– О чем это ты? О чем ты говоришь?

– Этот глупый священник, бесспорно, маньяк, говорил о безнравственном поведении Ее Величества, когда она жила в Ламберте у вдовствующей герцогини, ее бабушки.

Король так посмотрел на Риотесли, что этот честолюбивый молодой человек вздрогнул. А король подумал, что если Катерина, до того как он ее встретил, была развязной девчонкой, он готов простить ее. Он не хочет, чтобы его райская жизнь была нарушена. Она очаровательна. Характер у нее спокойный, он счастлив с ней, она прекрасный друг и замечательная любовница. Она его пятая жена. А его четвертый брак научил его не принимать поспешных решений. Он хотел, чтобы Катерина была такой, какой он ее представлял себе. И он накажет тех, кто попытается развеять его иллюзии!

– Послушай, – сказал он сурово. – Я думал, вы не осмелитесь беспокоить меня по поводу глупых россказней пьяного священника. Ты сказал, что священник только повторил то, что слышал от кого-то. Вы правильно сделали, что арестовали его. А теперь освободите его и строго предупредите. Расскажите ему, что делают с людьми, которые выступают против короля. А те, кто выступает против королевы, выступает против короля! Языки отрезали и за меньшие преступления. Скажи это ему, Риотесли. А того, кто рассказал такие ужасные вещи священнику, посадить под арест до моих дальнейших распоряжений.

Риотесли был рад, что легко отделался.

А Катерина, дрожа всем телом, думала, что следует поговорить с бабушкой и все объяснить королю.

Она почти ожидала, что король немедленно прикажет ее арестовать, что ее отвезут в Тауэр и заставят, как и кузину, положить голову на плаху. Она была в истерике, когда прибежала к королю. Она дрожала от страха. Она импульсивно обняла его за шею и поцеловала.

Он крепко прижал ее к себе. Он все еще мог сомневаться в ней, но не хотел из-за этого терять свое счастье. Клянусь Богом, думал он, если кто-нибудь скажет что-то плохое о моей королеве, он заплатит за это!

– Что, дорогая? – спросил он, повернув ее голову к себе и желая прочесть по ее лицу то, что ему хотелось. Такая невинность! Те, кто выступает против нее, заслуживают, чтобы головы их были выставлены на Лондонском мосту! И это следует сделать! Она чиста и невинна, как уверяли его лорд Уильям и ее бабушка. Ему повезло, хоть он сам король, что он получил такой бриллиант женственности.

Счастливый медовый месяц продолжался.


Вдовствующая герцогиня заперлась в комнате с королевой.

– Должна сказать вам, – говорила ей Катерина, – что я очень испугалась. Я слышала каждое слово. И я так дрожала, что едва осмелилась пойти к королю, когда этот отвратительный человек ушел!

– И что сказал тебе король?

– Он ничего не сказал.

– Будь уверена, он решил не обращать на это внимание.

– Я чувствую себя так ужасно. Я хотела бы все рассказать ему. Понимаете, ведь с Дерхэмом все было так, как будто бы мы были женаты.

– Тише! Молчи об этом. Я старая и опытная женщина, а ты молодая и глупая. Прислушайся к моему совету.

– Я сделаю, как вы считаете нужным. Конечно, сделаю. Ведь я послушала вас и ничего не рассказала королю до свадьбы.

– Да, – согласилась герцогиня, а потом шепотом сообщила ей на ухо: – Я видела Дерхэма.

– Дерхэма!

– Да, Дерхэма. Он такой очаровательный юноша. Я просто не могла больше на него сердиться. Он все еще предан тебе и открыто заявляет об этом. И он попросил меня об одной вещи. Я советую тебе не отказывать ему в этом. Он сказал, что должен увидеться с тобой. Он слишком любит тебя, чтобы навредить.

– А о чем он просит?

– Он хочет получить место при дворе!

– О нет!

– Конечно, да. И я считаю, что было бы неразумно отказывать ему в этом. Почему ты так испугалась? Запомни, ты королева.

Катерина сказала ей, медленно произнося слова:

– При дворе служат Джейн Балмер и Катарина Тилни, а также Маргарита Мортон. Я должна в таком случае отослать их.

– Отослать? О чем ты говоришь. Ты забыла, что все эти люди были в Ламберте и видели своими глазами, как ты крутила любовь с Дерхэмом!

– Но лучше бы их здесь не было. Они ведут себя дерзко, словно уверены, что я не осмелюсь их прогнать.

Она не сказала герцогине, что Мэнокс тоже просил ее устроить его при дворе. Не стоило еще больше расстраивать герцогиню, сообщив ей, что Мэнокс, теперь один из музыкантов двора, был когда-то любовником Катерины.

– А теперь послушай меня, – сказала герцогиня. – Дерхэм должен получить место при дворе. Ты не можешь отказать ему.

– Думаю, вы правы, – устало согласилась Катерина. Итак, Дерхэм появился при дворе.


