– Господи Боже! Кто это задумал, Роберт, кто?

– Насколько мне известно, сэр, трое каторжников с «Золотой рощи» и… – он замялся, сглотнул и сморгнул слезы, – несколько старожилов.

– Быстро же они поддались дурному влиянию, – с горечью заметил Кинг. – Если они готовы поднять бунт вскоре после прибытия новых каторжников, что же будет, когда его превосходительство пришлет сюда сотню колонистов? – Он провел ладонью по лбу, стирая обильный пот. – Как прискорбно слышать это! Несколько старожилов… Зачем они сделали это? Полагаю, в их числе Ной Мортимер и этот болван Чарли Маклеллан. – Он распрямил плечи и выпятил подбородок. – Но как ты узнал об этом?

– Мне рассказала моя подруга, Бет Хендерсон. Уильям Фрэнсис по секрету сообщил ей о заговоре и спросил, соглашусь ли я поддержать его. Она пообещала уговорить меня, а потом рассказала мне все.

Пот заливал глаза Кинга; в здешних широтах форма морского офицера превращалась в орудие пытки, а лейтенант был обречен носить ее изо дня в день.

– Кто же из прибывших на «Золотой роще» не знает о заговоре? – тонким голосом спросил он.

– Католик Джон Брайант, пильщик Ричард Морган и его сосед Джозеф Лонг.

– Ну, из двух последних один слишком занят на лесопилке, а второй чересчур простодушен. Расспрошу Брайанта, ведь он работает с ними. Ступай к нему и приведи его сюда, да так, чтобы вас никто не заметил. Сегодня суббота, в Сидней-Тауне ни души – должно быть, все каторжники тайком улизнули в долину Артура. А еще попроси мистера Донована немедленно явиться ко мне.

Способности лейтенанта Кинга раскрылись во всей полноте при первом же столкновении с реальным злом: с ним было покончено прежде, чем заговорщики заподозрили, что их разоблачили.

Вооруженные заржавевшими мушкетами, пехотинцы взяли под стражу самых опасных бунтовщиков – Уильяма Фрэнсиса, Сэмюэла Пикетта, Джошуа Пека, Томаса Уотсона, Леонарда Дайера, Джеймса Дэвиса, Ноя Мортимера и Чарлза Маклеллана. Изнурительный допрос помог выявить истинных виновников; хотя почти все обитатели острова выражали желание помочь заговорщикам при условии, что они одержат победу, ядро заговора составляли лишь пятеро. Фрэнсиса и Пикетта заковали в двойные кандалы и заперли в самом прочном из складов, а на Уотсона и Мортимера надели наручники и отпустили их до понедельника, пока не выяснятся все подробности.

Ошеломленному Ричарду Моргану приказали немедленно явиться в Болл-Бей, а своих трех подопечных оставить в Сидней-Тауне. Кинг устроил совещание со своими подчиненными – несколькими свободными колонистами и пехотинцами. Каторжникам запретили покидать хижины.

– Но это еще не все! – возмущенно выпалил Кинг, рассказывая о случившемся Доновану. – Капрал Гауэн обнаружил, что Томпсон крал в долине кукурузу! По словам Роберта и Брайанта, такие каторжники, как Томпсон, не сомневались, что банда Фрэнсиса захватит остров прежде, чем я прикажу наказать его за воровство! Но он ошибся.

– Им следовало дождаться прибытия «Запаса» и того времени, когда нам будет не до них, – задумчиво произнес Стивен, слишком тактичный, чтобы объяснять: причиной заговора стало поведение Кинга в случае с Мэри Гэмбл. – А как же женщины?

Кинг пожал плечами:

– А при чем тут женщины? Они почти не доставляют нам хлопот.

– Кого вы намерены наказать?

– Немногих, – озабоченно откликнулся Кинг. – У меня просто нет другого выхода, если я хочу сохранить в своих руках власть. Наши мушкеты никуда не годятся, на стороне заговорщиков – численный перевес. Но большинство этих людей тупы, как овцы, им нужны вожаки. Следовательно, наказывать овец ни к чему. Придется дождаться прибытия «Запаса», отправить с ним донесение в Порт-Джексон, а потом туда же переправить заговорщиков, чтобы предать их суду.

– А по-моему, вы ничего не добьетесь, отправив заговорщиков в Порт-Джексон, – заметил Стивен.

Глаза Кинга зло блеснули.

– Я с самого начала понимал, – мрачно ответил он, – что губернатор прислал сюда тех каторжников, от которых хотел избавиться. Он вряд ли примет их обратно, особенно после того, как они чуть не подняли мятеж. Губернатору придется повесить этих людей, а он не из тех, кто злорадствует, видя ближних, болтающихся в петле. Если уж он решится казнить виновных, то лишь тех, кто совершил преступление на виду у всех, а не в тысяче миль от Порт-Джексона, благословенной и процветающей колонии. Остров Норфолк слишком изолирован, чтобы его жители послушно выполняли распоряжения властей, которых здесь нет, людей, находящихся в тысяче миль отсюда. Правительство острова Норфолк должно иметь право самостоятельно решать судьбу заговорщиков. Но у меня нет таких полномочий. Мне придется ждать месяцами, и вряд ли я получу ответ, который принесет Норфолку спокойствие.

