– Откуда вам известно об этом, Ричард? – изумился Дэниел.

– Наш мир тесен, в нем живет немногим более тысячи колонистов. Мы преступники, но у нас есть глаза и уши, как у любого свободного человека. И каким бы низким ни было наше положение, все мы родились свободными англичанами, даже если некоторые из нас родом из Ирландии или Уэльса. Здесь нет шотландцев, потому что их судят соотечественники.

– И в этом еще одна причина разногласий. Большинство наших офицеров – шотландцы, а им подчиняются выходцы из всех графств Англии.

– Будем надеяться, – заключил Ричард, запирая ящик, – что когда-нибудь колонисты научатся забывать о том, что не имеет значения тут, в колонии. Впрочем, это произойдет не скоро. – Он второй раз протянул ученику руку. – Удачи вам, Дэниел.

– И вам, Ричард.


Все мужчины вернулись домой к ужину, который состряпала Лиззи. Поскольку в ее распоряжении были лишь скудные запасы провизии, ей приходилось проявлять завидную изворотливость. К столу подавались густой гороховый суп, отварной рис и кислая капуста.

Унеся ящик с инструментами в хижину, Ричард уселся у огня вместе с товарищами. Строительной древесины в Новом Южном Уэльсе не хватало, зато дрова имелись в избытке.

Как быть? Как объяснить им? Может, поговорить с Лиззи наедине? Да, конечно, сначала надо обо всем сообщить ей, решил Ричард, хотя и боялся слез и возражений. Она должна понять, что ему запретили брать ее с собой.

Он съел ужин молча, радуясь тому, что никто не заметил появления ящика с инструментами в комнате, больше походившей на склад. По привычке каторжники приберегли немного супа с рисом на завтрак, хотя каждый из них мог бы съесть еще такую же порцию и все равно остался бы голодным.

Выживут ли без него эти люди? В этом Ричард не сомневался: за восемь месяцев пребывания в колонии каждый из них нашел свое место и вел почти независимую жизнь. Их объединяли только еда и общее жилье. Товарищи Ричарда, которые работали на губернаторском складе, подружились с каторжниками из других отрядов и с лейтенантом Ферзером, у остальных тоже появились новые друзья и знакомые. Ричард беспокоился лишь о Джо Лонге, таком простодушном и беззащитном. Оставалось надеяться, что за ним присмотрят другие. А Лиззи выжила бы даже на тонущем «Короле Георге». Ричард никогда не был деспотичным вожаком, не считал себя таковым и полагал, что кое-кто из его товарищей будет рад занять его место.

– Пойдем погуляем, Лиззи, – позвал он после ужина.

Она ответила Ричарду удивленным взглядом, но послушно последовала за ним, чувствуя, что сегодня его что-то тревожит.

Сумерки сгущались. В колонии на протяжении всего года комендантский час начинался в восемь вечера, уже после того, как становилось темно. Ричард повел жену к берегу бухты и усадил на камень. В траве трещали сверчки, огромные хищные пауки вышли на охоту, но больше никто не тревожил собеседников.

– Сегодня меня вызывал майор Росс, – бесстрастно начал Ричард, глядя вдаль, где на западном берегу бухты мерцали костры. – Он сообщил, что завтра я должен прибыть на борт «Золотой рощи». Меня посылают на остров Норфолк.

Лиззи уже поняла, что Ричард уезжает один, но все же спросила:

– А я?

– Ты останешься здесь. Я просил разрешения взять тебя с собой, однако мне отказали. По-видимому, губернатор уже выбрал женщин, которых намерен отослать на остров.

Слеза упала на еще теплый от солнечных лучей камень. Губы Лиззи задрожали, хотя она изо всех сил старалась сохранить спокойствие, понимая, что истерика вызовет у Ричарда раздражение. Этот человек неизменно держался в тени, не был нелюдимым, но предпочитал полагаться на самого себя, свои знания и умения. Ничто не могло пробить его доспехи, у него не было слабых мест, никакими уговорами нельзя было заставить его свернуть с выбранного пути. «Для него я – ничтожество, потому он и заботится обо мне. Если в нем когда-то и вспыхивали искры чувства, он гасил их. Я ничего не знаю о нем, потому что он не рассказывает о себе; когда он сердится, то погружается в молчание, а потом продолжает поступать так, как считает нужным. По-моему, он способен даже читать мысли майора Росса… как глупо! Разве можно управлять другим человеком, не говоря с ним и не глядя на него? И все-таки Ричард это умеет. К кому еще майор Росс относится с таким уважением? Майор Росс не терпит подхалимов, к нему нельзя подольститься – в этом убедились все, кто пробовал. Ричард хочет уехать отсюда… он уезжает. Да, он спросил, можно ли взять меня с собой, но заранее знал, что ему ответят отказом. Будь он злым человеком, я решила бы, что он продал душу дьяволу, однако он совсем не зол. Неужели он продал душу Богу? А разве Бог покупает души?»

– Все верно, Ричард, – произнесла Лиззи, ничем не выдавая своего горя. – Мы должны подчиняться приказам, потому что мы не вправе сами принимать решения. Нам не платят за работу, мы не можем иметь то, что хотим. Я буду по-прежнему жить здесь и готовить для твоих товарищей. Если я буду вести себя тихо, никто не заставит меня вернуться в женский лагерь. Я – замужняя женщина, разлученная с мужем по прихоти губернатора. Мне удалось договориться с лейтенантом Ферзером насчет овощей, поэтому он не допустит, чтобы меня отправили в женский лагерь. Да, со мной все будет хорошо. – Она торопливо встала. – А теперь пойдем и обо всем расскажем остальным.

