Когда бревно было распилено, Росс подал голос:

– Ты славно поработал, Морган.

Не скрывая удовольствия, Ричард спрыгнул с бруса на твердую почву и подошел к майору. Он уже машинально протянул руку, но вовремя заметил свою ошибку и заменил рукопожатие приветственным жестом.

– Добро пожаловать, майор Росс, – с улыбкой произнес он.

– Тебя уже выселили из дома?

– Нет, сэр, но думаю, это вскоре случится.

– Где ты жил прежде?

– Выше по течению ручья, на правом берегу.

– Покажи мне свой дом.

Дом Моргана, на каменном фундаменте, под крышей из дранки, нельзя было назвать хижиной, хотя он и стоял среди леса. Росс отметил, что в доме есть каменный дымоход, как в некоторых хижинах на берегу лагуны, – Кинг разрешил построить его в награду за усердие Моргана. Уборная располагалась поодаль, у подножия холма. За домом был разбит ухоженный огород с дорожками из базальтовых плит, еще дальше колыхался на ветру сахарный тростник. На краю огорода росло несколько бананов, а возле уборной – невысокие кусты с краснеющими ягодами.

Войдя в дом, майор Росс сразу понял, что он представляет собой истинный шедевр, тем более что создан человеком, не владеющим ремеслом плотника. К этому времени Ричард уже успел отполировать доски, которыми были обшиты стены, потолок и пол. Впрочем, Росс тут же вспомнил, что оружейники умеют обрабатывать и дерево. Впечатляющая коллекция книг стояла на полке, прибитой к стене, на второй полке красовался каменный фильтр, постель была застелена одеялами с «Александера», посреди комнаты разместились изящный стол и два стула. Окна были прикрыты прочными ставнями.

– Ты выстроил настоящий дом, – одобрительно произнес Росс, присаживаясь на стул. – Садись, Морган, иначе мне будет неловко.

Ричард смущенно сел.

– Я рад видеть вас, сэр.

– Так я и понял. Мало кто обрадовался моему приезду.

– Видите ли, люди боятся любых перемен.

– Особенно если имя этим переменам – Роберт Росс. Нет-нет, Морган, не возражай: я все понимаю. Ты каторжник, но не преступник – в том-то и разница. К примеру, я не считаю преступником и Лукаса. Ты не знаешь, за что его отправили на каторгу? Дело в том, что мне нужны факты, чтобы подкрепить свою теорию.

– Лукас жил в одном лондонском пансионе, ему не позволяли запирать дверь комнаты, поскольку в любой момент к нему могли подселить второго жильца. Кроме него, в пансионе жили отец с дочерью. Этот отец нашел под матрасом Лукаса вещи, принадлежащие его дочери, – муслиновый передник и все такое прочее. Но у самого отца ничего не было похищено. Лукаса обвинили в краже, отец с дочерью подали на него в суд.

– А что, по-твоему, случилось на самом деле? – заинтересованно спросил майор.

– Похоже, девушка увлеклась Лукасом, а когда поняла, что он не ответит ей взаимностью, решила отомстить. Суд продолжался десять минут, мастер, у которого работал Лукас, не явился, поэтому вступиться за обвиняемого было некому. Но насколько мне известно, лондонские суды так загружены работой, что даже присутствие мастера ничего бы не изменило – а может, его просто не впустили в зал заседаний. Лукас отрицал свою вину, но ее подтверждали двое истцов. Суд поверил им и приговорил Лукаса к семи годам каторги.

– Еще одно подтверждение моей теории! – воскликнул Росс, вытягивая перед собой ноги. – Такие истории – распространенное явление. Да, среди каторжников есть мерзавцы и подлецы, но я заметил, что большинство стараются никому не доставлять хлопот. Мы приглядываем лишь за некоторыми. На каждого каторжника, которого мы вынуждены то и дело подвергать порке, приходится три-четыре человека, которых не пороли ни разу. Среди них есть и такие, кто просто испытывает отвращение к тяжелому физическому труду. Английские судебные процессы построены по одному и тому же принципу: кто-то высказывается в пользу обвиняемого, кто-то – против него. В судах редко представляют улики и доказательства.

– Многие из нас совершили преступление, будучи пьяными, – добавил Ричард.

– Значит, так было и с тобой?

– Не совсем, хотя ром сыграл здесь свою роль. Я был главным свидетелем в деле об обмане чиновников акцизного управления, поэтому меня упекли за решетку, чтобы я не смог дать показания. Это произошло в Бристоле, а судили меня в Глостере, где никто меня не знал. – Ричард перевел дыхание. – Но сказать по правде, сэр, во всем виноват только я.

Этот человек напоминал Россу кельтского воина – темноволосый, загорелый, со светлыми глазами и выразительным лицом. Высокий рост он, должно быть, унаследовал от предков-англичан, а мускулы окрепли от тяжелой работы. Тела пильщиков, каменщиков, кузнецов и лесорубов неизменно поражали силой и грубоватой красотой – при условии, что их сытно кормили, а на острове Норфолк до сих пор хватало еды. Но что будет дальше – неизвестно.

– Ты так и пышешь здоровьем, – заметил Росс. – Впрочем, ты ведь и раньше никогда не болел.

