Ольга Резниченко - Пустоцвет

Томно прикрыть веки - вдох; жадно вобрать в себя блаженный аромат, сводящий с ума запах; упиться теплом, трепетной близостью со своим мальчиком:

- Да мне... - помедлила от волнения, - мне, по сути, всё равно... даже если... и не вернемся мы больше никогда домой.

Вмиг грубая попытка Пахомова отстранить меня от себя, заглянуть в глаза - но не поддаюсь. Еще сильнее, усерднее прижимаюсь в ответ.

Вынужденно смиряется. На ухо шепот:

- Ты серьезно?

- Ну да... - короткая пауза. - Я же не зря тебе тогда... уехать за границу предлагала... Лишь бы с тобою рядом. А в остальном - неважно: что, когда и куда. Хоть на край света.

- А родители? - все еще никак не может обуздать свой шок.

- Письмо напишу, - шутливо-искреннее.

Хмыкнул вдруг, но добро так, весело:

- А по телефону... нет?

- Не эпистолярно как-то, - глупо ржу.

- Че-го? - рассмеялся громко, язвительно.

Оторвалась я от Кости. Сползла на сидушку, тут же отвернулась, пряча покрасневшее от смущения лицо. Разлеглась. Голову, как и прежде, своему Пахомову на колени умостила, вот только взглядом уткнулась в живот, принявшись пальцем ковырять пуговицу рубашки.

Решаюсь ответить. Тихо себе под нос:

- И когда в тебе успел умереть романтик?

Жгучая, колкая тишина. И наконец-то:

- Когда ты ушла.

Обмерла я, прибитая правдой. Виновато, еще рачительней спрятала взор, а то и вовсе зажмурилась; закусила губу.

Но еще один шумный, сгорая в стыде, вздох - и нахожу силы и смелость отстоять, не ронять прежнее настроение. Попытка перевести все в шутку:

- Но я же... вернулась.

Пауза - болезненная, рвущая душу на части, вонзаясь раскаленными прутьями в сердце, в сознание - и все же снисходит Костя на ответ:

- И он... потихоньку во мне оживает. Вот, к примеру, в поезд тебя затащить и черти куда увезти - это его проделки, - слышаться нотки смеха, издевки в бархатном баритоне.

Улыбаюсь счастливо (радуюсь, что все же поддался):

- Вот за это... я его и люблю.

Секунды молчания - и вдруг выпаливает:

- За что? - язвительно, хоть и добро, сквозь улыбку. Попытки разглядеть мое лицо, реакцию, но не поддаюсь. Продолжил: - За идиотичность?

Залилась тотчас смехом я. Невольные томные внутренние рассуждения, и отваживаюсь:

- За неординарность... За безумие... За страсть...

- Как бы он потом всем этим бесить не начал, - заржал пристыжено.

И снова рукой коснулся меня, нежно провел по волосам.

Проворачиваюсь.

Глаза в глаза:

- Я верю в нас, - шепчу несмело.

Ухмыльнулся Костя. Смолчал. Сверлит взглядом.

- И в себя, - продолжаю робко. - Что справлюсь...

- С чем? - удивленно.

- С глупостью своей, - конфузливо ухмыляюсь. - Что не позволю себе... наделать из-за нее ошибок.

- И я надеюсь, - миг - и тотчас, гадина, рассмеялся.

- Дура-ак! - обижено (наигранно) протянула я и тут же стукнула его в грудь.

Поймал, схватил мою руку в свою. Короткий поцелуй в ладонь, в тыльную ее часть, и сжал оную крепко:

- Да ладно, - серьезностью налился его голос, а уста искривила горько-сладкая улыбка. - Я тоже... в нас верю. Всё у нас получится. Верно?

Пристально, с вызовом. Схлестнулись взоры:

- Верно, - убежденно констатирую я.

***

И снова замереть, утопая в счастье. Его взор - то на меня, словно вбирая в душу самое ценное, то за окно - задумчиво.

Я же - прикрыла веки и внимала своим мыслям, иногда отвлекаясь на чарующую музыку биения родного сердца...

- А почему Харлей? - не выдержала и все же поддалась своему бесстыжему интересу.

