Колін Маккалоу - Путь Моргана

– За кражу теленка в Питерстоуне, – признался Эдмундс с отчетливым валлийским акцентом.

Уайтинг затрясся от смеха и поцеловал возмущенного валлийца в губы.

– Еще один скотоложец! Я позаимствовал барана на одну ночь, хотел хорошенько отделать его. Но о телятах я даже не помышлял!

– Не смей больше так делать! – выпалил Эдмундс, с отвращением вытирая рот ладонью. – Спи с кем угодно, только не со мной!

– Он валлиец, к тому же вор, – с усмешкой подытожил Ричард. – Значит, будем звать его Тэффи[12].

– Тебя тоже приговорили к виселице? – спросил Билл Уайтинг у Тэффи.

– Дважды.

– За одного теленка?

– Нет, я сбежал и украл второго. Но в то время в Уэльсе назревал бунт, поэтому никому не хотелось отправлять на виселицу валлийца даже в Монмуте, вот меня и помиловали, – объяснил Тэффи.

Ричард сразу почувствовал к Тэффи такое же расположение, как к Биллу Уайтингу и Уиллу Коннелли. Настроение валлийца менялось ежеминутно – так на поросший лиловым вереском склон холма то падают лучи солнца, то набегает тень. Впрочем, давние предки Ричарда тоже были родом из Уэльса.

Кузен Джеймс-аптекарь прибыл в Глостер как раз вовремя, пятого января, нагруженный мешками и ящиками.

– Акцизное управление выплатило тебе пятьсот фунтов в конце декабря, – сообщил он, отдышавшись. – Я привез шесть новых фильтров, пять из них – в медной оправе и с медными блюдами. Они пригодятся тебе для того, чтобы позаботиться о здоровье всех пятерых друзей.

– Пятерых друзей? – озадаченно переспросил Ричард.

– Джимми Тислтуэйт написал мне, что в плавучих тюрьмах заключенных разбивают на отряды по шесть человек, которым предстоит жить и работать вместе. – Об остальных подробностях жизни на судах Джеймс умолчал, не желая заранее пугать Ричарда. – Вот почему я привез еще пять новых сундуков с такими же вещами, как в твоем, но поменьше размером. А вот и твой ящик с инструментами.

Ричард присел и задумался, а потом решительно покачал головой:

– Нет, кузен Джеймс, инструменты я не возьму. В Ботани-Бей они мне понадобятся, но чутье подсказывает мне, что, если они останутся у меня сейчас, их отберут в пути. Пусть пока побудут у тебя, а когда ты узнаешь, на каком корабле меня повезут, то пришлешь их мне.

– А вот и книги от преподобного Джеймса. На этот раз он выбрал книги о географии и путешествиях. Они тяжелее, чем прежде, поскольку отпечатаны на обычной бумаге и переплетены в кожу. Но он считает, что книги тебе пригодятся и ты сумеешь довезти их до Ботани-Бей.

Покончив с практическими соображениями, кузен Джеймс-аптекарь надолго замолчал и поднялся.

– Ботани-Бей находится на другом конце света, Ричард, на расстоянии десяти тысяч миль по прямой и шестнадцати тысяч – если плыть на корабле. Боюсь, больше мы с тобой никогда не увидимся, и это так прискорбно! Как жаль, что тебе уготована подобная участь… Боже мой, Боже мой, Ричард! Помни: я до конца своих дней буду молиться за тебя, как и твои отец и мать и преподобный Джеймс. Бог не останется глухим к нашим мольбам, он убережет тебя. О Господи…

Ричард обнял его и расцеловал в щеки. Высвободившись из объятий, Джеймс покинул камеру, ни разу не обернувшись.

Ричард смотрел вслед кузену, пока он брел по коридору, вышел из тюрьмы, миновал грядки, направился к воротам, свернул за угол и пропал из виду. «И я буду молиться за тебя, кузен Джеймс, ибо я люблю тебя, как родного отца».

Лиззи Лок подошла к нему сзади и обняла за плечи. Собравшись с мыслями, Ричард созвал друзей к столу.

– Я вовсе не стремлюсь к власти, – объяснил он Биллу Уайтингу, Уиллу Коннелли, Недди Перроту, Джимми Прайсу и Тэффи Эдмундсу. – Мне уже тридцать семь лет, я самый старший из вас, однако я не гожусь в вожаки, и вы должны запомнить это. Каждому из нас придется черпать силы и мудрость в себе самом, и это справедливо. Но я получил образование, у меня есть знакомый в политических кругах Лондона, а также сведущий кузен-аптекарь в Бристоле.

– Я знаю его, – закивал Уилл Коннелли. – Это Джеймс Морган с Корн-стрит. Я узнал его, как только увидел. Кто бы мог подумать! Оказывается, у нашего Ричарда Моргана есть влиятельные друзья!

– Да, вполне. Но сначала выслушайте меня: на кораблях заключенных разбивают на отряды по шесть человек в каждом, им предстоит жить и работать вместе. Я предлагаю образовать такой отряд, прежде чем надзиратели сделают это за нас. Вы согласны?

Товарищи Ричарда охотно закивали.

– Нам повезло, что всего нас двенадцать человек. Остальные шестеро молоды, если не считать Айка, который предпочитает общество молодежи. Я посоветую Айку образовать второй отряд вместе с его друзьями. В случае чего на корабле мы сможем заступаться друг за друга.

– А ты ждешь неприятностей, Ричард? – нахмурился Коннелли.

