С каждым днем туземцы становились все агрессивнее и вскоре начали красть коз. На овец они не льстились, повидимому, не зная, что скрывается под густой шерстью. А козья шкура напоминала им шкуру кенгуру.

Из-за козы отряд Ричарда впервые чуть не попал в беду. В тот день, когда один из служащих склада, Энтони Роуп, женился на Элизабет Пулли, Джонни Кросс нашел издохшую козу и с радостью преподнес ее новобрачным в качестве свадебного подарка. Из мяса приготовили «морской пирог», хотя за неимением теста запекать его пришлось в хлебе. Весь отряд тут же взяли под стражу и обвинили в убийстве козы. Как ни странно, военный трибунал поверил клятвенным заверениям каторжников в том, что, когда они нашли козу, она уже была мертвой. Всех признали невиновными, в том числе Джонни Кросса и Джимми Прайса.

Все корабли, кроме «Фишберна» и «Золотой рощи», уже уплыли, но Ричард не отправил с ними ни одного письма. Чтобы восстановить навык, он переписывал отрывки из книг, однако писать родным не решался, боясь потревожить еще свежую рану.

В конце августа началась весна, дожди прекратились, задули экваториальные ветры. Повсюду запестрели цветы. Неприметные деревца и кусты вдруг покрылись огромными пушистыми желтыми шарами, малиновыми гроздьями, напоминающими ершики для бутылок, похожими на пауков розовыми, коричневатыми и оранжевыми бутонами. Даже самые высокие деревья осыпали кремовые цветы, на них появилась молодая листва необычного розового оттенка. По виду большинство цветов напоминало хризантемы и отличалось от английских и американских более узкими лепестками. Вскоре лепестки опали в траву среди кустов с пылающими цикламеновыми цветами, похожими на миниатюрные тюльпаны. К обычному чистому запаху древесной смолы примешивались тысячи ароматов – от утонченных до удушливых.

Пятого сентября колонисты впервые увидели ошеломляющую игру красок на ночном небе, гигантский природный фейерверк. Небесный свод мерцал и сиял, по нему словно перемещались изысканные драпировки и арки с роскошной бахромой – зеленовато-желтой, малиновой и фиолетовой, гигантские темно-синие и стальные лучи метались по небу, возникая со всех сторон и достигая зенита, одни из них были похожи на молнии, а другие подолгу зависали в небе, излучая призрачный свет. В тысяча семьсот пятидесятом году в небе над Англией тоже возникло северное сияние, но все, кто видел его, запомнили только слабые и туманные пестрые переливы. А это сияние, как уверяли матросы на следующий день, не шло ни в какое сравнение с северным.

Колонисты воспрянули духом, хотя пережили ненастоящую зиму и даже не почувствовали, как воздух потеплел. Но у овец и коз начался окот, куры исправно несли яйца. За приплодом старательно ухаживали, приберегая его для туманного будущего. Далеко не все надеялись дожить до него: кормили каторжников по-прежнему скудно.

Лиззи раздобыла семена и с возобновившимся энтузиазмом принялась копаться на огороде. Скорее бы взошла картошка! А если вырастут морковь и брюква, им будет чем набить желудки, чтобы наконец-то ощутить приятную сытость. Зелень предотвращала цингу, но не насыщала.


Губернатор Филлип решил отправить «Сириус» в Кейптаун за провизией: грузовой корабль «Блюститель» пока не появлялся, а дожить до его прибытия, ничего не предпринимая, было немыслимо. «Сириусу» предстояло поплыть на восток, к мысу Горн, а обратный курс должен был выбрать сам капитан Хантер. Вслед за «Сириусом» Порт-Джексон покинула и «Золотая роща», на которой почти иссякли запасы спиртного. Сначала «Золотой роще» следовало свернуть к острову Норфолк вместе с первой партией каторжников, которые, по замыслу губернатора, должны были основать новое поселение и освободить место в разросшемся старом.

Узнав в последний день сентября, что за ним послал майор Росс, Ричард сразу понял, что он услышит. Прошел его сороковой день рождения, а с тех пор, как ему минуло тридцать шесть лет, каждый день рождения он справлял на новом месте – в глостерской тюрьме, на «Церере», на «Александере» и в Новом Южном Уэльсе. Прежде чем ему исполнится сорок один год, он должен был оказаться в незнакомом месте, хотя это случилось раньше, чем он предполагал. Через несколько недель он попадет на остров Норфолк, это несомненно.

– Ты сотворил чудо с рядовым Стэнфилдом, Морган, – заявил вице-губернатор, – и подготовил к работе двух точильщиков пил. Я думал послать Стэнфилда на остров Норфолк, но он заботится о благополучии мистрис Хармсворт и ее детей, а я обязан опекать не только своих пехотинцев, но и их жен, вдов и близких. Стэнфилд останется здесь и будет по-прежнему чинить мушкеты. А ты отправишься на Норфолк – как опытный пильщик, точильщик и оружейник. Лейтенант Кинг известил его превосходительство, что его единственный пильщик утонул. Хотя тебе и не приходилось пилить деревья, Морган, я не сомневаюсь, что вскоре ты овладеешь этим искусством, – такой уж ты человек. В депешах к лейтенанту Кингу я сообщил, что ты – сущая находка для острова Норфолк. – Тонкие губы майора растянулись в кислой улыбке. – Впрочем, как любой другой колонист.

– Могу я взять с собой жену, сэр? – спросил Ричард.