- А? - удивленно. Глаза в глаза. Но миг - и, осознав услышанное, усовещено рассмеялся: - А-а... - скривился, словно шкодник, которого поймали и уличили в содеянном. - Было дело... причем очень давно, - шумный вздох. - Еще Ванёк был жив... друг мой, брат, наставник, напарник... - немного помолчал. А затем продолжил Костя: - Урода одного брали. А он, с*кин сын, ловко нас обставил: мы - в дом, а он - на улицу, на мотик свой - и деру. Мы за ним... как идиоты, на тачке. Шустрый, хитрый: сразу в толпу - и выруливает на проспект в самую пробку. Как ни пыжились мы - а уже едва из виду подонка не теряем. И тут на светофоре - гляжу, такой же лихач стоит - притормозил учтиво, делая поворот. Ну, я и ломанулся к нему. Едва ли не силой отобрал, на ходу объясняя, что "Органы" и что для дела нужно. Рванул за тем упырем... Э-э-э, - устыжено протянул, хохоча; взмахнул рукой. - Че уж там? Молодой, дурной... в башке - черти что: любой ценой хотел взять. Столько тачек по пути убил, и этот... "велосипед" в хлам расквасил - сам едва жив остался: добротно так под фуру влетел. Ублюдок же тот скрылся... А я? А че я? Только проблем наворотил. А потом... еще выяснилось, что мотоцикл, который я угнал, адски дорогим "самокатом" оказался... да еще хозяин - "папенькин сынок", чадо одного олигарха... с*ка, Стасик... как сейчас помню. Че мне было-то!.. - взревел показательно. - Всё отделение ржало. А я в больнице лежу - перебитый весь, загипсованный, перебинтованный - а они меня и отдубасить за произвол не могут. Только на мозги ходили капали... Ну, а потом полковник все замял, зарешал. А вот кликуха осталась, прицепилась... что пиявка. Сначала за глаза, только Ванек решался дразнить в открытую, а потом и остальные - в герои подались. Правда, к тому времени уже привык - потому и не бушевал особо. А Шевелев, так тот вообще, возвел это в мои подпольные "погоняла". Позывной, б***ь. Прости, за грубость. Но реально... бесят, гады... - и снова смущенный смех. - Я же как лучше хотел... кто ж знал, что какой-то невзрачный "двухколесник" может стоить, как квартира...

***

А вот и та самая обитель, "цитадель" моего Пахомова, приглашения в которую я так "ловко" и столько раз отвергала.

Сдалась, пала "наша" перед гнетом обстоятельств, давлением перипетий судьбы... Но я и рада. Очень рада быть здесь. Быть Его... И более того... отныне между нами нет тайн. По крайней мере, с моей стороны.

- В общем, - задумчиво протянул Костя, кружась на месте. - Дверь и окна - бронированы. Но всё же... никому ни на что не отвечать: звонки, стук. Шторы не открывать, на улицу не выглядывать, как и на балкон - лучше не открывать и не выходить на него.

- А свет включать можно? - язвительно ухмыляюсь.

- И включать, и выключать, - паясничает (но добро). Улыбается.

- Сама щедрость, - тихо смеюсь.

- Я такой, я могу, - хохочет. Звонкий вдох: - В общем, в остальном- всё что угодно. Всё в твоем распоряжении... - махнул рукой около. Ухмыльнулся вдруг: - Конечно, желательно соседей не топить и хату не палить... но если уж сильно захочется - что уж тут, как-то да переживем.

Залилась смехом я.

- Короче, - спешно добавил, - мой дом - твой дом. И ни в чем не смущайся, не стесняйся... и не отказывай себе.

- Даже кота завести можно? - хохочу язвительно.

Коварно, томно прищурился Пахомов. Шаги ближе - и обнял, притянул к себе. Глаза в глаза; шутливым, соблазнительным шепотом:

- Я тебе буду... вместо кота, - прилип коротким поцелуем к моим губам - хотел, было, уже оторваться, как тут же осекла, удержала подле себя: смело ответила, уволакивая в плен нежности и чувств. Поддался, послушно, покорно... бесстыдно, Костя.

Минуты шальных ласк, жарких объятий, смелых блужданий рук по телу - и приговор: отрывается от меня. Нежным бархатом на ухо:

- Может, кушать?

Конфузливо смеюсь:

- В душ. Очень хочу в душ.

- Ну, в душ, так в душ... Пошли.

- Что значит "пошли"?! - громко выдала я, лживо строя недовольство. Немного отстранилась. Глаза в глаза. Чувствую, как щеки мои запылали от смущения. Но миг - и позорно проигрываю, заливаясь звонким хохотом, уступая "подлистым" кривляниям сего "гада": - Это я в душ, а ты - кушать.

- Ну да, - съязвил шутливо Пахомов. - Так я тебя одну и отпустил, - игривый рык, откровенно уже забираясь мне под платье.

- Тебе что, мало? - изумленно, едва ли не визгом; выпучила на него очи. Живо пресекаю, останавливаю нахальства ход.

- Мне всегда тебя мало: хочется еще и еще, - ржет негодяй. - И потом, я же тебя на кровати еще так и не пробовал, - бесстыдный гогот.

Невольно рассмеялась и я:

- Ты меня много еще где не пробовал. И что теперь? Пока не поставишь все галки, не остановишься?

Враз приблизился. И коварно на ухо жарким, манящим, сводящим с ума, шепотом:

- Да. А потом... по второму кругу, и по третьему...

- Да Вы, Сир, тот еще... похотливый извращенец, - смущенно хохочу, невольно заливаясь краской.

- А Вы, Леди, только сейчас это поняли, да? Ох, тяжела же ваша судьбинушка... тяжела.

***

И всё же душ. И всё же... общий, на двоих ритуал. Кое-как уговорила... силы поберечь... и меня заодно.

Шаги в комнату.

- Садись на диван, - кивнул в сторону своей, на скорую руку заправленную, постель.

Поддаюсь.

Мигом метнулся к серванту. Достал что-то с полки. А дальше в шкаф - полотенце закинул себе на плечо.

Присел на корточки у моих ног.

- Ты что задумал? - смущенно улыбаюсь.