— Да, может, именно поэтому я хочу поговорить с тобой. Мы можем пойти куда-нибудь поговорить? Я хочу объяснить тебе некоторые вещи.

— Нет нужды ни в каких объяснениях, ты все доходчиво разъяснил мне в последний раз, когда я видела тебя, — Бет шагнула вправо, пытаясь добраться до своей машины.

— Бет, позволь ему объяснить. Я хочу сказать, что сильно сожалею о том, как все обернулось. Если ты выслушаешь…

Остановившись, Бет обернулась, встречаясь взглядом с Эви. Девушка вздрогнула от увиденной боли на лице Бет, которую в этот раз она не скрывала.

— Мне не нужны объяснения, Эви. Я дала тебе работу, пока фабрика не открылась. Это не твоя вина, что я неверно истолковала все и думала, что мы стали друзьями.

— Мы были друзьями… нет, мы — друзья. Бет, послушай меня…

С печальной улыбкой Бет покачала головой.

— Нет, Эви, ты не моя подруга. Ты оставила меня в той больнице, когда я пришла в себя в одиночестве, напуганная. Я не знала, что произошло. Я продолжала думать, что ты придешь и принесешь мне несколько журналов или какие-то вещи, которые могли бы пригодиться. Ты так и не пришла. Затем, когда я приехала в клуб и была унижена у всех на глазах мужчиной, который был мне дорог, разве моя подруга поддержала меня? Нет, она проигнорировала меня и глубоко ранила тем, что бросила, когда я нуждалась в ней больше всего. Пришла ли моя подруга навестить меня и позволить выплакаться на ее плече? Нет, ты не пришла. Подруга поддержала бы меня. Вот я в такой же ситуации была бы рядом с тобой, — закончила Бет тихим голосом.

Эви выглядела пораженной, когда Бет замолчала. Снова Бет попыталась сделать шаг, чтобы в этот раз уйти.

— Бет, подожди, я могу объяснить, — Рейзер поймал ее руку, не давая уйти.

Бет глубоко вдохнула и решила высказать то, что касалось его.

— Рейзер, твои объяснения не нужны по одной простой причине — они не изменят того, что я чувствую по отношению к тебе. Ты ошибся той ночью в клубе. Я не привязалась к тебе — я просто влюбилась в тебя. Я знала, что ты не отвечал мне взаимностью, но все равно позволила этому случиться. У меня было несколько плохих недель с тех пор, но я пережила это. Если твои объяснения сводятся к тому, что ты хочешь остаться друзьями, то мне это не подходит. Мне будет слишком больно видеть тебя с другими женщинами и не иметь возможности прикоснуться к тебе самой, — когда Рейзер снова попытался заговорить, Бет подняла руку, останавливая его. — Позволь мне закончить. С другой стороны, если ты надеешься, что эти объяснения помогут нам снова быть вместе, то это тоже больше не вариант. Ты не сможешь дать мне отношения, включающие в себя доверие, верность и любовь, которые нужны мне, чтобы быть счастливой. Потому что, даже если ты поклянешься выполнить все три, я никогда снова не поверю тебе.

В этот раз, когда Бет сделала шаг вперед, Рейзер отпустил ее руку. Оба мотоцикла оставались неподвижными, когда Бет, осторожно маневрируя своим джипом, объезжала байки, выворачивая на дорогу и не оборачиваясь назад.

— Мы круто облажались, — сказала Эви, прижавшись лбом к спине Шейда.

— Я бы сказал, потерпели полное фиаско, — сказал Дин, выйдя из-за припаркованного фургона.

— Отвали, Дин. Ты не имел права подслушивать.

— Я имел полное право. Я отдал тебе эту девушку на блюдечке с голубой каемочкой, и что ты сделал? Ты бросил ее, и теперь не только у меня ее нет, но и у тебя, и, судя по всему, никогда не будет, — Дин безжалостно бросил слова Бет обратно в лицо Рейзеру.

— Она вернется, она простит меня. Девушка не способна долго держать обиду.

— Ты даже не пытался узнать ее? — спросил Дин недоуменно.

— Что это значит?

— Это значит, что она не простит тебя. Ты ранил ее слишком сильно, она не подвергнет себя опять такому уязвимому положению ни с одним из вас, — сочувствие в голосе Дина заставило Рейзера впервые почувствовать страх, что он не вернет Бет, даже объяснив ей все. Он никогда не сомневался, что однажды она поймет, почему он порвал с ней, и они продолжат с того места, где остановились. Сейчас, посмотрев в глаза Дина, он понял, что переоценил способность Бет, если не простить, то хотя бы забыть

— Пойдем со мной, — Дин покинул парковку, направляясь через улицу в сторону церкви.

— Возвращайтесь в клуб, — кивнув, Шейд уехал с Эви, сидящей позади него.

Рейзер переехал на байке через дорогу и, припарковав его, зашел в церковь, чтобы найти Дина, ожидающего его в своем кабинете. Когда байкер вошел, пастор как раз взял ключи, чтобы открыть сейф. Он смотрел, как Дин достал среднего размера коробку и передал ему.

— Поезжай домой и посмотри. Когда закончишь, уничтожь их. Я был в состоянии просмотреть только пару из них, но думаю, что ты должен знать, с чем тебе предстоит бороться.

— Почему ты помогаешь мне? Ты уже вернул мне свой долг.

