Черил Холт - Путь сердца

– Ну что же, если вы так настаиваете… – все-таки согласилась юная супруга и наконец отвернулась, уткнувшись лицом в подушку. В тот же момент муж продолжил наступление. Давление в развилке ее бедер становилось все отчаяннее. Напряжение неумолимо росло.

– Расслабься, Джейн.

– Не могу. Простите, пожалуйста.

Разве можно расслабиться с таким ужасным ощущением между ног? Чего хочет от нее этот грубый человек?

– Не извиняйся. Ты ни в чем не виновата.

Филипп прижался еще сильнее и остановился, понимая, что достиг предела.

– Вздохни поглубже.

Сделал паузу, ожидая, когда можно будет продолжить атаку.

– А теперь медленно-медленно выдыхай.

Джейн послушалась. Воспользовавшись неизбежной свободой выдоха, муж совершил решающее, самое резкое движение и преодолел барьер. К чести юной жены, она даже не вскрикнула.

Филипп и сам не ожидал, что настолько возбудится. Женственная плоть оказалась узкой и скользкой. Жар страсти вышел из-под контроля, и Филипп уже не мог совладать с желанием.

Он начал движение медленно, постепенно повышая темп и ускоряя толчки. Напряжение возрастало до темноты в глазах, до умопомрачения. Наконец тело напряглось в последний раз.

Все это время Джейн лежала неподвижно и очень тихо, впитывая столь странные, непривычные, болезненные ощущения.

Неожиданно тело супруга обмякло, и Джейн почувствовала на себе его вес, тяжело вдавивший ее в постель. Поначалу казалось, что Филипп умер, но постепенно проявилось ровное, сильное биение сердца, странным образом пересекающееся с тем ритмом, который создавало ее собственное тело. Может быть, он просто уснул? Или потерял сознание от усталости? Дышать почти не удавалось, и Джейн внезапно испугалась, что задохнется, так и не дождавшись помощи. Собравшись с духом, Джейн ткнула локтем туда, где, по ее мнению, должно было находиться сердце Филиппа.

– Сейчас же слезьте с меня, негодяй! Быстро!

Филипп перекатился на бок. Однако едва он протянул к молодой жене руку, та отскочила на другую сторону кровати, в самый дальний угол. А потом сделала то, что так хотелось сделать все это ужасное время, показавшееся вечностью: прижала колени к груди и крепко-накрепко обхватила их руками. Едва заметно покачиваясь, беззвучно заплакала.

Безмолвие комнаты угнетало. Почему этот отвратительный человек не ушел сразу, как только покончил со своим грязным делом? Ощутив движение, Джейн вздрогнула: неужели он снова собирается напасть? Одно лишь резкое движение, одно прикосновение – и она его убьет! Да, убьет – прямо здесь, на этом мерзком брачном ложе. И если за преступление ждет казнь через повешение, рано утром с легким сердцем сама пойдет навстречу палачу. Сейчас графиня Джейн Уэссингтон чувствовала себя бесконечно обиженной, оскорбленной, поруганной, издерганной, избитой. И совсем-совсем заброшенной, одинокой, никому не нужной. Такой нелюбимой, какой она не чувствовала себя ни разу за всю свою девятнадцатилетнюю жизнь.

Обидчик коснулся ее спины, и Джейн резко вздрогнула.

– Не смейте ко мне прикасаться!

Филипп смотрел на сжавшееся в углу кровати жалкое создание. Пытаясь защититься, Джейн инстинктивно приняла позу еще не родившегося младенца. Плечи дрожали от беззвучных, бессильных слез. Он, конечно, принял правильное решение, сознательно отказавшись от эмоциональной любовной сцены. Но если это так, то откуда же взялось изнуряющее чувство вины и стыда? За все время тесного общения с женщинами еще ни с одной он не обращался так грубо, бесчувственно, безжалостно.

– Лучше было сделать это именно так.

– Для кого лучше? – уточнила Джейн и горько рассмеялась. – Я была уверена, что вы действительно знаете, как все должно случиться, и сумеете надежно провести меня по правильному пути. Да, я оказалась самой безнадежной дурочкой на свете.

Упрек в недостаточном владении техникой любви показался очень обидным.

– Поверь, Джейн, я знаю, как любить женщину. Но для нас обоих лучше не испытывать друг к другу нежных чувств.

– О да, лорд Уэссингтон. – Голос молодой супруги зазвенел от обиды. – Избави вас Бог проявить ко мне хоть каплю доброты и участия. Я всего-навсего ваша жена. Не удивительно, что мужчины так носятся с идеей сохранения девственности вплоть до этой ужасной брачной ночи. Неужели хоть одна девушка согласилась бы выйти замуж, если бы знала, какой жуткий опыт ее ожидает?

Слезы, еще недавно почти незаметные, превратились в бурный водопад, и сдержать их было уже невозможно. Но позволить этому зверю увидеть, как она плачет? Ни за что на свете!

– Оставьте меня.

– Джейн, мне кажется, нам необходимо кое-что обсудить.

– Сейчас у меня нет ни малейшего желания разговаривать, а тем более выяснять отношения. Если в вашей душе теплится хоть искра совести, то вы сию же минуту уйдете.

– Джейн… – Граф снова попытался взять бедняжку за руку, все еще не теряя надежды объяснить, почему сделал то, что сделал. Увы, слова казались бесполезным пеплом. Разум твердил, что поступок верен и логичен, однако сердце решительно отказывалось с этим соглашаться. Душа разрывалась на части. Да, он жалок и достоин презрения. – Я хочу… – Чего же он хочет?

