— О’кей? — спросил парень, повернувшись к ней и, не дожидаясь ответа, быстро пошел наверх.

Лиза, поняв, что сейчас останется одна в этих ужасных апартаментах, бегом побежала за ним.

Как же я буду здесь спать одна, в ужасе думала она. Это просто невозможно. Я здесь рехнусь и поседею, пока запоет петух. Да у них тут и петухов никаких нет, так что и спасти меня будет некому.

Выйдя из ужасного номера, она поняла, что ничто в мире не заставит ее еще раз переступить этот порог. В отчаянии она снова поехала вниз.

— Ну, что? — кинулся к ней Полонский, — у вас все в порядке? Есть там кровати?

— Кровати есть, — сдавленным голосом ответила Лиза. — Но спать я там не буду.

— Как это не будете? Почему не будете? Что это вы здесь устраиваете? — не на шутку, наконец, рассердился он. — Что вас теперь не устраивает?

— То, что в этом номере нормальный человек спать не может. Это же кошмар какой-то, готовая декорация для фильмов ужаса. Там даже ни мертвецов, ни привидений показывать не нужно. Достаточно показать сам номер, и весь зал будет кричать от ужаса. Так что можете уволить меня или послать назад, но я всю ночь буду сидеть здесь.

— Да что же там такое ужасное в этом номере? — он уже еле сдерживался.

— А вы пойдите и сами посмотрите, тогда увидите, — дрожащим голосом сказала она, едва сдерживая слезы.

— Хорошо, пойдемте, — сердито сказал он. — Я знал, Эльвира Викторовна, что беру вас с собой на свою голову, но такой несерьезности я даже от вас не ожидал.

Лиза промолчала, так как боялась расплакаться. Теперь он, конечно, ее возненавидит и, скорее всего, вообще уволит с работы, но ночевать в этом номере она все равно не сможет.

Всю дорогу до ее номера он смотрел перед собой и сердито молчал. Лиза тоже шла молча и только шмыгала носом. Перед дверью он остановился и презрительно сказал:

— Ну, показывайте свои ужасы.

Лиз уже привычно открыла дверь и посторонилась. Он вошел, включил свет и с удивлением осмотрелся.

— Мда, комната, конечно немного странная, — наконец, сказал он. — И потом действительно, где же здесь кровати?

Лиза молча показала на проем в стене у него за спиной. Он как будто даже вздрогнул, неожиданно заметив у себя за спиной черное отверстие.

— Мда, — снова сказал он. — Но свет там ведь есть?

Лиза все также молча включила свет.

— Вот, видите, — обрадовался он, — ничего страшного.

— А вы спуститесь, — коротко сказала она.

Он подозрительно посмотрел на нее.

— А что там такое?

— Увидите, — все также кратко бросила она.

Он молча пожал плечами и стал спускаться. Лиза двинулась за ним. У конца лестницы он так неожиданно остановился, что она уперлась ему в спину. Но пораженный увиденным, он даже не заметил этого.

Перед ним уходил вдаль огромный коридор. Свет электрических факелов на стенах не достигал высоких потолков. Пол был застелен широкой кроваво-красной дорожкой, и вдоль всех стен шли двери, двери, огромное количество дверей.

— Э, — озадачено произнес он, видимо, не зная, что сказать. Потом все-таки взял себя в руки и снова повторил:

— Да, номер, конечно, странный, но…

Что «но» он, видно, и сам не знал, поэтому быстро добавил нарочито бодрым тоном.

— А давайте посмотрим, что там за комнаты.

Он решительно распахнул ближайшую к нему дверь, вздрогнул и попятился. Комната оказалась гардеробной, в которой вместо стен были огромные зеркала. Когда он заглянул в нее, ему в полутьме метнулись навстречу странные фигуры. Поняв через мгновение, в чем дело, он покраснел и смущено взглянул на Лизу, но она и не думала смеяться над ним. Как только он попятился назад, она в ужасе мгновенно взлетела на лестницу.

— Что? Что там? — испуганно зашептала она ему оттуда.

— Да ничего там нет, — с досадой ответил он, стыдясь своего испуга. — Это всего лишь зеркала.

Он прошел дальше и открыл дверь большой спальни. Там на возвышении стояла огромная двуспальная кровать, покрытая роскошным красным покрывалом. На полу лежал красный ковер, окна закрывали красные шторы.

— Интересно, чего это все здесь красное? — пробормотал он.

— Чтоб крови не было видно, — тут же подскочила у нему Лиза.

— Господи, что вы болтаете, Эльвира Викторовна, — недовольно сказал он. — Сами нагоняете на себя страх.

— А тут и нагонять не нужно. И так страшно, аж жуть, — стояла на своем она.

Они зашли в комнату. Огромный шкаф занимал всю стену. Рядом с ним они увидели большую дверь.

— Там что, еще комната? — удивлено спросил он у Лизы.

— А вы откройте, увидите, — зловеще предложила она.

Он молча подошел и открыл. Дверь вела в никуда. Вернее, она вела под широкую лестницу, с двух сторон стиснутую стенами. Куда вела лестница, увидеть не было никакой возможности.

Полонский только крякнул и закрыл странную дверь.