— Дело не в тебе, Рейзер. Так должен поступить пастор, делая то, что лучше для члена его прихода, которого он направил по пути, причинившему боль.

Рейзер воспринял эти слова, как удар в живот. Дин чувствовал себя так, будто это он причинил Бет боль, давая Рейзеру шанс с ней.

Байкер ушел, не сказав ни слова. Привязав тяжелую коробку к задней части мотоцикла, он направился домой. По приезду туда с коробкой в руках, он искал отдельную комнату с телевизором. Единственной свободной оказалась задняя комната, там он подключил видеомагнитофон, который дал ему Дин. Открыв коробку, Рейзер нашел кассеты, которые были аккуратно датированы с названиями проповедей, которые, должно быть, записывал отец Бет. Рейзер начал с самой ранней даты.

Нажав кнопку проигрывания, он занял место на диване, когда началась зернистая запись. Высокий худощавый жилистый мужчина в очках из тонкой проволочной оправы стоял за трибуной, читая проповедь. От его слов съеживались яйца взрослого мужчины. Используя ад и проклятье, как угрозы, он читал гневную проповедь, которая вселяла страх Божий во взрослого человека, а тем более в маленькую девочку. Она сидела в первом ряду рядом с жесткой суровой женщиной, кивающей головой и соглашающейся с каждой фразой, которую изрекал проповедник. Рейзер узнал Бет сразу, и улыбка тронула его губы, видя, как она тихо и неподвижно сидит на протяжении всей проповеди. Не то чтобы Рейзер слушал, он промотал вперед большинство из этого и собирался уже остановить запись, когда движение отца Бет привлекло его внимание, и он нажал кнопку проигрывания снова. Тот показал жестом Бет встать перед большим приходом.

— Теперь мы можем перейти к той части службы, где я каждому даю возможность покаяться в своих грехах и понести наказание, чтобы быть прощенным за свои грехи. Моя дочь начнет. Бет?

Бет смотрела прямо перед собой, стоя перед приходом. У Рейзера все сжалось внутри — это был тот же взгляд, которым она смотрела на него раньше этим вечером.

— Я молю о прощении у моего Господа, чтобы он простил мне опоздание к ужину дважды на этой неделе. Моя мама усердно трудилась, чтобы приготовить еду, а мой отец упорно работал, чтобы обеспечить едой. Я должна быть более благодарной и, показывая мое уважение, приходить вовремя.

— Бет, ты раскаиваешься в своих грехах?

— Да, пастор Саул.

— Тогда встань на колени перед своими собратьями и прими наказание.

Бет опустилась на колени. Ее отец встал позади нее, держа кожаный ремень.

— ПОКАЙСЯ, — прокричал он и ударил ремнем по спине девочки.

Члены церкви вторили ему:

— Покайся.

Еще три раза отец Бет ударил ее по спине, после чего разрешил сесть обратно на место. Рейзер не знал, что Шейд и Эви вошли в комнату и смотрели, стоя позади дивана. Кое-как мужчина вытащил кассету и вставил другую. Он просмотрел следующие шесть кассет, на каждой Бет получала наказание за мелочь или без причины. Рейзер заметил, что никто из членов прихода не вызывался добровольно покаяться в своих грехах, но каждый сидел бездумно, пока Бет получала побои за побоями. Комната начала заполняться по мере того как народ начал подтягиваться на ужин, но останавливались, поглощенные записью.

Кэш стоял за диваном, качнувшись, когда началась одна конкретная запись. Он помнил ее хорошо. На самом деле, его до сих пор преследуют кошмары из-за этого. Он дважды участвовал в операциях с морскими котиками, и никакое зрелище не повлияло на него так, как эта кассета, которую вернули к жизни.

Это не было обычное очередное собрание церкви, казалось, что они были как будто в маленькой церкви, и прихожане стояли и скандировали. Рейзер не знал, что они делают и что говорят. Они танцевали на месте и пели на языке, который он никогда не слышал. Большой мужчина с бородой зашел за трибуну и достал змею. Бет медленно ступала взад-вперед между родителями. Ее толкнули вперед, протягивая змею. Бет ничего не говорила, но продолжала двигаться, протягивая дрожащие руки. Змея скользнула вверх по предплечью бледной и явно напуганной девочки, которой, скорее всего, на тот момент не было и девяти лет. Взгляд, полный боли, и стон вырвался из нее, когда змея отклонилась назад и впилась ей в предплечье.

— Хвала Господу, — мужчина оторвал зубы змеи от ее руки, и Бет заплакала и упала на пол, а прихожане встали вокруг рыдающего ребенка. Внезапно запись оборвалась, как если бы кто-то уронил камеру на пол.

— Я помню этот день. Я пытался добраться до нее и разбил камеру, снимающую это.

— Что это, черт возьми, было? — спросила шокированная Джуэлл.

— Поднятие змей (Прим.: в тексте snake-handling или еще называют serpent-handling — ритуал, который проводится в основном в закрытых/изолированных сектах (Змееносцы), сформировавшихся в начале XX века в рамках Пятидесятничества в Аппалачах (США)). Ее ублюдок-отец отвозил нас в горы раз в год в дочернюю церковь. Каждый год я наблюдал одну и ту же сцену. Разве Бет не рассказала тебе, когда ты увидел шрамы на ее руках?