Анна Голон - Путь в Версаль

Анжелика не могла поверить своим глазам. На этот раз судьба улыбнулась ей, вернув отель дю Ботрен.

Держа за руки своих детей, она с замиранием сердца ходила по комнатам отеля, не осмеливаясь сказать им, что это принадлежало их отцу.

Это было чудо.

Анжелика оборудовала спальню для малышей. Теперь они могли спокойно бегать по аллеям сада.

На следующий день Одиже появился в отеле дю Ботрен.

— Что вы скажете о моем отеле?

— А!

— Это самый красивый отель в Париже, не так ли? — снова спросила она.

— Я так не думаю, — грустно ответил Одиже.

Анжелика была разочарована.

— О, вы опять не в духе! Разве вы не рады моему успеху?

— Успеху? Я уважаю успехи, достигнутые трудом, — заявил молодой человек.

— Это правда, что принц ставил на вас и при проигрыше вы должны были стать его любовницей?

— Да, это так, мой милый. И если бы я проиграла, то стала бы его любовницей. Вы знаете, что для меня карточные долги священны.

Бледное лицо Одиже стало пунцовым. Он хотел что-то сказать, но Анжелика перебила его:

— Но я выиграла, и отель мой! Смотрите правде в глаза: я не проиграла, а вы остались без рогов. К тому же мы еще не женаты.

— Я уже и не мечтаю об этом, — заметил Одиже растерянно и протянул руки.

— Давайте поженимся, пока еще не поздно.

На Анжелике было черное бархатное платье, а прекрасную грудь украшало жемчужное ожерелье.

— Нет, еще не время, — тихо произнесла она.

По ее взгляду Одиже понял, что огромная пропасть разделяет их. Он не маг догадываться, что за ней стоял призрак графа де Пейрака, которого сожгли как колдуна на Гревской площади. Что она фактически живет сейчас в своем доме.

«Он никогда не поймет всей этой жизни», — думала Анжелика, скользя взглядом по серой фигуре Одиже.

— О, я совсем забыла! — воскликнула Анжелика, счастливая, что переменилась тема их разговора. — Я хочу дать большой ужин в своем отеле и хочу попросить вас помочь мне организовать все. У вас такой опыт в этих делах.

— Очень сожалею, мадам, но на меня не рассчитывайте, — глухо сказал Одиже и, попрощавшись, вышел.

Анжелика обошлась и без него.

Мадам Марен радовал переезд, но еще чего-то не хватало. Отель дю Ботрен означал многое для нее. Этот красивый дом, в котором никто никогда не жил, казалось, немного постарел от переживаний. Мадам Марен все время чудился призрак графа. Казалось, чья-то тень все время ходит по дому, но все было тихо.

Дети спали под неусыпным наблюдением служанок в своих кроватях. Анжелика вернула им дом их отца.

Во дворе отеля дю Ботрен был большой колодец, вырытый еще в прошлом веке. Спустившись на несколько ступенек, можно было окунуться в глубь веков.

Однажды вечером, когда Анжелика гуляла вблизи колодца, она встретила старого слугу с седыми длинными волосами, развевающимися по ветру. Была полная луна, и дул теплый ветер. Анжелика сразу узнала слугу, он занимался садом и работал в отеле уже много лет. Это о нем говорил принц Конде, что он служил еще старому хозяину.

Анжелика не раз останавливалась, чтобы посмотреть на него. Вот и теперь она подошла и спросила его:

— Как тебя зовут?

— Паскалю, — представился слуга.

— Судя по имени, ты гасконец?

— Нет, мадам, я — баск.

Анжелика подумала, стоит ли расспрашивать старика.

А тот медленно вытащил ведра из колодца, в которых отсвечивались блики луны.

— Это правда, что ты жил здесь, когда твой хозяин был в Тулузе? — спросила она с замиранием сердца.

— Да, мадам.

— А как звали твоего хозяина?

Она хотела услышать имя человека, который сделал ее счастливой.

Старик с опаской огляделся вокруг.

— Тише, мадам, его имя… он проклят!

Сердце Анжелики сжалось.

— Правду говорят, что он был колдун и его сожгли?

— Да, говорят, — старик пристально посмотрел ей в лицо. Его впалые глаза загорелись странным огнем. Он улыбнулся, его морщинистое лицо разгладилось.

— Говорят, — повторил он, — но это не правда.

— Почему?! — не выдержала Анжелика, которую начало трясти как в ознобе. — Почему?!

— Другого, мертвого, сожгли тогда на площади.

Сердце молодой женщины забилось еще быстрее.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел его после казни.

— Кого?

— Проклятого хромого.

— Где ты его видел?

— Здесь, ночью.

Анжелика вздохнула и закрыла глаза. Какая-то надежда теплилась в ней, как свет догорающей свечи. Дегре говорил, что не нужно думать о прошлом, но прошлое никогда не покидало ее.

Паскалю с опаской оглянулся.

— Это было ночью, после костра. Я спал в конюшне, во дворе. Вдруг я услышал непонятный звук в галерее и сразу же узнал его походку.

Дикий смех исказил лицо старого слуги, седые волосы развевались по ветру.

