Он посмотрел на Норриса, одного из своих лучших и самых близких друзей. Он не так молод, как остальные, но очень красив и держится с достоинством. Словом, очаровательный мужчина с прекрасными манерами, изящный, благородный – настоящий рыцарь. Теперь он ненавидел Норриса, хотя еще совсем недавно обожал его.

А ее брат, Рочфорд. Королю нравился этот юноша. Он с удовольствием жаловал его всевозможными милостями, ибо этот человек того заслуживал, к тому же Генрих желал угодить его сестре. Веселый, занимательный, очень остроумный и привлекательный… А теперь Кромвель узнал, что Рочфорд говорит о своем короле непозволительные, предательские слова, за которые его нельзя простить. Он смеялся над стихами, которые пишет король, над тем, как он одевается. Он поставил под сомнение мужские качества короля, за что заслуживает смерти. Это Рочфорд распускал слухи, что жены короля не могут родить ему наследников только потому, что сам король неполноценен.

Смитон, этот простолюдин, у которого нет ничего, кроме смазливой мордашки и умения играть на музыкальных инструментах, нравится ей больше, чем он, король Англии. Он, король, умолял ее стать его, просил, подкупал подарками и обещаниями сделать королевой, и она согласилась наконец, но сделала это чуть ли не против своей воли. Не потому, что любила его, а потому что не могла устоять перед блеском короны.

Он был вне себя от злости и ревности, возмущен тем, что Анна до сих пор способна так больно его ранить и что он все еще так уязвим, хотя и собирался расстаться с ней. Он мог бы наброситься на нее прямо сейчас. И если бы у него был нож, он вонзил бы его ей в сердце. Ничто не успокоит его, ничто. Должна пролиться ее кровь. Он сам зарежет ее, он будет наслаждаться видом ее смерти. Тогда уж никто не сможет ею обладать.

Жаркое майское солнце светило прямо в лицо. Нос его блестел от пота. Он не видел, что происходит на арене. Он ничего не видел. Перед его глазами возникали любовные сцены, во время которых королева предавалась любви с таким наслаждением, которого она никогда не испытывала, занимаясь любовью с ним. Он и раньше ревновал ее. Он был готов подвергнуть пыткам тех, кто лишь смотрел на нее с вожделением. Но это была другая ревность, смешанная с самодовольством. Теперь же он ревновал потому, что знал о ее измене. Он мог даже представить себя в образе ее любовников. Норрис! Вестон! Бриртон! Уайатт! И этот Смитон! Как только она осмелилась! Та, которую он сделал королевой! Даже бедный мальчишка мог понравиться ей больше, чем он, король!

Его внимание привлекло вдруг то, что она взмахнула платком. Платок упал. Она улыбалась Норрису. Норрис поднял платок, поклонился ей и передал платок на кончике своей шпаги. Они улыбнулись друг другу, как показалось королю, улыбкой любовников.

Турнир продолжался. Горло у короля болело и было совсем сухим. Его душил гнев, и он понимал, что не сможет себя контролировать дальше. Если он останется, он закричит на нее, вцепится в ее прекрасные волосы, которые так любил накручивать на пальцы, и, обвив ими ее шею, стянет их изо всей силы и будет держать, пока жизнь не оставит ее тело, которое он так любил.

Она что-то сказала ему, но он не расслышал. Он встал. Он был королем. И все, что он делал, имело значение. Сколько людей сейчас удивленно смотрят на него и смеются над ним, обманутым мужем, над его слепой привязанностью к этой женщине, которая очаровала его, заставила на себе жениться, а потом изменяла с каждым мужчиной при дворе, который ей нравился!

Это был сигнал к окончанию турнира. Как можно продолжать турнир, если король больше не хочет смотреть. Анна была не слишком удивлена и не придала большого значения странному поведению короля. В последнее время он часто вел себя грубо по отношению к ней. Она подумала, что он поедет из Гринвича в Уайт-Холл, потому что последнее время он часто ездил в Лондон, где встречался с Джейн Сеймур.

Король действительно ехал в Уайт-Холл. Он приказал арестовать Рочфорда и Вестона, когда они уйдут с арены. Норрису он велел ехать с ним.

Он не мог оторвать взгляд от красивого профиля Норриса. В нем чувствовалось какое-то особое благородство, и это возмущало короля. Он был высоким, держался прямо. То, что у него был мягкий характер, можно было сказать по его великолепному профилю и постоянно улыбающимся губам. К нему можно ревновать. Король слышал, что Норрис собирается обручиться с Мэдж Шелтон, которая не так уж давно доставляла удовольствие ему, Генриху. Он одобрял этот выбор. Она была очень привлекательной женщиной – живой, умной и хорошенькой. Но король быстро устал от нее. Единственная женщина, от которой он не уставал так быстро, была Анна Болейн. А она… Его снова охватил гнев. Распутница! Сука! И нужно же было так случиться, чтобы он, который больше всего ценит в женщинах добродетель, женился на той, которая известна при дворе своим распутным поведением! Это уж слишком. Она знала, что он ценит добродетель в тех, кто находится с ним рядом. Она насмехалась над ним вместе со своим братом, Вестоном, Бриртоном и этим Норрисом…

Он наклонился вперед и сказал голосом, дрожащим от гнева:

– Норрис, я все о тебе знаю! Предатель!

