Мэдлин Бейкер - Путь Лэйси

— Добро пожаловать домой, Джи-Джи.

— А поцелуй?

Она неуклюже поднялась на ноги и прижалась к его губам. Когда она уже собиралась отойти, он железной хваткой обхватил ее руками за талию.

— Охотно и с улыбкой, — предостерег он. — Помни.

— Джи-Джи, ты делаешь мне больно.

— Ты моя, — прорычал он. — Не его. Моя!

Лэйси оцепенела, увидев сверкающую в его глазах ревность, почувствовав запах виски в дыхании и ощутив его вкус у себя во рту, когда он начал сильно и жестоко целовать ее, будто хотел причинить ей боль. Она вскрикнула от боли, когда его рот едва не раздавил ей гу5ы.

— Я устал ждать, когда, наконец, родится этот ублюдок, — прохрипел он, придавив ее своим телом к стене. — Я был терпеливым, Лэйси. Разве я не был терпеливым? Но я сделан не из камня.

Она попыталась оттолкнуть его, но он был слишком тяжелый и сильный.

— Джи-Джи, ты обещал!

— Ты позволила ему, не так ли? Ты ведь не казала Дрего.

— Джи-Джи, оставь меня в покое.

Он хрипло рассмеялся, отодвинулся от нее, и она уже решила, что победила. Но затем он схватил ее на руки, пронес через зал вниз в комнату и закрыл дверь.

— Ты ведь никогда раньше не была в моей комнате, правда? — спросил Джи-Джи.

Лэйси не ответила. Она была слишком испугана тем, что должно было произойти. Боясь еще больше разозлить Джи-Джи каким-либо словом или поступком, она покачала головой.

— Это… это чудесная комната, — запинаясь, сказала она.

— Я хочу, чтобы с этого момента, ты спала здесь, — сказал Джи-Джи. — Отдельных спален больше не будет.

Она заметила его взгляд и не осмелилась перечить ему. Она не сопротивлялась, когда он уложил ее на кровать и начал целовать. Она почувствовала, как его руки роются в ее платье, почувствовала его рот, его язык, скользнувший по ее губам, и ее наполнило отвращение.

— Джи-Джи, остановись, — выдавила она. — Мне сейчас станет плохо.

— Это не сработает, — ответил Джи-Джи. — Сегодня ты станешь моей.

Она со стоном оттолкнула его, отвернула голову и ее стошнило. Приступы рвоты сотрясали ее тело, пока она не почувствовала пустоту и боль в желудке, а затем свернулась на кровати, с трудом осознавая, что Джи-Джи неожиданно протрезвел и позвал Сюзанну. Пока Сюзанна помогала Лэйси умыться и переодеться в чистое платье, он вышел из комнаты. Лэйси ненадолго присела у окна, пока Сюзанна быстро сменила постельное белье, а затем помогла ей лечь в постель.

— Спасибо, — прошептала Лэйси.

— Может, тебе что-нибудь принести? — предложила Сюзанна. — Стакан воды или, может, чашку чая?

— Нет, спасибо. Я просто хочу побыть одна.

Сюзанна улыбнулась.

— Ты почувствуешь себя лучше, когда родится ребенок. Увидишь.

— Да, — согласилась Лэйси.

Разве она могла объяснить, что ей становится плохо не потому, что она беременна, а от прикосновений Джи-Джи.

Оставшись в одиночестве, она дала волю слезам.

— Неужели это все, чего я заслуживаю, Мэтт? — прошептала она в темноту.

Но ответом ей была тишина.

Мэтт Дрего с улыбкой положил карты лицом вверх на покрытый зеленым сукном стол.

— Четыре короля, — пробормотал Трой Блэкберн. — Проклятие! Я был уверен, что ты блефуешь.

— Только не в этот раз.

Мэтт вытащил из выигранной им кучи денег пятидолларовую золотую монету и бросил ее в широкую выемку на груди черноволосой женщины, сидевшей у него на коленях.

Принеси мне удачу, — тихо сказал он.

— Когда угодно, hombre (исп. парень), — ответила Консуэло. Она провела рукой по внутренней стороне его бедра. — Что угодно, когда угодно.

— Банк пуст, Дрего, — пожаловался Том Сулли. — Ты пас или играешь?

— Играю.

Он бросил десять долларов на стол и взял карты, которые ему раздали. У него были пара королей, валет, десятка и двойка, Он усмехнулся, когда Консуэло поцеловала его в щеку. Она была хорошенькой штучкой с огромными карими глазами и соблазнительной, слегка пухленькой фигуркой.

— Проклятие, Мэтт, — пробурчал Блэкберн. — Ты собираешься заниматься любовью или играть в покер?

— Извини.

— Извини, черт тебя побери. Ты пас или играешь

— Я играю.

Он бросил на стол еще десять долларов.

— Карту?

— Две, — ответил Мэтт.

Он сбросил десятку и двойку на стол и поднял свои новые карты. Еще один король и валет. «Везет в картах и не везет в любви». Эта фраза пронеслась в его голове, когда он поднял свою ставку еще на десять долларов. Он пробыл в этом городе уже больше месяца, за выпивкой и картами пытаясь забыть женщину с золотистыми волосами.

