За ночь она перебрала все виды стратегии, каждую минуту она принимала новое решение. То она твердо решала стараться вновь завоевать его, быть веселой, кокетливой, но потом она вспоминала, как хороша Диана, и понимала, что ее дело безнадежно. Тогда она решала показать ему, как она несчастна, как она его любит, чтобы этим тронуть его. Но это означало рассчитывать на жалость, а ведь это так унизительно. Не будет она унижаться перед ним, она будет насмешливой и гордой. Но тогда этим она только облегчит ему задачу, если он решил ее бросить. Круг замыкался, и она снова не знала, как ей себя с ним вести.

Когда на следующий день он приехал за ней, она ничего так и не решила, только совсем измучилась. Перед самым его приездом она решила махнуть на все рукой и вести себя как обычно, а там жизнь покажет, что делать. Когда она села к нему в машину, он легонько поцеловал ее в щечку. Вообще-то, он всегда так делал. Кидаться на нее с объятиями было не в его привычке. Всегда Лиза относилась к этому спокойно, но сегодня сразу же страшно обиделась. Они не виделись столько дней, а он всего лишь слегка коснулся ее губами. Наверное, как женщина она его уже не привлекает. Все, буду гордой, решила она, и сделала вид, что ей неважно, как он ее встретил. Она веселым голосом завела разговор на какую-то отвлеченную тему. Он вяло отвечал, думая, по-видимому, о чем-то своем.

В аэропорту, кроме них, счастливых влюбленных провожали Дианина сестра и мама. Увидев Лизу, Диана кинулась ей на шею, горячо расцеловала ее, потом познакомила со своими родными, назвав Лизу своей лучшей подругой, которая очень много для нее сделала. Лизе даже стало стыдно, так как она всю ночь желала Диане провалиться сквозь землю. А ведь Диана совсем не виновата, что Полонский оказался таким непостоянным. Потом они все стояли, не зная толком, о чем говорить. Эрик все время рассказывал, куда они поедут с Дианой, и брал со всех обещания приехать на свадьбу. Но вот объявили посадку. Все заторопились, стали прощаться. Дианина мама заплакала, а следом за ней и сестра. Не выдержала и Диана, у которой всегда глаза были на мокром месте. Глядя на них, всхлипнула и Лиза, у которой вообще нервы были вконец расстроены. Эрик, смеясь, принялся их утешать, доказывая, что между ними будет всего несколько часов лету и они смогут видеться в любое время. Прожив много лет заграницей в хорошо обеспеченной семье, он даже и не подумал о том, что у Дианиных родственников нет и не может быть денег на поездку в Данию, разве только богатый зять их пришлет. Полонский наблюдал все это, насмешливо улыбаясь, но, когда пришла его очередь прощаться, и его проняло. Он вдруг крепко обнял Диану и поцеловал ее.

— Смотри, Эрик, не обижай мне Диану, она там будет совсем одна. Надо будет мне позвонить твоей маме, чтобы она приглядела за этим. А ты, Диана, если что, звони сюда, мы с Эриком разберемся.

— Я люблю Дашу и никогда ее не обижу, — торжественно объявил Эрик. — Только почему ты назвал ее Дианой? — удивленно спросил он. — Она ведь Даша.

— Ну, просто она прекрасна, как богиня Диана, — выкрутился Полонский. — А ты разве так не считаешь?

— Еще как считаю, — заулыбался польщенный Эрик.

Диана стояла в центре внимания, вся сияющая от счастья, а на Лизу вообще никто не обращал внимания. Она почувствовала, что ее охватывает не просто злость, а самая настоящая ненависть к Полонскому.

Ну, ничего, пусть я никому не нужна, но я, по крайней мере, выскажу ему на прощание все, что я о нем думаю, решила она. Вот только пусть Дианины родственники уйдут, и я тебе покажу и богиню Диану и вообще все, с бешенством думала она, улыбаясь и махая рукой вслед удаляющимся друзьям.

Когда те прошли контроль и скрылись, они начали прощаться с Дианиной сестрой и мамой. Полонский, как настоящий джентльмен, предложил их подвезти, но те отказались, объяснив, что им удобно добираться на автобусе, а ему незачем тратить на них время. Когда они ушли на остановку, Лиза с облегчением вздохнула. Она боялась, что не выдержит долгой поездки с ними и устроит скандал прямо при них. Или наоборот, ее злость успеет испариться и она уйдет, не сумев высказать ему все, что накипело на душе. Или того еще хуже — расплачется, и он подумает, что она хочет удержать его своими слезами. Но уж этого он не дождется. Плакать она перед ним не будет.

Они молча прошли к машине и также молча уселись на сидения. Лиза подождала немного, надеясь, что, может, он заговорит и как-нибудь объяснит свое плохое настроение или скажет ей что-нибудь хорошее, например, как он скучал без нее. И тогда не будет необходимости устраивать скандал. Он повезет ее к себе, и все у них будет опять хорошо. Но он молчал, и Лиза поняла, что если она хочет хоть как-то сохранить лицо, она должна начать сама. Если он сейчас отвезет ее домой и просто так уедет, пообещав позвонить, она опять не будет спать ночи. А целый день будет прислушиваться, не звонит ли ее телефон, и повторять, как заклинание «позвони мне, позвони» и дойдет до того, что у нее начнутся звуковые галлюцинации. В ушах будет беспрерывно звучать телефонный звонок. В этом кино она уже была и твердо решила, что лучше сразу узнает горькую правду и не будет ни на что надеяться.