– Уходите. Уходите быстрее. Прекратите эту пытку. – Немного поколебавшись, Уэссингтон встал.

– Может быть, позвонить и позвать Мег?

– Только не это! Невозможно допустить, чтобы кто-нибудь увидел меня в этом ужасном состоянии!

Филипп запахнул халат и шагнул к соединяющей спальни супругов двери. Малышка выглядела такой несчастной, одинокой и заброшенной! Такой обиженной и даже израненной! И все это натворил он, он один. Так хотелось сказать и сделать что-то единственно верное, но как же понять, в чем именно заключается это важное «что-то»?

– Спокойной ночи. – Не дождавшись ответа, граф Роузвуд вышел из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь.

Напряженно и тревожно Джейн дождалась тихого щелчка – наконец-то муж ушел. Помедлила еще несколько минут, просто чтобы удостовериться, что он не вернется. Потом почти упала на пол, в тусклом мерцании свечи пытаясь нашарить ночной горшок. Он попался под руку в последний момент. Казалось, рвота будет продолжаться вечно. Не имея сил встать или хотя бы ползком добраться до постели, бедняжка стащила на пол одеяло. Вот так, забившись в самый дальний угол спальни, свернувшись калачиком, измученная, одинокая, брошенная и испуганная, она и заснула.

Мег лежала на животе, уютно устроившись в мягкой постели. Она так устала от ночных радостей, что не находила сил приоткрыть глаза, даже услышав, как повернулась ручка двери. Впрочем, она и так безошибочно узнавала эти мягкие шаги. Прошло всего лишь мгновение, и теплые губы легко коснулись уха. Под одеяло проникла дерзкая, но родная рука.

– Вставай, соня, пора осчастливить мир своим присутствием, – прошептал Грейвз.

– Уже? – удивленно вздохнула Мег. – Который час?

– Пять. Даже чуть больше. Граф вернулся к себе в комнату, а потом снова ушел.

– Наверное, все еще нежничает с молодой графиней.

– Вполне возможно. Не хочу совать нос. – Грейвзу приходилось видеть хозяина в самых разнообразных ситуациях, с множеством женщин, а в последние несколько месяцев рядом с ним по утрам неизбежно оказывалась леди Маргарет. – Сам-то хозяин вряд ли будет возражать, если я вдруг застану их вместе, но вот Джейн такая навязчивость скорее всего не понравится.

– Да, наверное, ты прав. – Камеристка откинула одеяло. – Лучше пойду я. Если граф уже ушел, девочке наверняка понадобится ванна. А может быть, и собеседница, чтобы излить душу. – Мег лукаво подмигнула; перспектива узнать кое-что о любовных талантах графа казалась заманчивой.

Быстро одевшись, она бесшумно вышла в коридор. Огромный дом еще спал, и будить никого не хотелось. Джейн так прелестна, а граф – крупный специалист по части любви, так что вряд ли супруги уже расстались. Если, конечно, девочка просто не заснула от усталости первой брачной ночи.

Горничная неслышно приоткрыла дверь спальни. Огонь в камине догорел, и в комнате стало прохладно. Свечи почти погасли, и воцарился мрак. Мег подняла над кроватью свечу, с которой пришла, и с удивлением обнаружила супружеское ложе пустым, а к тому же сохранившим почти первозданный вид. Быстро оглянувшись, чтобы убедиться, что пара не развлекается на одном из кресел или на полу, Мег прошла по комнате и зажгла лампу. В дальнем углу испуганно остановилась.

Джейн свернулась калачиком возле стенки. Волосы ниспадали спутанной беспорядочной массой. Одеяло едва прикрывало ноги.

– Джейн… – Мег сначала присела на корточки, а потом встала на колени. Взяла госпожу за руку, приложила ладонь к щеке. Кожа юной графини казалась холодной и влажной.

– Да? – Джейн вздрогнула и открыла глаза, прищурившись от света. – О, Мег, как хорошо, что это ты.

– Что случилось? – Из всех возможных финалов, которые могло предложить самое богатое воображение, взгляду открывался наименее вероятный. – Дайте-ка я вас подниму, милая. И сколько же вы здесь пролежали?

– Наверное, всю ночь. Просто нечаянно уснула. – Мег помогла девушке подняться на ноги.

– Присядьте сюда, – кивнула Мег в сторону кровати. Джейн резко отшатнулась.

– Нет, только не на кровать. Видеть ее не могу. Никогда в жизни больше не подойду к этой ужасной постели.

– Ну хорошо, хорошо, тогда сюда, в кресло. – Камеристка придвинула кресло к потухшему камину, а потом подала госпоже руку и помогла сделать несколько шагов. Джейн слегка прихрамывала и морщилась при каждом шаге. Неужели негодяй вел себя настолько грубо? Мег огорченно и растерянно покачала головой. Зрелище совсем не соответствовало рассказам Грейвза о нежности и любовном искусстве графа.

– Сейчас найду кого-нибудь из слуг и попрошу, чтобы развели огонь в камине, а потом приготовили ванну.

– Пожалуйста, Мег. – Джейн сжала руку наперсницы. – Не хочу, чтобы меня видели в таком ужасном состоянии. Сама знаешь, пойдут разговоры…