Восхищение короля своей королевой не прошло со временем. Шли месяцы. Они уехали из Ампхилла в Mop-Парк, где чувствовали себя еще уединенней. Генрих возмущался, когда министры нарушали окружавшую его тишину. Он приказал, чтобы никто его не беспокоил. Все вопросы должны решаться письменно. Он был счастлив, греясь на огне юности Катерины. Он любил ее до безумия, ласкал при людях, заявляя, что наконец-то нашел счастье в семейной жизни. Он считал, что это ему награда за праведную жизнь и набожность. И еще он просил Бога об одной милости: он хотел детей. До сих пор это не получалось. Но он не больно расстраивался. Ведь сама Катерина – это то, что нужно настоящему мужчине.

Она была добрейшим существом и никого не могла обидеть. Она не хотела слушать о казнях, которые проходили ежедневно. Она затыкала уши своими маленькими пухленькими пальчиками, а он ласкал ее и шептал:

– Успокойся, дорогая. Не хочешь же ты, чтобы я награждал этих предателей?

– Я знаю, – отвечала она ему, – что с предателями нужно расправляться сурово. Они должны умереть. Но пусть они умрут от топора или веревки, а не такой длительной и мучительной смертью.

И он, забыв о том, как ругал и запугивал Джейн Сеймур, запрещая ей вмешиваться в государственные дела, не мог почти ни в чем отказать своей маленькой королеве.

Те католики, кто надеялся, что пришло время для воссоединения с Римом, начали преследовать людей, которые были в свое время на стороне Кромвеля. Их отправили в Тауэр, и Уайатта в том числе. Как всегда полный отваги, он осмелился выступить в свою защиту, и Катерина вызвала гнев своего дяди Норфолка, прося о снисходительности к Уайатту. Она отправила теплую одежду и продукты старой графине Солсбери, которая все еще содержалась в Тауэре.

Король был недоволен ею.

– Такого делать нельзя, душа моя. Нельзя.

– Ты хочешь, чтобы я позволила этой старой женщине умереть с голоду?

Он посадил ее на колени и дотронулся до щеки, желая показать, что недоволен ее поведением, но она по своему обычаю взяла его пальцы в рот и тихонько их укусила, что ему очень понравилось, и он стал смеяться, вместо того чтобы ругать ее.

Он не мог вести себя иначе. Если она отослала теплые вещи и еду старой графине, значит, так и нужно. Он постарался поговорить с ней о более серьезном, о ее неосторожном поступке, связанном с просьбой о прощении Уайатта.

– Послушай меня, – сказал король Катерине, – Уайатт – предатель.

– Он не предатель, а отважный человек. Он не лжет и ничего не боится. Он не скрывает своей точки зрения.

– О, – заметил король хитро, – и он самый красивый мужчина при дворе! Ты это хотела сказать?

– Это правда. И я уверена, что он настоящий друг Вашего Величества.

– Значит, ты считаешь, что он красивее, чем твой король?

– Вы сказали, что он самый красивый мужчина, мы не говорили о королях! – Она положила ладони ему на щеки и стала вглядываться в его полное лицо. – Да, Томас Уайатт самый красивый мужчина при дворе. Но король – это совсем другое дело. – Он засмеялся и был так ей благодарен, что поцеловал ее, а сам подумал: к черту Норфолка! Он думает, что правит этим королевством! Уайатт действительно смелый человек, а я всегда уважал смелость. Он слишком решительно выступает против католицизма, но, по крайней мере, он честен. Как король может знать, что кто-то устраивает против него заговор? Уайатт слишком симпатичен и мил, чтобы умереть. Он слишком красив, чтобы ему отрубили голову. Конечно, мы можем простить Уайатта на определенных условиях.

Норфолк был взбешен из-за Уайатта. Он поссорился со своей мачехой.

– Чего хочет королева? Уайатт наш враг. Что, у нее недостаточно ума, чтобы понять это?

– Не говори так о королеве в моем присутствии! – возмутилась вдовствующая герцогиня. – Или ты пожалеешь об этом, Томас Ховард!

– Ты сама старая дура! Кто посадил на трон эту девчонку, я тебя спрашиваю?

– Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, и я отвечу тебе. Король посадил Катерину на трон потому, что ему нравится ее хорошенькое личико.

– О Господи. Ты пойдешь на плаху, старушка, и эта девчонка вместе с тобой.

– Это измена! – воскликнула ее милость.

– Тише, тише, – успокоил ее герцог Норфолк и вышел. Герцогиня была так возмущена, что немедленно отправилась к королеве.

– Он только притворялся, что наш друг, – сказала ей Катерина. – Я всегда это знала.

– Я боюсь его, – заявила герцогиня. – В нем есть что-то такое, что пугает, особенно когда…

Они посмотрели друг на друга, потом оглянулись назад. Прошлое нужно забыть навсегда.

– Будь осторожна с герцогом, – сказала бабушка Катерине.

Но не в характере Катерины было действовать осторожно. Она показала своей холодностью, что недовольна герцогом. Король заметил это и остался доволен. Ему нравилось видеть, как его живая и веселая королева выражает презрение высокомерному и гордому Норфолку, власть которого постепенно от него уплывает.

Норфолк был полон холодной ярости. Эта Катерина такая же притворщица, какой была его племянница Анна Болейн. Если что-то есть правдивое в слухах, которые поползли после нескольких недель ее пребывания на троне, Бог свидетель, он не протянет руку помощи Катерине Ховард.