— Кто не знает его походку? Походку Великого Хромого из Лангедока. Он прошел мимо меня. Сначала я его не увидел, потому что вокруг было темно. Но внезапно луна осветила его фигуру. Он стоял, опершись о перила лестницы, а потом повернулся ко мне.

Анжелику знобило.

— Ты узнал его? — спросила она, стуча зубами.

— Я узнал его, как собака узнает своего хозяина. Но я не видел его лица. Оно было закрыто черной маской. Вдруг он засмеялся и, пройдя сквозь стену, исчез. Больше я его не видел.

— О, не мучай меня! — закричала Анжелика, отталкивая старика. — Убирайся, я умираю от страха!

Слуга удивленно посмотрел на нее, взял ведра и медленно удалился.

Анжелика вбежала в комнату и бросилась в холодную кровать. Так вот почему она в этих стенах чувствовала себя скованно. Призрак мужа неотступно преследовал ее.

«Призрак — какая грустная судьба, — думала она. — Он так любил жизнь во всех ее формах».

Анжелика уронила голову на подушку и разразилась рыданиями. Вдруг она услышала пение и подумала, что это галлюцинация. Схватив свечу, она направилась на голос, который привел ее в детскую. Картина, которую она увидела поразила и обрадовала ее.

Посреди кровати стоял Кантор в белой рубашке и тихонько пел. Он был похож на ангелочка из рая.

Великая радость наполняла душу Анжелики. Душа трубадуров была заложена в сыне. Он пел.

«Граф де Пейрак не умер, он живет в своих сыновьях, — думала она. — Флоримон похож на него, а у Кантора есть голос».

Анжелика сжала руки на груди. Да, ее муж не умер. Она решила, что попросит королевского музыканта, господина Люлли, чтобы он давал уроки ее сыну.

Мадам Марен немного успокоилась, прошла в свою комнату и, забравшись в свою кровать, забылась тяжелым сном.

Итак, мадам Марен продолжала свою жизнь в квартале дю Марэ, где проживал весь парижский свет.

В последнее время знатные сеньоры выстроили здесь много светлых домов с легкими фасадами. Дворы новых отелей были в зелени. Тут росли всякого рода деревья и кустарники.

Теперь новая хозяйка отеля дю Ботрен имела две кареты, шесть чистокровных рысаков, а также двух конюхов и четырех лакеев; кроме того, у нее было двое комнатных слуг, один управляющий и множество различных служанок. Анжелика могла теперь идти в церковь, как все знатные дамы квартала дю Марэ.

Один слуга нес ее шлейф, другой — сумку, где была Библия, а третий — подушечку.

Надо признать, что мадам Марен редко ходила в церковь, а честно говоря — никогда. Она ненавидела церковь и всех священников. Церковь была для нее местом переживаний. Анжелика вспоминала, что совершила убийство, и ей снова представлялась Гревская площадь, запах жареного мяса и маниакальный профиль монаха Беше. Такое уж было время: ересь и софистика, как ржавчина, ели все прогрессивное, что попадалось под руку.

Подруга Анжелики, мадам Скаррон, пыталась привить ей чувство набожности. Ей казалось, что мадам Марен попала под влияние куртизанки Нинон, известной своей скандальной репутацией. Последнее время Анжелика часто видела вдову Скаррон то у маркизы де Монтеспан, то у других богатых соседей.

Однажды, когда они были на вечере у Монтеспан, вдова предложила проводить Анжелику. Оставив карету, они шли пешком, думая о своем.

Анжелика любила и уважала мадам Скаррон, слушала ее советы. Своим приятным голосом и манерами вдова располагала к себе. Мадам Марен знала, что вдова родилась в тюрьме и что в 12 лет она побиралась в ля Рошели, прося у иезуитов тарелку супа. Позже ее тетя, превратив девочку в служанку, всячески издевалась над ней. Они обе хорошо знали свою прошлую нищету, и это сближало их разбитые души.

Другая соседка Анжелики, к которой последняя часто ходила в гости, была добропорядочная маркиза де Севине. Так же, как и мадам Скаррон, она жила давно исчезнувшей любовью. Анжелике было приятно получать письма от этой приятной женщины и посещать ее. Она ходила к ней, чтобы послушать о Версале

— дворце ее мечты, куда маркиза иногда ходила по приглашению самого короля, который ценил остроумие и образованность де Севине. Она перечисляла Анжелике, какие развлечения есть в Версале: фейерверки, прогулки, концерты, но, видя грусть в глазах подруги, говорила:

— Не расстраивайтесь, моя дорогая. Версаль — это королевство беспорядка. Когда идет праздник, придворные носятся как сумасшедшие, и король не заботится о них. Однажды, — продолжала она, — две знатные дамы, я не буду называть их имен, не могли найти себе ночлега в Версале. И что же вы думаете, моя милочка? Они вынуждены были идти спать в конюшню!

Но Анжелика была уверена, что эти дамы предпочли ночевать в конюшне, лишь бы попасть в Версаль. И она была права.

Версаль, о котором все столько говорили и в который она мечтала попасть, во всей своей красе казался ей миражом, несбыточной мечтой. Он стал точкой преткновения в ее жизни.

Поехать в Версаль!

Но простая шоколадница, даже самая богатая в Париже, могла ли она поехать во дворец? Нет! Ей нужен был титул — пропуск в сердце двора короля-солнце.