«Действуют мне на нервы», — мрачно решил Мэтт. И это им удавалось. Питмэн следил за каждым его движением, его глаза были настороженные и задумчивые, когда он пытался определить, где он видел Мэтта раньше.

Черт знает для чего, Мэтт раздавал карты так, что Питмэн проигрывал каждую партию. Танер и Гонсалес подшучивали над его неудачей до тех пор, пока Питмэн не обрушил свой мясистый кулак на стол. Виски Таннера выплеснулось через край стакана, и на зеленом сукне образовалось темное пятно.

— Может быть, не в удаче дело, — пробурчал Питмэн, сверля Мэтта бледно-голубыми глазами. — Может быть, дело в том, кто раздает карты.

— Значит, вы считаете, что я мошенничаю? — мягким голосом спросил Мэтт.

— Чертовски верно!

— Я требую, чтобы вы доказали это.

— Я докажу. Дайте мне взглянуть на эту колоду.

Пожав плечами, Мэтт подвинул карты Питмэну и снисходительно улыбался, пока тот просматривал одну за другой все карты.

— Что случилось? — раздался низкий требовательный голос Таккера.

Мэтт отодвинулся от стола, его рука упала на колено.

— Этот человек считает, что я мошенничаю.

— Это так?

— Конечно, нет, — ответил Мэтт, и эта ложь легко слетела с его языка.

— Если тебе не везет за этим столом, садись за другой, — сказал Таккер Питмэну. — Я не хочу никаких неприятностей.

— Он мошенничает, говорю вам, — настаивал Питмэн.

Таккер сунул руку в карман и вытащил новую колоду карт.

— Вот, вскрой эту колоду сам, Тоби. Она совсем новая. Печать еще не сломана.

Питмэн взял колоду и проверил печать, затем поддел ее ногтем большого пальца и сорвал. Он перетасовал карты и раздал их. Мэтт не рассмеялся вслух, когда взял свои карты. У него была пара тузов и пара королей. Лицо Питмэна побагровело от злости, когда он вновь проиграл Мэтту партию.

Позднее дома Лэйси качала головой, слушая рассказ Мэтта.

— Даже после того, как он сам раздал карты, все равно он не мог выиграть, — рассмеялся Мэтт. — Ты бы видела его лицо, когда я собирал выигрыш.

— Я видела, — с тревогой сказала Лэйси. — Он выглядел так, будто хотел убить тебя.

— Думаю, да, Лэйси, девочка. Думаю, что хочет.

— Тогда над чем же ты смеешься?

— Черт его знает, — сказал Мэтт.

— Мэтт, может, нам уехать отсюда?

— Куда? Я не могу всю оставшуюся жизнь оглядываться через плечо, постоянно ожидая чего-либо, и собирать эти объявления о розыске. Я не смогу так жить, Лэйси, и я уверен, что ты тоже.

— Мэтт.

Что-то в ее голосе заставило его сердце биться сильнее.

— Что, милая?

— Я беременна.

— Беременна! — Его глаза скользнули по ее животу. Он был все еще плоский, и он поднял на ее лицо. Затем медленно покачал головой, отказываясь верить ее словам. Только ребенка им сейчас не хватало. — Ты уверена?

— Да. Пожалуйста, давай уедем отсюда, пока не стало слишком поздно. Я хочу, чтобы у моего ребенка был отец.

— Лэйси, я не могу уехать, не сейчас. Пожалуйста, постарайся понять это.

— Мы можем отправиться в Канзас.

— Канзас! — воскликнул Мэтт. — Какого черта мы будем делать в Канзасе?

Лэйси развернула письмо, которое получила от отца.

— Я посылаю это письмо в Солт Крик в надежде, что оно случайно найдет вас там, — читала она. — На апачей устроили облаву и сослали в резервацию. Голубой Иве там не понравилось, и мы отправились в Канзас. — Лэйси взглянула на Мэтта. — Он говорит, что будет рад, если мы присоединимся к ним. Мы сможем вести нормальную жизнь, создать дом для нашего ребенка.

«Это соблазнительно, — подумал Мэтт. — Чертовски соблазнительно, но я не смогу провести остаток жизни, скрывая свое имя, не смогу успокоиться, пока не узнаю, кто убил Хендерсона».

— Пожалуйста, Мэтт.

— Я не могу, Лэйси, — устало ответил он. — Я просто не могу.

Она проглотила ком, подступивший к горлу. Почему он такой упрямый? Как поиски убийцы Билли Хендерсона могут быть более важными, чем жизнь, которую они смогут вести вместе, более важными, чем их ребенок? Обиженная и злая, она отвернулась от него, слезы жгли ей глаза.

Мэтт пробормотал ругательство, уставившись в спину Лэйси. Ее хрупкие плечи дрожали, она пыталась сдержать рыдания.

Он уже почти решился, но затем подумал о ребенке, которого Лэйси носила под сердцем. Ему нужно вернуть свое доброе имя если не ради себя, то ради ребенка. Он не сможет уехать отсюда и поселиться в каком-нибудь месте, если будет постоянно ждать, пока какой-нибудь охотник за денежной премией или полицейский опознают его. Он не сможет жить с этим, не сможет позволить своему сыну расти в тени его прошлого.

— Может быть, тебе одной стоит поехать в Канзас, — предложил Мэтт.

— Одной? — чуть слышно спросила Лэйси.

— Да-а. Может быть, так будет лучше на данный момент.

«Не отправляй меня, Мэтт, — с мукой кричало ее сердце. — Я не могу жить без тебя».