— Ты чем-то расстроен? — невинным голосом начала она.

— Просто устал, — неопределенно пожал плечами он.

— Но если ты так переживаешь из-за того, что она уехала, зачем же ты отпустил ее?

— Кого?

— Не притворяйся. Конечно, твою прекрасную богиню Диану.

— Ах, вот оно что. Сколько раз говорил себе не делать комплименты одной женщине в присутствии другой, и вот опять попался.

— Странно, что ты говорил себе это.

— Почему?

— Потому что все эти дни ты только и делал, что говорил комплименты Диане.

— Что-то я такого не припомню. И то, что я сегодня сказал насчет богини, был тоже не комплимент, а попытка выкрутиться. Ты же сама слышала, что я по привычке назвал ее Дианой, нужно же было как-то объяснить это, — примирительно сказал он.

— И то, как ты так трогательно наказывал ему не обижать ее и так нежно обнимал на прощание, тоже было вызвано необходимостью?

— Ну, ты распрощалась с ней не менее трогательно. Даже рыдала, я сам видел.

— Неужели? Ты даже смог отвести взгляд от нее и посмотреть на меня?

— Послушай, Эля, чего ты от меня хочешь? Ты же сама заварила всю эту кашу с Дианой и сама просила меня подыграть вам. Я старался, как мог, а теперь еще и остался виноватым.

— Ты так старался, что даже на меня у тебя вообще не оставалось времени.

— Я же действительно был очень занят. Я сейчас работаю на двух работах, как ты не понимаешь. Я целый день на фабрике, передаю ему все оборудование, материалы, документы, клиентов, наконец, а потом еще и работаю над проектом в новой компании. У меня уже сил нет.

— Тем не менее, у тебя хватило сил устраивать званый ужин для Эрика и Дианы на полночи.

— А, она тебе рассказала об этом.

— Да уж, похвасталась.

— А она не говорила, что они уже сидели у меня дома, когда я пришел ночью, и мне просто некуда было деваться?

— Нет, она только рассказала, что ты был очень мил с ней. На это у тебя нашлись силы.

— Я был мил с ними обоими, потому что Эрик мой друг и потому что Диана мне тоже ничего плохого не сделала. По-твоему, я должен был послать их к черту и выставить на улицу?

Лиза понимала, что если она хочет сохранить отношения, то должна немедленно прекратить ссору, но ее словно черт толкал под руку и тянул за язык. Вероятно, это просто говорила ее обида, которую она копила все эти дни.

— Нет, конечно, но просто странно, почему на этой неделе у тебя хватало сил только на Диану.

— Эля, у меня не хватало сил и на Диану тоже, но мне просто некуда было деваться из-за Эрика. Да, мы с тобой не встречались на этой неделе, но я почему-то был уверен, что ты меня понимаешь.

— Что именно я должна была понимать?

— Хорошо, я тебе объясню, — холодно сказал он. — Если ты помнишь, ты как-то рассказала мне, что вам пришлось выбросить холодильник, который простоял у вас двадцать лет и который покупал еще твой отец.

— Ну, и причем здесь это?

— А притом, что ты сама сказала, что у тебя было такое чувство, как будто вы потеряли члена семьи, и ты неделю ходила с раной в сердце. А я, между прочим, продал фабрику, в которую мой отец вложил всю свою жизнь и к которой я привык с детства, как к своему родному дому. Да, пусть это не то помещение, но фабрика та же. И я в нее тоже вложил приличную часть своей жизни. А тут еще надо без конца звонить клиентам и рвать душу, объясняясь с ними. И родители тоже вроде бы были согласны, а теперь им стало жалко, и они уже сомневаются и чего-то опасаются. А тут еще и в новой фирме не все ладно. Я уже забыл, когда спал нормально ночью, какие-то кошмары все время снятся. Извини, если я был невнимателен к тебе, но я просто измучился и думал, что ты, как близкий человек, это понимаешь.

Ой, действительно, с ужасом подумала Лиза, как же мне это в голову не пришло. Он, бедный, все это время так переживал, а тут я еще со своими упреками. Что же теперь делать? Надо извиниться. Лучше всего обнять его и пожалеть. Но ведь он же за рулем. Если я его неожиданно обниму, он еще во что-нибудь врежется, и тогда уже точно с ним не помиришься. Может просто сказать ему дорогой, любимый, прости меня. А дальше что? Что говорить дальше? О господи, любая женщина на моем месте уже давно бы знала, что сказать и как сказать. А я сижу дура дурой и не могу выдавить из себя ни слова. Я вообще не могу говорить такие слова. У меня они обязательно прозвучат фальшиво, по-дурацки.

Но тут заговорил он, и таким холодным отчужденным голосом, что Лиза поняла: все, момент упущен, она прозевала свою возможность помириться.

— Кстати, — сказал он, — завтра я улетаю в Румынию на всю неделю.