Расплакался только Джо Лонг.

* * *

Вскоре после рассвета на удрученном лице Джо появилась радостная улыбка: сержант Томас Смит сообщил, что и Джо должен собраться и прибыть на борт «Золотой рощи». Корабль отправлялся на Норфолк с восточного причала в четыре часа дня. Сержант запретил Джо приводить с собой толпу провожающих.

Немногочисленные пожитки Джо были уложены гораздо быстрее, чем вещи Ричарда, которые с трудом вместились в сундук. Ричарду пришлось долго перебирать книги, решая, какие взять с собой, а какие оставить в Порт-Джексоне для Уилла, Билла, Недди, Томми Краудера и Аарона Дэвиса. Его библиотека изрядно пополнилась – преимущественно за счет собранных Стивеном Донованом книг моряков и пехотинцев, покинувших «Сириус». Наконец Ричард выбрал самые полезные из книг, в том числе подаренные кузеном Джеймсом-священником. Ему была настоятельно необходима «Британская энциклопедия», но чтобы получить ее, требовалось написать письмо на родину. А еще Ричард мечтал о книге Джетро Талла о сельском хозяйстве – опубликованная пятьдесят пять лет назад, она по-прежнему считалась библией каждого грамотного фермера. Когда-нибудь ему придется написать домой, только не сейчас. Время пока не пришло.

Шлюпка с «Золотой рощи» ждала у наспех построенного маленького причала, парного причалу у западного берега Сидней-Коув. В шлюпке с трудом разместились девятнадцать каторжников, некоторых из них Ричард помнил еще по «Александеру». Уилли Дринг и Джо Робинсон из Халла! Джон Аллен со своей обожаемой скрипкой – значит, на острове Норфолк будет музыка. Билл Блэколл, мрачный малый, занимавший нары по правому борту «Александера». Лен Дайер из Лондона, жестокий и коварный, подверженный вспышкам насилия. Уилл Фрэнсис, которого доставили на «Александер» с «Цереры», источник постоянных хлопот для начальства. Джим Ричардсон, тоже с «Цереры» и «Александера», еще один раздражительный тип – вместе с Дайером он верховодил среди лондонцев с «Цереры». Остальные каторжники были незнакомы Ричарду.

«Вот оно, – думал Ричард, усаживаясь рядом с Джо Лонгом и Макгрегором в шлюпке, – решение человеческого уравнения, которое я пойму только со временем. Когда я увижу, каких женщин выбрал губернатор, прояснится остальное».

Поскольку «Золотая роща» была грузовым кораблем, в ней не предусматривалось отдельного помещения для каторжников. Мужчин провели через кормовой люк на нижнюю палубу, где не было ничего, кроме гамаков. Корабль имел две закрытые палубы, грузы для острова Норфолк размещались на самой нижней. Оставив Джо Лонга и Макгрегора караулить вещи, Ричард поднялся наверх.

– Вот мы и встретились, – произнес Стивен Донован, увидев его.

Ричард остолбенел.

– Впервые вижу тебя растерянным, – улыбнулся Донован, взял своего спутника за руку и подтолкнул вперед. – Джонни, это Ричард Морган. Ричард, это мой друг Джонни Ливингстон.

Ричарду хватило одного взгляда, чтобы понять, чем вызвано чувство Донована. Джонни Ливингстон был стройным и грациозным пареньком с шапкой золотистых кудрей и огромными, ясными зеленоватыми глазами, окаймленными очень длинными черными ресницами. Чрезвычайно миловидный и, вероятно, покладистый, он напрасно выбрал профессию моряка и теперь был обречен служить игрушкой морским офицерам. Он напоминал корабельного юнгу, которых на «Александере» было трое. Они состояли в подчинении у Триммингса, не проявлявшего к ним ни малейшего сострадания.

– К сожалению, я не могу пожать вам руку, мистер Ливингстон, – с улыбкой произнес Ричард, – но я очень рад знакомству. – Он отошел к борту, чтобы сохранить расстояние между собой и двумя свободными собеседниками. Выходящие на палубу каторжники с любопытством посматривали на них. – А я думал, вы уплываете на «Сириусе».

– И направляемся к мысу Доброй Надежды, обогнув мыс Горн? – подхватил Донован. – Дело в том, что на острове Норфолк мы нужнее, чем на борту «Сириуса». Его превосходительству не хватает свободных людей, чтобы руководить каторжниками: майор Росс во всеуслышание объявил, что в обязанности морских пехотинцев входит только охрана колонии. Поэтому губернатор поручил мне осуществлять надзор за каторжниками на острове. – Он понизил голос и состроил выразительную гримасу. – Подозреваю, капитан Хантер был не прочь отправиться в длительное плавание в компании Джонни и потому назвал меня губернатору как подходящего кандидата. Увы, Джонни тоже предпочел отправиться на остров Норфолк. Капитану Хантеру осталось только покориться, но он, несомненно, найдет предлог, чтобы вернуться сюда.

– Чем вы намерены заняться на острове, мистер Ливингстон? – спросил Ричард, смирившись с тем, что его товарищи по несчастью узнают о его дружбе с двумя свободными людьми.