— Моя лошадь сломала ногу пару дней назад. Я хотел украсть одну из ваших лошадей.

Человек со шрамом кивнул. Украсть лошадь у врага было достойным делом, это не считалось грехом у индейцев. Возможно ли, что в жилах белого человека течет кровь апачей? Его волосы были такими же черными и грубыми, как у индейцев. Возможно, однако, что белый человек принадлежит к их народу, и все же он может сказать, что угодно, лишь бы спасти свою жизнь.

Человек со шрамом не знал, что делать с заключенным. Он поднялся на ноги и пошел к своему вигваму. Завтра будет достаточно времени, чтобы решить, что делать с белым человеком.

Остальные воины смотрели на Мэтта несколько минут, а затем тоже ушли.

Мэтт видел, как индейцы скрылись из виду. На самом деле он не надеялся, что они поверят, будто он наполовину апачи. Это была последняя надежда, чтобы спасти себя от долгой мучительной смерти.

Выругавшись, Мэтт устроился поудобнее на твердой земле. Все тело ныло. Сыромятная кожа, связывающая запястья, была туго завязана, и его руки онемели, но боль в запястьях нельзя было сравнить с тупой пульсирующей болью, которая пронизывала его с головы до ног. Во рту он ощущал привкус крови, но сильнее был привкус страха. Он боялся, и это ему не нравилось. Конечно, он боялся и раньше. Ни один нормальный человек не шел в бой, не испытывая страха, но, по крайней мере, тогда у него был шанс выжить. Он не был связан, как овца, и мог защитить себя. Холодный пот выступил у него на лбу, когда он представил, что ждет его впереди. Лучше сгнить в Юмской тюрьме, чем умереть медленной и мучительной смертью от рук апачей.

Он судорожно сглотнул. Было очень страшно. Он боялся боли, боялся оказаться трусом перед лицом врага. Он считал себя смелым человеком, но никогда реально не подвергался таким испытаниям. А что, если он сломается? Все знали, что апачи были мастерами пыток. Разве человек знает, сколько мучений он может вынести? Он не хотел умирать и просить пощады как жалкий трус. Проклятье!

Он старался найти более удобное положение, но каждое движение пронизывало его болью. «Привыкай, — с отвращением подумал он. — Дальше будет еще хуже».

Мэтт посмотрел на полночное небо. Каждый вздох причинял ему новую волну боли, пульсирующую в левом боку. Наверное, индеец сломал ему ребро. По крайней мере, индейцы пока оставили его. Он должен быть и за это благодарен. Лэйси в безопасности. Если она послушалась его, то должна направиться на юг. В любом случае она не пострадает.

Он жалел, что не добился ее хотя бы один раз, и почувствовал ненависть к мужчине, кто бы он ни был, которому повезет быть в постели с Лэйси. Он увидит ее красивые карие глаза, полные страсти, услышит ее учащенное дыхание, когда она испытает удовлетворение в объятиях человека, которого полюбит. Он почувствовал опустошение и понял, что больше никогда не увидит ее.

Чтобы не сойти с ума, Мэтт сосредоточил свое внимание на северной звезде. Он старался не думать о белой коже и пухлых розовых губах, старался не думать о том, что ожидает его завтра, но на ум приходили жуткие истории о пытках, которые рассказывал ему старик Смоук Джонсон, рассказы о людях, которые были сожжены заживо или закопаны по самую шею в муравейник. Неужели это ожидает его?

Он вздрогнул от мрачного предчувствия. Было около полуночи.

* * *

Мэтт все не возвращался. Слишком взволнованная, чтобы спокойно ждать, Лэйси встала, не зная, что ей делать. Мэтт приказал ей уезжать, если он не вернется в назначенное время, но она не могла оставить его здесь. Они путешествовали вместе уже несколько недель. Она заботилась о нем, даже спасла его. И сейчас он рисковал своей жизнью, чтобы найти ее отца. Если он мертв, это по ее вине. Она его больше никогда не увидит. Эта мысль причинила ей такую боль, что она застонала.

Прошло еще некоторое время, и Лэйси решилась пойти к лагерю индейцев. Она должна знать, там ее отец или нет. Она должна убедиться, жив Мэтт или мертв.

Девушка медленно шла, осторожно ступая, чтобы не наступить на сухую ветку, что могло выдать ее.

Через двадцать минут она уже находилась на вершине откоса. Лагерь апачей был внизу. Сначала она почти ничего не видела, затем ее взгляд уловил легкое движение. К дереву был привязан человек. У нее дрогнуло сердце. Возможно, это ее отец или Мэтт!

Двигаясь как можно быстрее, Лэйси вернулась в лесок, взяла под уздцы лошадей и в полумраке вернулась к пленнику. Она с облегчением вздохнула, увидев, Мэтта.

Вытащив нож, Лэйси поползла к нему, сдерживая дыхание. Каждый нерв ее был напряжен.

Мэтт услышал, как кто-то прошептал его имя. Взглянув через плечо, он увидел Лэйси. Слава богу, к нему пришла помощь. Но затем он рассердился. Глупая девчонка! Какого черта она здесь делает, рыская вокруг лагеря апачей в темноте. Неужели она не понимает, что находится в опасности?

— Лэйси, убирайся отсюда, — прошептал он.

Она молча покачала головой и стала пилить веревку, связывающую запястья Мэтта. Нож был острый и быстро перерезал сыромятную кожу, освободив его руки. Мэтт поспешно развязал ноги и снял веревку с шеи.