— Может быть, так и будет лучше, — сказала она, и голос эхом отозвался в ее ушах.

— Над этим стоит подумать, — хрипло сказал Мэтт, не понимая, зачем причиняет боль и ей и себе. Она не хотела оставлять его, он знал и не хотел, чтобы она уезжала. Но слова сказаны, и он не мог взять их обратно. Возможно, так действительно будет лучше. Здесь прольется кровь, пока он не уладит дело с Питмэном. Он не хотел, чтобы Лэйси попала под перекрестный огонь.

Лэйси повернулась, положила руку на руку Мэтта, решившись заставить его взглянуть на вещи ее глазами.

— Мэтт, пожалуйста, забудь о том, чтобы найти убийцу Билли Хендерсона. Мы здесь уже несколько месяцев, но нисколько не приблизились к разгадке.

— Питмэн убил его, — твердо ответил Мэтт. — Все, что мне осталось сделать, — это найти способ доказать это.

— А если тебя самого убьют? — закричала Лэйси. — Что тогда?

— Я уверен, что Джи-Джи хорошо позаботится о тебе, — резко ответил Мэтт. — Он не спускает с тебя глаз с самого первого дня. И не говори мне, что ты не заметила! Я видел, как ты смотришь на него.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь?

— Не понимаешь?

— Я никогда не смотрела ни на кого, кроме тебя, — сказала Лэйси ледяным голосом. — И ты прекрасно знаешь об этом.

— Какого черта! Я видел, как вы жметесь друг к другу около бара, когда нет работы. Я видел, как ты улыбаешься ему и как он смотрит на тебя.

Лэйси уставилась на Мэтта, отказываясь верить своим ушам.

— Ты сошел с ума, — холодно сказала она. — Джи-Джи совсем не такой.

— Да ну? А может, он как раз то, что ты ищешь? У него куча денег, и он может дать тебе все, что ты захочешь. Может, тебе стоит броситься к нему?

— Может быть, и стоит! — зло сказала Лэйси. — По крайней мере, у меня будет свой дом и свое собственное имя.

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

— Мы даже женаты незаконно! — воскликнула Лэйси. Злость сделала ее безрассудной. — Мы поженились под чужой фамилией и сейчас живем под вымышленными именами. Которое из них мне дать своему ребенку, Мэтт? То, что стоит на брачном свидетельстве или то, что записано в гостиничной книге регистрации?

— Дай ему имя Таккера, — ответил Мэтт, чеканя каждое слово. — Из того, что мне известно, ребенок принадлежит ему.

Лэйси вздрогнула, как будто ее ударили. Как он может говорить ей такие ужасные слова? Ей хотелось закричать, наброситься на него кулаками, сделать ему так же больно, как он сделал ей, но она не могла выдавить ни слова. Она почувствовала, будто некая железная рука рвет на куски ее внутренности, сжимает стальной хваткой горло. И снова в ее ушах звучал злой голос, жестокая насмешка: «Из того, что мне известно, ребенок принадлежит ему».

Она ждала, что Мэтт извинится, попросит простить его за это ужасное обвинение, скажет что-нибудь, но он хранил молчание, его темные глаза были холодными и чужими.

Мэтт выругался про себя, увидев, что лицо Лэйси смертельно побледнело. Он больно ранил ее и знал об этом, но было слишком поздно. Он никогда раньше не осознавал, как глубоко ревность пустила корни в его сердце, никогда не осознавал, какие мерзкие мысли таились в глубинах его мозга.

В эту ночь они впервые легли спать раздельно. Лэйси, съежившись, легла на своей стороне кровати, тщательно стараясь не касаться его, хотя ей ничего не хотелось больше, чем быть в его объятиях, заглушить свою боль его поцелуями и убедиться, что он любит ее, что его обвинения надуманные, и у них снова будет все хорошо. Как может он быть таким упрямым? Почему он не может забыть о Билли Хендерсоне? Почему бы им не поехать в Канзас и не создать там новую жизнь? Она не будет возражать против вымышленного имени, если это единственный шанс вести мирную жизнь с человеком, которого она любит.

Она долго лежала без сна, надеясь, что Мэтт смягчится и обнимет ее, но он неподвижно лежал на своей стороне постели. Она свернулась калачиком, прикрыв руками живот, слезы безмолвным дождем стекали по щекам. Так она и уснула.

* * *

Мэтт провел беспокойную ночь и проснулся рано в мрачном и неопределенном настроении. Он бросил взгляд на Лэйси, которая спала так далеко от него, насколько это было возможно, и почувствовал, как злость вернулась к нему. Почему она не может понять его? Понимает ли она хоть немного, каково это знать, что любой охотник за денежной премией и полицейский в этой части Миссисипи считает его законной добычей? Проклятие!

Выскользнув из постели, он быстро и бесшумно оделся и пошел вниз. Выйдя наружу, да стал на крыльце, оперся о перила и стал прокручивать в голове вчерашнюю ссору. Он наговорил Лэйси мерзостей, сделал обвинения, которые казались теперь абсурдными при свете дня. Он криво усмехнулся. Она беременна. Это создает некоторые сложности. Он никогда не думал о себе в качестве отца, и эта мысль внезапно взволновала его. Он хотел разбудить ее, сказать, как он раскаивается в том, что наговорил ей столько ужасных вещей, а затем решил дать ей немного поспать. У них была тяжелая ночь. Он не сомневался, что ей нужно отдохнуть.