Норрис чуть не свалился с лошади, так он был удивлен.

– Ваше Величество… Я вас не понимаю…

– Не понимаешь? Прекрасно понимаешь! Ха! Ты удивлен, ведь так? Не думай, что я такой дурак, что позволю своим слугам развлекаться с моей женой. Я обвиняю тебя в любовной связи с королевой!

– Сэр… Вы шутите…

– Я не шучу, Норрис, и ты это прекрасно знаешь!

– Значит, это ужасная ошибка.

– Ты еще осмеливаешься отрицать это? – возмутился король.

– Я решительно отрицаю это, Ваше Величество.

– Ты лжешь, Норрис. Но ты знаешь, что меня не так легко обмануть.

– Я могу только повторить, сэр, что я невиновен. Я не делал того, в чем вы меня обвиняете, – с достоинством произнес Норрис.

Кровь отхлынула от лица короля, и оно стало бледным. Вены на висках вздулись.

– Лучше бы ты не лгал мне, Норрис. Я не в таком настроении, чтобы слышать ложь. Сейчас же признайся мне во всем.

– Мне не в чем признаваться, милорд. Я не делал того, в чем вы меня обвиняете.

– Довольно! Прекрати! Ты, как и все при дворе, знаешь, как ведет себя королева.

– Уверяю вас, Ваше Величество, что ничего не могу сказать плохого о поведении королевы.

– Ты хочешь сказать, что не слышал ничего? Брось, Норрис! Я не в таком настроении, чтобы верить подобной болтовне.

– Я не слышал ничего, сэр.

– Норрис, я могу простить тебя – если ты признаешься в этом. Ты ведь знаешь, как я тебя любил.

– Я скорее готов тысячу раз умереть, милорд, чем обвинить королеву в том, чего она не делала. Моя совесть не позволит мне обвинить невиновного человека.

Король чуть не задохнулся от бешенства. Всю дорогу до Вестминстера он молчал. По приезде он вызвал к себе Фицуильяма, огромного человека, которого Кромвель назначил своим лейтенантом, и велел ему арестовать Норриса и отправить в Тауэр.


Уже за ужином во дворце в Гринвиче Анна поняла: что-то случилось.

Она спросила у Мэдж Шелтон:

– Где Марк? Кажется, его нет на обычном месте.

– Я не знаю, что случилось с Марком, Ваше Величество, – ответила ей Мэдж.

– Если я не ошибаюсь, я не видела его и вчера вечером. Надеюсь, он не болен?

– Не знаю, Ваше Величество, – ответила ей Мэдж, и Анна заметила, что кузина не смотрит ей в глаза. Девушка была чем-то испугана.

Несколько позже Анна сказала:

– Норриса тоже не видно. Странно, что их обоих нет. Где Норрис, Мэдж? Ты должна знать.

– Он ничего не сказал мне, мадам.

– Что? Он действительно не очень внимательный любовник. Я не разрешила бы ему так себя вести, Мэдж.

Голос у нее был напряженный. Она прекрасно знала, так же, как и Мэдж, что хоть и считалось, будто Норрис влюблен в Мэдж, на самом деле он был влюблен в королеву. Мэдж была очаровательна. Она привлекала к себе мужчин, но не могла удерживать их, как это делала ее кузина. Одно время в Мэдж был влюблен Вестон, пока не почувствовал глубокую и непреодолимую привязанность к королеве.

– Я не знаю, где он задерживается, – сказала Мэдж.

– Ты хочешь сказать, что не знаешь, кто его задерживает, – поправила ее королева. И засмеялась более напряженным смехом, чем обычно.

Это был странный вечер. Люди шептались в коридорах.

– Как вы думаете, что это значит?

– Вы видели, как король покинул турнир?

– Говорят, Норрис, Вестон и Бриртон исчезли.

– А где Марк Смитон? Не могли же они арестовать маленького Марка?

Королева чувствовала странную атмосферу, воцарившуюся вокруг нее. Она позвала музыкантов, и пока они играли, она смотрела на пустое место, которое обычно занимал Марк. Где Норрис? Где Бриртон? Почему отсутствует Вестон?..

Ночью она не могла спать и только к утру забылась тяжелым сном, поэтому проснулась поздно. Все утро во дворце ходили разные слухи. Анна слышала шепот придворных, видела их сочувствующие взгляды, обращенные к ней, и ее все больше охватывало беспокойство.

За обедом она решила скрыть огромное волнение, которое испытывала. Когда король не обедал с ней, он посылал своего слугу с вежливым пожеланием доброго аппетита. В этот день она напрасно ждала посланца короля. Когда обед закончился и посуда была убрана со стола, прибыл посланец, который сообщил, что в Гринвич приехали некоторые члены совета, среди которых был, к ее неудовольствию, и ее дядя, герцог Норфолкский.

Дядя выглядел агрессивным и самоуверенным. Он словно был рад, что сбылись его предсказания. Он вел себя с королевой не как придворный, а как судья с подсудимой.

– Что все это значит? – спросила королева.

– Пожалуйста, сядьте, – ответил ей на это Норфолк. Она заколебалась, собравшись спросить у него, почему он считает возможным отдавать ей приказания. Но что-то в его взгляде удержало ее от этого вопроса, и она села, высоко держа голову и смотря на него с вызовом.