-то большее, то, чего они не высказывали вслух. Казалось, будто этот веселый рассказ – тонкая веревочка над пропастью, напоминающая о необходимости добраться на другую сторону, но и не гарантирующая безопасность. Клэр смотрела на огонь, теребя халат, не начиная настоящего разговора.

Роджер решил помочь ей:

– Я буду заботиться о Бри. Вы ведь за этим пришли?

Она кивнула, не отвечая. Парень увидел влажный блеск ее ресниц.

Клэр залезла рукой в глубину халата, доставая что-то.

– Роджер, я хотела бы попросить вас… Если я… не смогу ничего сказать Бри… боюсь, я не смогу проститься с ней…

Она молча сунула ему в руки длинный белый конверт.

– Здесь все, что мне хотелось бы сказать ей. Я написала…

Парень ощупал конверт, тот был полон материнского тепла. Было бы неправильно, если бы Бри раскрывала его спустя время, не чувствуя этой ласковой теплоты. Роджер осторожно сложил его, слегка надломив, и опустил в карман рубашки. Теперь-то он не остынет.

– Вы уедете рано? – Он спросил машинально.

Клэр вздохнула.

– На рассвете или даже раньше. Я уже договорилась о машине.

Она обхватила руками колени, как недавно это делала Бри.

– Если вдруг…

Клэр осеклась.

– Я боюсь. Я не знаю, выйдет ли это у меня. А если я не смогу? Идти очень страшно. Но и не идти тоже. Я ничего не знаю.

– Мне тоже страшно.

Роджер взял ее за руку, ощущая то ласковое тепло, которым был согрет конверт. Пальцы, длинные и тонкие, унизанные кольцами, слегка дрожали, пульс бился быстро. Они помолчали.

Клэр пожала ему руку и высвободила свою.

– Роджер, я вам благодарна. Спасибо за все.

Она наклонила к нему лицо, нежно поцеловала в губы и вышла в темноту. Коридор поглотил ее, хотя какое-то время белый халат, как одежды призрака, еще виднелся вдали. Привидений, желающих посетить пасторский дом в канун Дня Всех Святых, больше не было. Роджер сидел почти в темноте – свеча догорала и наполняла комнату запахом гари, – ощущая ее поцелуй на губах. Последние слабые язычки пламени освещали тыкву изнутри, и она ухмылялась, храня в себе тайны языческих богов.

Глава 23

Крэг-на-Дун

Утренний туман пробирал до костей, но шерстяной плащ надежно защищал от рассветного холода. В последний раз я надевала что-то похожее двадцать лет назад. Впрочем, инвернесский портной не удивился, когда я заказала ему плащ с капюшоном: современные нравы такие свободные, что можно носить все, что заблагорассудится.

Туман скрывал вершину холма, и снизу она была недоступной взглядам любопытных.

– Мэм, вам точно сюда? – недоумевал водитель.

Кругом не было ни души.

Я собралась с духом.

– Да, мне именно сюда.

– Уверены?

Банкнота не развеяла его сомнений.

– Вас подождать? Или мне заехать спустя время?

Мне вдруг захотелось ответить утвердительно. Это была последняя возможность остаться здесь, и я малодушно хотела воспользоваться ею. И все-таки я взяла себя в руки.