Он хотел взять Лэйси за руку и убежать. Но позади него раздалось рычание. Обернувшись, он увидел большую охотничью собаку, которая уставилась на него, оскалив острые зубы.

— Не двигайся, — предупредил Мэтт Лэйси, когда собака снова зарычала. — Если она начнет лаять, то разбудит весь лагерь.

Лэйси кивнула, сосредоточив взгляд на собаке. Секунды были как часы. «Нас найдут здесь утром», — уныло подумала она не двигаясь.

— Лэйси, подай мне нож, — прошептал Мэтт. Она протянула нож. Без предупреждения он прыгнул вперед, выставив левую руку, а в правой держа нож. Неожиданное движение ошеломило собаку. Она зарычала и бросилась на Мэтта, схватив его за руку. Мэтт был готов ко всему и всадил нож в ее горло, убив мгновенно и беззвучно.

Быстро вынув клинок, он схватил Лэйси за руку, и они побежали в темноту, подальше от лагеря.

— Сюда, — резко прошептала Лэйси и повела его к лошадям.

Через несколько минут они поскакали прочь, сначала медленно, чтобы не был слышен топот копыт, а затем помчались галопом.

Они ехали всю ночь, стараясь преодолеть как можно большее расстояние.

С первым лучом солнца Мэтт осадил свою взмыленную лошадь. Лэйси остановилась позади него, широко открыв глаза от удивления. Она увидела высохшую кровь вокруг его носа и рта.

— Мэтт, что случилось?

— Результат гостеприимства апачей, — усмехнувшись, ответил он. — Не беспокойся, все в порядке. А вот ты выглядишь очень утомленной.

Лэйси кивнула, слишком уставшая, чтобы отвечать. Он жив, и это самое главное. Напряжение, беспокойство последних дней переполнили ее, она расслабилась и чуть не свалилась с лошади.

Спрыгнув на землю, Мэтт подхватил ее на руки.

— Маленькая глупышка, — ворчал он. — Я тебе приказал уходить отсюда, если не вернусь. Тебя же могли убить.

— Не кричи на меня, — пробормотала Лэйси. — Я слишком устала, чтобы спорить с тобой.

Мэтт уставился на нее. Она фактически спала! Выругавшись, он взял ее на руки, с трудом веря, что она рисковала своей жизнью, чтобы спасти его. Затем со вздохом расстелил постель на земле и положил Лэйси на одеяло. Он заботливо укрыл ее и сам, слишком уставший, чтобы расстелить свои одеяла, вытянулся на земле рядом и сразу же уснул.

Лэйси попыталась перевернуться. В груди и ногах она чувствовала какую-то тяжесть. Она открыла рот от удивления, увидев лежащего рядом Мэтта. Одна его рука лежала на ее груди, а нога покоилась на ее ноге. Она успокоилась, увидев, что он крепко спит.

Он выглядел очень красивым. Даже с почерневшим и припухшим глазом, с отросшей щетиной он был очень красив. Нос был с горбинкой, как будто был когда-то сломан. Она раньше этого не замечала. Рот был красивый, немного широкий, и она вдруг почувствовала желание провести пальцем по его губам. Эта мысль даже согрела ее. А если она осмелится, он проснется?

Она собралась с духом и поняла, что Мэтт не спит и наблюдает за ней. Смущенная, она убрала его руку со своей груди и села, натянув одеяло, словно была обнаженной.

— Как ты можешь? — требовательно спросила она.

— Я слишком устал, чтобы расстелить свою постель, — объяснил Мэтт. — Кроме того, если ты рисковала своей жизнью, чтобы спасти мою, я не подумал, что ты будешь против того, чтобы разделить со мной постель.

— Что за мысли! — воскликнула Лэйси. — Я… я спасла тебе жизнь, потому что… боялась остаться здесь одна.

— Еще одна надежда рушится, — сказал Мэтт.

— Ты видел моего отца? Он там?

— Я не видел его, Лэйси. Думаю, он в другой группе.

Разочарование отразилось в ее глазах. Она была так уверена, что они найдут отца. Бедняжка так этого хотела. Сейчас они вынуждены возвращаться назад, чтобы найти следы индейцев, которые ушли к Новой Мексике.

— Прости, Лэйси, — мягко сказал Мэтт. Она только кивнула, так как ничего не могла сказать из-за проступивших слез.

— Как насчет того, чтобы немного поесть? — предложил Мэтт. — А затем мы посмотрим, можно ли найти другие следы.

— Хорошо. Но сначала я хочу осмотреть твою руку.

Мэтт не возражал, и Лэйси быстро нагрела воды и аккуратно промыла рану. Укус собаки был неглубокий и признака заражения не было.

Мэтт смыл засохшую кровь с лица, каждое движение раздражало его поврежденное ребро.

— Что такое? — спросила Лэйси.

— Мне кажется, что одно ребро сломано. У тебя есть что-нибудь, чтобы сделать повязку?

Лэйси кивнула. Подойдя к седлу, она вытащила свою нижнюю юбку и оторвала несколько полосок от кромки, затем туго обвязала вокруг тела Мэтта.

— Спасибо. Так намного лучше.

Лэйси была в подавленном настроении, когда они ехали назад по той же дороге. Шансы найти следы были невелики даже для такого опытного следопыта, как Мэтт. Ей хотелось знать, жив ли отец. Если да, то хорошо ли к нему относятся или оскорбляют и причиняют боль? Она посмотрела на Мэтта. Его лицо было опухшим и бледным. Гостеприимство апачей, как он сказал. К ее отцу тоже так относятся? Он слишком стар, чтобы долго терпеть такую жестокость.