– Мне удалось сохранить здоровье благодаря каменному фильтру. – Ричард кивнул в сторону массивной чаши. – А еще мне просто повезло, сэр. Мне редко приходилось голодать, мне было некогда бездельничать и, следовательно, болеть. Но если бы я остался в Порт-Джексоне – кто знает? Хорошо, что вы отправили меня сюда еще шестнадцать месяцев назад. – Его глаза весело блеснули. – Я люблю рыбу, а здесь ее множество. Я вымениваю ее на свою порцию солонины.

Мактавиш приоткрыл лапой дверь, протиснулся в щель и присел у ног Ричарда, высунув язык.

– Боже милостивый! Неужели это Уоллес? На Макгрегора он не похож.

– Нет, сэр, это внук Уоллеса от местного спаниеля Дельфинии. Его зовут Мактавиш, он отлично ловит крыс.

Росс поднялся.

– Поздравляю, Морган: теперь у тебя есть удобный и прочный дом. Должно быть, летом здесь прохладно благодаря обшивке стен, а зимой тепло.

– Мой дом в вашем распоряжении, сэр, – невозмутимо произнес Ричард.

– Находись он поближе хоть к какому-нибудь очагу цивилизации, я отнял бы его у тебя. Ты проявил предусмотрительность, построив его в конце долины. Никто из моих офицеров не любит пешие прогулки, за исключением лейтенанта Кларка, а они должны быть всегда рядом со мной. – «И кроме того, дом расположен слишком уединенно, чтобы служить жилищем губернатора острова, – мысленно добавил Росс. – Кто знает, что придет в голову каторжникам?» – Но со временем к тебе придется кого-нибудь подселить.

Ричард проводил гостя до лесопилки, где Сэм Хасси и Гарри Хамфрис уже атаковали новое бревно.

– Сэр, меня назначили старшим пильщиком, поэтому я хотел бы поговорить с вами – как только у вас появится время, – сказал Ричард.

– Лучше сделать это прямо сейчас, Морган. Говори.

Они обошли все ямы поочередно, Ричард рассказывал о том, как его осенило поручить женщинам затачивать пилы и очищать бревна от коры. Он показал места, где можно было вырыть новые ямы, перечислял людей, которых хотел бы взять в подручные, сообщил, что один день в неделю пильщикам позволяют спиливать дерево для собственных домов, и предлагал переделать одну из запасных продольных пил в поперечную.

– Но эту работу я никому не доверю, – заключил Ричард, стоя на краю последней ямы. – Нет ли среди прибывших Уильяма Эдмундса? – спросил он, уверенный, что майор Росс знает имена всех переселенцев, свободных и каторжников.

– Да, он где-то здесь. Он в твоем распоряжении.

Ричард удовлетворенно улыбнулся: смена власти на острове прошла для него безболезненно. Оказалось, майор Росс вполне способен беседовать с каторжником, как с обычным человеком. Может, поэтому он и отправил Ричарда на остров?


В пятницу девятнадцатого марта, в тихий и ясный день «Сириус» вошел в гавань возле Сидней-Тауна и принялся разгружаться. На судне уже спускали шлюпки, как вдруг капитан заметил, что его отнесло слишком близко к скалам Пойнт-Хантера; паруса упустили ветер и повисли. Шкипер Келти решил исправить положение, поймав ветер с кормы, но как раз в этот момент бриз сменился сильным порывом. Паруса вновь обвисли. Едва склянки пробили полдень, нахлынула волна и понесла судно бортом на риф. Вооружившись топорами, матросы срубили мачты до настила палубы и стали спускать шлюпки, путаясь в тросах и парусах. Чтобы помочь им, с берега и с «Запаса» отправили лодки, но никто не надеялся добраться до гибнущего судна вовремя. Коварный прибой уже разбушевался и перехлестывал через изогнутый край кормы там, где он сходился с прямым бортом. Пока матросы лихорадочно пытались убрать с палубы упавшие снасти, с судна на берег бросили семидюймовый трос и обвязали его вокруг сосны. Благодаря этому тросу морякам удалось перебраться на берег, избежав ярости полуденного прилива. Но поскольку трос висел над самой водой, прибой изрядно помял капитана Джона Хантера, и майор Росс удостоверился, что его проклятия подействовали. Впрочем, все могло кончиться гораздо хуже: если бы судно затонуло, Хантера ждал бы трибунал в Англии.

Офицеры последовали примеру капитана, и только потом кто-то догадался укрепить на тросе блок, чтобы матросы не покалечили ноги о коралловый риф. Подставить под трос треножник можно было лишь после того, как прибой утихнет.

Матросы с «Сириуса», отпущенные на берег, в напряжении следили за происходящим; Стивен Донован возмущался тем, что никто из моряков с «Сириуса» не удосужился расспросить его о местных ветрах и течениях. Кто-то ведь должен был сообразить, что ветер у берегов острова часто меняется! Почему Хантер не посоветовался с Дэвидом Блэкберном или Гарри Боллом, неужто он не хотел ронять достоинство, обращаясь к какому-то помощнику капитана с торгового судна?

Как всегда, дурные вести быстро дошли до лесопилок. Подумав, Ричард велел подручным продолжать работу, пока их не позовут на помощь. Требовалось спешно построить дома для нескольких сотен людей да еще для матросов с «Сириуса», обреченных задержаться на острове Норфолк, – сотни голодных ртов. Если «Сириус» не удастся подготовить к отплытию в Китай, плавание предстоит совершить «Запасу», и ждать его возвращения придется несколько долгих месяцев. Потом Ричард узнал, что все его выводы были верными.