– Откровенно говоря, не знаю, Уилл. Похоже, мне чего-то не договаривают. Здесь мы все равны, все мы с запада. Но в плавучей тюрьме всех каторжников соберут вместе.

– Понимаю, – посерьезнел Билл Уайтинг. – Лучше заранее решить, как нам быть дальше. Еще немного – и будет поздно.

– Кто из вас умеет читать и писать? – спросил Ричард.

Руки подняли Коннелли, Перрот и Уайтинг.

– Значит, четверо. Отлично. – Он указал на пять сундуков, стоящих рядом с ним на полу. – Теперь о другом: в этих сундуках есть вещи, которые помогут нам остаться здоровыми, к примеру, фильтры.

– О, Ричард! – со смехом воскликнул Джимми Прайс. – Эти чертовы камни стали для тебя символом веры! Лиззи права: ты похож на священника во время мессы!

– Мой символ веры – здоровье, – возразил Ричард и обвел строгим взглядом товарищей. – Уилл и Недди, как вы ухитрились прожить целый год в бристольском Ньюгейте?

– Пили только пиво или легкое пиво, – объяснил Коннелли. – Родные присылали нам деньги, чтобы нам не пришлось голодать.

– А когда я сидел в Ньюгейте, я пил воду, – заявил Ричард.

– Не может быть! – ахнул Недди Перрот.

– Отчего же? Всю воду я процеживал через фильтр. Он предназначен для очистки воды – вот почему мой кузен Джеймс начал вывоз этих камней с Тенерифе. Но если вы решите, что вода из Темзы пригоднее для питья, чем вода из Эйвона, вам не протянуть и недели. – Ричард пожал плечами. – Впрочем, дело ваше. Если вы можете позволить себе пить легкое пиво – отлично. Но в Лондоне рядом с нами не будет родных, нам не на кого надеяться. Свои деньги мы должны беречь на крайний случай, а не тратить их на спиртное.

– Ты прав, – согласился Уилл Коннелли, почтительно прикасаясь к каменному фильтру, стоящему на столе. – Лично я буду пить чистую воду – пиво мне не по карману. Рассудительность превыше всего.

В конце концов все согласились пить профильтрованную воду, даже Джимми Прайс.

– Значит, договорились, – заключил Ричард и отправился потолковать с Айком Роджерсом. Он сожалел о том, что фильтров всего шесть, но не собирался делить их на двенадцать человек. Пусть товарищи Айка сами позаботятся о себе, тем более что у Айка водятся деньги.

«Если мы, все двенадцать заключенных, будем держаться вместе, у нас есть шанс выжить», – рассудил Ричард.

Фургон, которому предстояло увезти заключенных в Лондон и Вулвич, прибыл на рассвете следующего дня, шестого января, и Ричард вдруг понял, что с тех пор, как он в последний раз совершил поездку в фургоне, прошел ровно год. Прощание было бурным и скорбным, женщины безутешно рыдали.

– Что же я буду делать без тебя? – спросила Лиззи Лок у Ричарда, провожая его до дома начальника Хаббарда.

– Найдешь кого-нибудь другого, – не без сочувствия отозвался Ричард. – Тебе не обойтись без покровителя. Впрочем, нелегко будет найти второго такого же, как я. Мало кто согласится защищать тебя, ничего не получая взамен.

– Знаю, знаю. О, Ричард, как я буду скучать по тебе!

– А я – по тебе, худышка Лиззи. Кто станет штопать мне чулки?

Усмехнувшись сквозь слезы, она шутливо толкнула его в бок.

– Не прибедняйся! Я же научила тебя держать в руках иголку. Ты неплохо шьешь сам.

В этот момент явились двое надзирателей и повели обратно в тюрьму машущих руками, выкрикивающих слова прощания и протестующих женщин.

И вновь талию Ричарда охватил железный пояс, а четыре цепи сошлись спереди, на замке.

С виду фургон ничем не отличался от того, что привез Ричарда из Бристоля в Глостер, – он был запряжен восемью битюгами, парусиновый тент крепился на железных дугах. Но внутри новый фургон выглядел иначе: вдоль боковых стенок стояли длинные скамьи, на каждой из которых свободно могли разместиться шестеро мужчин. Их вещи сложили на дно фургона между скамьями, и Ричард понял, что на каждом ухабе и колдобине сундуки будут подпрыгивать и разъезжаться. Нечего и надеяться на то, что в такое время года, в середине дождливой зимы, дорога окажется ровной.

Заключенных сопровождали двое надзирателей, которые устроились не внутри фургона, а под навесом на козлах, рядом с возницей. Неусыпный надзор за заключенными был излишним: как только их усадили на скамью, еще одну длинную цепь пропустили под левым наручником каждого и приковали к полу. Если бы кто-нибудь задумал побег, ему пришлось бы бежать вместе с пятерыми товарищами.

Места в фургоне заключенные выбрали себе заранее. Кутаясь в пальто на теплой подкладке, Ричард уселся на край скамьи, напротив Роджерса, вожака молодежи.

– Долго нам ехать? – спросил Айк.

– Если в день мы будем проезжать шесть миль, можно считать, нам повезло, – с усмешкой откликнулся Ричард. – Должно быть, тебе еще не доводилось путешествовать в фургоне, Айк. Сколько времени займет поездка, я не знаю. Смотря какую дорогу выберет возница.

– Через Челтенхэм и Оксфорд, – откликнулся бывший грабитель, принимая шутку за чистую монету. – А где находится Вулвич, я не знаю. В Оксфорде я еще бывал, но в Лондоне – ни разу.