Оставив Солт Крик, он бесцельно переезжал одного города в другой, никогда не задерживаясь надолго в одном месте, пока не наступила зима, и он решил задержаться здесь по той причине, что ему понравился единственный в городе салун. Он достаточно долго играл с Блэкберном и Сулли, чтобы знать, что Блэкборн поставит на что угодно, а Сулли может угодно обвести вокруг пальца. Они все были игроками. Им были хорошо известны все трюки, и это делало игру самой захватывающей из всех, в которые приходилось играть Мэтту. По его подсчетам, он вел сейчас в игре, выиграв около восьмисот долларов.

Консуэло взвизгнула от восторга, когда Мэтт сгреб в кучу очередной выигрыш и сунул пригоршню зеленых банкнот ей за платье. Он определенно был самым красивым и внимательным мужчиной из тех, кого она знала. Другие девушки в салуне завидовали ей, потому что он никогда не обращал на них внимания, никогда не отводил их наверх. Конечно, он и Консуэло не отводил наверх, но он позволял ей сидеть у него на коленях, обнимал ее и осыпал поцелуями и деньгами. Ей приходилось довольствоваться этим. Она много раз пыталась заманить его в свою постель, но он всегда отказывался. Это озадачивало ее, потому что он, несомненно, был сильным мужчиной, из тех, которым нравятся женщины. А она ему нравилась, она была уверена в этом.

Она улыбнулась, когда Мэтт поцеловал ее в щеку.

— Принесешь мне пива? — спросил он, и она соскользнула с его колен и направилась к бару, соблазнительно покачивая бедрами в надежде, что он смотрит на нее. «Может быть, сегодня ночью, — подумала она. — Сегодня ночью».

Мэтт закончил играть в покер, когда уже миновала полночь, сунул в карман свой выигрыш, расстался с Блэкберном и Сулли, поцеловал на прощание Консуэло и вышел из салуна.

На улице шел дождь, холодный, непрерывно моросящий дождь, превративший улицы в грязное месиво. Надвинув пониже на лицо шляпу, он съежился и зашагал по темной улице. Как всегда, когда он оставался один, его мысли вернулись к Лэйси. Как бы далеко он ни забрался в своих скитаниях, как бы сильно ни был пьян, он все равно не мог забыть ее.

Лэйси… Он вспомнил, как она без единой, жалобы ехала рядом с ним, когда они искали ее отца. Вспомнил ее нежную заботу, когда он был ранен, ее застенчивость, когда они впервые занимались любовью, ее мужество перед лицом опасности и смерти. Потребность в ней была постоянно терзающей его болью, которую не могли задушить ни время, ни расстояние. Он любил ее, как не любил никого и никогда, а она изменила ему, отдавшись другому мужчине.

Проклятие! Почему он не может забыть ее? Он резко повернулся и быстро направился обратно в салун. Консуэло сидела за одним из столов, болтая с несколькими девушками, когда Мэтт схватил ее за руку и не очень учтиво поднял на ноги.

— Пошли, — грубо сказал он и направился в комнаты над салуном.

Настало время, чтобы забыть Лэйси, время, чтобы начать жить своей жизнью. Он и так слишком долго вел себя как влюбленный мальчишка.

Огромные карие глаза Консуэло засверкали от радости, когда Мэтт закрыл дверь и обнял ее. Его поцелуй был тяжелым, диким, но она не возражала.

Мэтт долго целовал ее, его руки прошлись по ее груди, спустились к бедрам и обвели ее ягодицы. Его ноздри наполнил исходивший от нее запах, и хотя он сморщил нос, чтобы не чувствовать впитавшийся в нее запах дешевых духов, пива и табака, он все равно вспомнил Лэйси. Она всегда пахла свежестью и чистотой, как розы в летний день.

Со стоном отчаяния он уложил Консуэло в постель и быстро раздел ее. У нее была светло-коричневая, гладкая, слегка припухлая кожа. Он не противился, когда она начала раздевать его. Ему была нужна женщина, любая женщина.

Она тихо застонала, когда он начал ласкать ее, ее губы охотно подчинились ему, руки нежно скользили по его широкой спине. Она приподняла бедра, приглашая его взять ее.

Мэтт тихо выругался, взглянув в глаза Консуэло. Он думал найти облегчение в объятиях другой женщины, но все было тщетно. Он может удовлетворить свое желание меж пухлых бедер Консуэло, но он никогда не сможет удовлетворить в объятиях другой женщины свою потребность в Лэйси. Даже через сотню лет.

— Что случилось, hombre? — промурлыкала Консуэло, ее голос был глубокий и хриплый, а глаза ласково смотрели на него. Она протянула к нему руку, когда он стал вставать. — Куда ты?

— Если бы я, черт побери, знал, — пробормотал Мэтт. Он быстро оделся, бросил Консуэло двадцать долларов и вышел из комнаты.

«Куда ты?»

Этот вопрос не давал Мэтту покоя, когда на следующее утро он выехал из города. Куда он идет? Он устал от тянущейся день за днем жизни, устал от прокуренных салунов и продавленных кроватей в дешевых гостиничных номерах. Чертовски устал.

Был холодный ветреный день, когда он оставил позади очередной безликий город. Он скакал, не зная, куда, предоставив лошади право выбирать скорость и направление.

Он остановился в унылом городке к югу от границы. Это место не имело ничего примечательного кроме того факта, что он еще ни разу здесь не был.

Он почти неделю пил и играл в карты в единственной в городе закусочной, когда однажды туда зашел Лайдж Таннер. Мэтту потребовалось несколько минут, чтобы узнать его. Таннер отрастил большую бороду и усы. Его волосы были длинными и взъерошенными, а в глазах застыло настороженное выражение.