— Пойдемте дальше, — сухо сказал он Лизе, и они вновь вышли в коридор.

Две комнаты напротив оказались небольшими спальнями. Это были единственные нормальные комнаты во всем номере с самой обычной гостиничной обстановкой. В конце коридора они раскрыли дверь ванной, и Полонский пару минут обозревал ее холодное великолепие.

— Так, все понятно, — подвел он итог.

— Вы считаете, что я могу здесь ночевать одна? — дрожащим голосом спросила она.

— Думаю, нет, — посмотрев на ее жалкое лицо, сказал он. — Здесь, конечно, ничего страшного нет, то есть я хочу сказать никаких там вампиров или еще чего-нибудь такого, но вы все равно до утра умрете от страха.

— Умру, умру, обязательно умру, — с готовностью закивала головой Лиза. — Я лучше посижу всю ночь в холле.

— Вам, между прочим, завтра нужно будет целый день работать, и очень напряжено, кстати, так что выбросите это из голо-

— Так что же мне делать?

— Вот я и думаю над этим. К сожалению, поменяться с вами комнатами я не могу. Из Парижа со мной приехал художник-дизайнер месье Стайбель. Он будет оформлять нашу выставку. Так как свободных отдельных номеров в отеле не было, я поменял свой номер на двойной. Сейчас он ушел к своим друзьям, вернется ночью. Если вы там будете спать, получится неудобно.

Он снова задумался.

— А вы бы не могли переночевать со мной здесь? — через некоторое время робко предложила Лиза.

— Что вы имеете в виду? — тут же насторожился он.

— Ну, здесь же много комнат. Вы можете спать в одной маленькой спальне, а я в другой. Вдвоем ведь не так страшно. Я вас трогать не буду, честное слово, — видя его настороженность, жалобно прибавила она.

— Я в этом не сомневаюсь, — сухо сказал он ей. — Но ведь если в офисе узнают, будет очень неудобно.

— Я никогда в жизни никому не скажу, — клятвенно произнесла Лиза. — Я ведь про лестницу никому не сказала, вы же сами видели.

— Да, — смягчился он. — Очевидно, так и придется поступить. Я сейчас схожу к себе, возьму все необходимое и вернусь.

Он направился к лестнице.

— Я подожду вас в коридоре, — поспешно сказала Лиза и побежала за ним.

Он ушел, а она осталась его ждать. Сначала она ходила взад и вперед по коридору. Потом ей надоело. После всех переживаний она вдруг почувствовала сильный голод.

А ведь он тоже голодный, с раскаянием подумала она. Он ждал меня, чтобы пойти в ресторан, а теперь уже поздно. Она посмотрела на часы. Было полдевятого и ресторан уже, конечно, закрылся. Лиза решила спуститься вниз. Она помнила, что там стоял автомат, продающий кофе.

Взяв в руки два стаканчика с горячим кофе, она поднялась наверх. Когда она выходила из лифта, в конце коридора показался Полонский.

— Что ж, очень мило с вашей стороны, — сказал он, подойдя и одобрительно взглянув на стаканчики. — Тем более что я остался голодным по вашей милости.

— Да, я знаю, — с раскаянием сказала Лиза, — но я хочу искупить свою вину.

— И каким же образом? — поинтересовался он.

— У меня есть с собой пирожки. Моя мама печет очень вкусные пирожки, и она дала мне с собой на дорогу. Вот, пожалуйста.

Она поставила на стол большую пластмассовую коробку и сняла крышку. По комнате разнесся запах сдобного теста.

— Пахнет хорошо, даже можно сказать замечательно.

— Они и на вкус замечательные, берите, берите.

Он не заставил себя долго упрашивать и тут же набил рот пирожками.

— Действительно, очень вкусные, — прожевав, сказал он. — Давно я не ел маминых пирожков.

— А где ваши родители? Они не здесь?

— Нет, они остались в Германии. У них там друзья, свой круг общения.

— А вы чего же переехали?

— Ну, во-первых, из экономических соображений. А во-вторых… Понимаете, я хоть и родился в Риге, но все детство проводил каникулы у бабушки и дедушки под Москвой. И в Латвии я учился в русской школе, все друзья у меня были русские. Мы переехали в Германию, когда мне было четырнадцать лет. Я как-то не смог привыкнуть там. Как будто и люди там неплохие, честные, работящие, очень добросовестные. Я, в общем, немцев очень уважаю, но подружиться с кем-нибудь из них так и не смог. Ментальность, что ли, разная. Знаете, я как-то читал одного писателя, тоже эмигранта. Он писал, что все в Германии хорошо, везде чисто, аккуратно, люди воспитанные, но встаешь утром, выглянешь в окно, а в городе немцы.

— Понятно, — сказала Лиза. — Я бы тоже, наверное, не смогла.

— Передайте вашей маме благодарность от меня за такие пирожки.

— Хотите, я вам дам рецепт, а вы дадите его своему повару, и он вам будет печь такие же.

— Видите ли, у меня вообще-то нет никакого повара, — засмеялся он.

— Ну, да, — изумилась Лиза. — А кто же вам готовит?

— С завтраком и ужином я и сам как-то справляюсь, а обедаю я обычно где-нибудь в ресторане, так что повар мне ни к чему.