– Вот именно, – вздохнул Стивен. – Мы в тупике. – Он подался вперед и с жаром заговорил: – Сэр, зато здесь, на острове, есть мастер-оружейник, который не участвовал в заговоре, – Морган, тот самый пильщик. Может быть, стоит поручить ему привести в порядок наше оружие? Тогда каждое субботнее утро свободные колонисты, пехотинцы и сам Морган могли бы по два часа упражняться в стрельбе. Я прослежу за тем, чтобы испытательный тир соорудили у восточной окраины Сидней-Тауна, и буду присутствовать при учениях. При условии, что вы отдадите мне Моргана.

– Превосходная мысль! Так мы и сделаем, мистер Донован, – откликнулся комендант. – Если его превосходительство не пожелает судить бунтовщиков в Порт-Джексоне, тогда он наверняка согласится прислать мне еще несколько пехотинцев под командованием офицера, а не какого-нибудь сержанта. А еще мне понадобятся пушки, порох, гильзы и заряды для мушкетов. – Он явно воспрянул духом. – Я немедленно напишу ему письмо. А вы проследите за тем, чтобы в колонии ужесточилась дисциплина. Если каторжники жаждут наказаний, они их получат. Я задет за живое. Я пригрел на груди змею, притом не одну.


Когда расследование завершилось, вся ярость просчитавшихся заговорщиков пала на религиозного фанатика, католика Джона Брайанта. Его преступление было тем более непростительным, что он сообщил, как во время плавания переселенцы замышляли захватить «Золотую рощу», а также добавил, что сам донес на злоумышленников капитану Шарпу. Виновными в подстрекательстве к бунту на острове Норфолк были признаны Уильям Фрэнсис и Сэмюэл Пикетт; их приговорили к длительному заключению. Ноя Мортимера и Томаса Уотсона заковали в легкие кандалы, а остальных подозреваемых отпустили с миром.

Самыми трагическими последствия январского заговора стали для крохотного Сидней-Тауна, прежде осененного высокими соснами и могучими белыми дубами. Лейтенант Кинг распорядился вырубить все деревья и даже низкорослые кустарники, чтобы пехотинцы, стоящие в одном и другом конце единственной улицы поселения, могли следить за перемещениями каторжников. Том Джонс, близкий друг Лена Дайера, получил тридцать шесть хлестких ударов плетью за недвусмысленные намеки по адресу Стивена Донована и врача Томаса Джеймисона.

– Все изменилось, – сказал Ричард Стивену, когда они готовили мушкеты к первым занятиям по стрельбе, – и это печалит меня. Мне нравится этот остров, я был бы счастлив здесь, если бы не другие каторжники. Больше я не желаю жить в этой колонии. Лейтенант приказал вырубить все деревья, нам негде спрятаться, негде даже помочиться вдали от десятков любопытных глаз. Я хочу быть предоставленным самому себе, хочу заниматься своей работой и общаться только со своими напарниками.

Стивен заморгал.

– Неужели они настолько неприятны тебе, Ричард?

– Некоторых я даже полюбил. Но всегда найдутся люди, которые все испортят – и ради чего? Неужели они не умеют учиться на своих ошибках? Возьмем, к примеру, беднягу Брайанта. Ему поклялись отомстить и наверняка отомстят.

– Как надзиратель, я приложу все усилия, чтобы он не пострадал. У Брайанта чудесная жена, они безумно любят друг друга. Если с ним что-нибудь случится, она этого не переживет.


Тысяча семьсот восемьдесят девятый год начался плачевно. Дожди и сильные ветры погубили урожай ячменя и несколько бочонков муки, ловить рыбу стало невозможно. Потянулась череда нудных дней в ветхих деревянных хижинах, среди промокшей одежды и сырых постелей, плесени на драгоценных книгах и обуви. Островитян мучили простуды, мигрени и ломота в костях. В середине февраля комендант отпустил Фрэнсиса и Пикетта на свободу, сняв с них наручники, но оставив закованными в ножные кандалы. От «Запаса» не было ни слуху ни духу; последней на острове побывала «Золотая роща» четыре месяца назад. Неужели следующий корабль не придет никогда? Что стряслось с «Запасом»? Что творится в Порт-Джексоне?

Все колонисты стали раздражительными из-за плохой погоды, но больше всех брюзжал и ворчал комендант, которому, к счастью, хватило ума понять, что невозможно приступить к строительству запруды под проливным дождем. И кроме того, младенец не давал ему спать по ночам. Почти все работы пришлось отложить, людям осталось лишь ворчать и ссориться друг с другом. Припеваючи жила только троица в Болл-Бей, уютно разместившись в прочном доме, имея изрядные запасы провизии и возможность удить с берега рыбу даже под дождем.

Двадцать шестое февраля стало потрясением для островитян. На рассвете поднялся сильный юго-восточный ветер, море так разбушевалось, что волны перекатывались через риф и гуляли по лагуне. Стивен и Ричард, дошедшие до самого Пойнт-Хантера, изумились: западное побережье острова представляло собой леденящее душу зрелище. Волны с белыми гребнями взмывали вверх и разбивались об утесы, клочья пены взлетали на триста футов, ветер доносил их даже до горы, расположенной на расстоянии четырех миль.

– Господи помилуй, такой бури здесь еще не бывало! – ахнул Стивен. – Пора задраивать все люки!

К тому времени как они обогнули по берегу Черепаший залив и оглянулись, в тумане и брызгах исчез не только надменный остров Филлипа, но и второй островок неподалеку от берега. Повсюду бушевали волны – такие же огромные, как в южных широтах, на пути от мыса Доброй Надежды, а ветер продолжал усиливаться, обрушивая на колонию весь гнев моря и небес. Сгибаясь под порывами урагана, колонисты загоняли свиней и птицу в сараи, запирали засовы, захлопывали ставни.