– Боюсь, нет. Его превосходительство уже передал мне список женщин, которые отправятся на остров. Вторым пильщиком я назначил Блэколла с «Александера», поскольку подозреваю, что тебе придется точить уйму инструментов. Вся строительная древесина для Порт-Джексона поступает с острова Норфолк – как тебе известно, мы так и не нашли надежного источника извести для строительства каменных или кирпичных зданий. Местная древесина ни на что не годится, зато балки и доски, привезенные «Запасом», превосходны. После трудного плавания экипаж «Запаса» нуждается в отдыхе, вот почему на Норфолк вас доставит «Золотая роща».

– Можно взять с собой мои инструменты?

Этот вопрос чуть ли не оскорбил Росса.

– Его превосходительство губернатор Нового Южного Уэльса не вправе отобрать у тебя даже один гвоздь! – отрезал он. – Бери с собой все, что принадлежит тебе, – это приказ. Мне очень жаль, что твоей жене придется остаться здесь, но я ничего не могу поделать. Рядовой Стэнфилд получит все необходимое от губернатора – ведь теперь он умеет даже делать наждачную бумагу и напильники. Ступай, собери свои вещи. Завтра в четыре часа пополудни начнется посадка. Жди у восточного причала, только не приводи с собой толпу провожающих, слышишь?

Рядовой Дэниел Стэнфилд был так поглощен работой над «смуглой Бесс», что не поднял головы, когда Ричард вошел в мастерскую.

– Мистер Стэнфилд! – позвал Ричард.

Рядовой вздрогнул.

– А, это вы! Вас отправляют на Норфолк?

– Да, и мне приказано забрать с собой все инструменты и другие вещи, о чем я искренне сожалею. Но майор Росс заверил, что правительство предоставит вам все необходимое.

– Да, это верно, – подтвердил Стэнфилд, вскочил и протянул руку. – Ричард, я благодарю вас за великодушие и терпение. Мне жаль, что на остров отправляют именно вас. Если бы не бедная мистрис Хармсворт, я с радостью поменялся бы с вами местами.

Ричард крепко пожал ему руку.

– Надеюсь, мы еще встретимся, Дэниел.

– И я так думаю. Спешить на родину мне незачем, как и мистрис Хармсворт. Рано или поздно еды здесь будет вдоволь – мы оба уверены в этом. Сейчас я рядовой, мне повезет, если я выйду в отставку в звании сержанта, но после отставки жизнь в Англии для меня будет слишком трудна. А здесь у меня есть шанс через три года стать землевладельцем и обзавестись своей фермой. Наверняка через двадцать лет жить в Новом Южном Уэльсе будет лучше, чем в Англии, – воодушевленно произнес Дэниел Стэнфилд и принялся укладывать инструменты Ричарда в ящик. – Когда у вас заканчивается срок каторги?

– В марте тысяча семьсот девяносто второго года.

– Тогда, вероятно, он закончится во время вашего пребывания на Норфолке, – рассудил Стэнфилд, проверяя, крепко ли заткнут флакон пробкой. – А мне время от времени придется бывать там. Майор Росс запретил надолго отправлять пехотинцев на остров, поэтому мы будем сменять друг друга. Вот почему я должен убедить мистрис Хармсворт связать со мной жизнь, прежде чем меня отправят на Норфолк.

– Она поступит глупо, если откажет вам, Дэниел. Но если у меня все и дальше пойдет так, как прежде, – продолжал Ричард, поправляя инструменты в мягких гнездах из корпии, – то к тому времени, как вы попадете на Норфолк, меня увезут в какое-нибудь новое отдаленное поселение.

– В ближайшие несколько лет этого не случится, – убежденно возразил молодой пехотинец. – Сначала надо доказать, что Порт-Джексон способен выжить. Иначе англичане будут наотрез отказываться переселяться сюда. Губернатор твердо намерен одержать победу, однако далеко не все разделяют его взгляды. – И Дэниел устремил взгляд светло-серых глаз на Ричарда. – Надеюсь, об этом разговоре никто не узнает?

– От меня – никто, – пообещал Ричард. – По-моему, все наши затруднения можно было разрешить еще до отплытия флотилии. В наших неудачах следует винить непредусмотрительность и недальновидность лондонских властей. И соперничество между морскими офицерами и пехотинцами.

– В самую точку! – улыбнулся Стэнфилд.

Переведя дыхание, Ричард решился вручить Дэниелу Стэнфилду свою судьбу.

– Майор – странный человек, – осторожно произнес он.

– Это верно. Он ревностно выполняет свои обязанности, но не одобряет все, что угрожает благополучию или кошелькам пехотинцев. Поэтому он разрешает тем из нас, кто владеет каким-нибудь ремеслом, работать плотниками, каменщиками или кузнецами, но возражает против участия наших офицеров в заседаниях суда – потому, что за это им не платят. Губернатор настаивает, что долг каждого колониста – выполнять любые приказания властей, а в Новом Южном Уэльсе власть олицетворяет он сам. Капитан Хантер поддерживает губернатора только по той причине, что оба они – офицеры королевского флота. – Дэниел пожал плечами. – Все это создает лишние затруднения.

– Особенно потому, что вы – более зрелый человек, чем многие офицеры, Дэниел, – задумчиво добавил Ричард. – Они ведут себя, как дети: ссорятся за кружкой рома, дерутся на дуэлях, никак не могут ужиться друг с другом…