Шаг ближе - и силой ухватил меня Костя. Словно дитя малое, живо одел, набросил одежину мне на плечи - и, не возясь с пуговицами, в момент вцепился в запястье, обвившись путами, потянул за собой, рванул на выход.

Оружие наготове.

Пристальный взор по сторонам.

На лестницу - чуть ниже на этаж, и по коридору - в чей-то номер.

Взвизгнула испуганная "постоялица", прикрывая свою наготу и судорожно прижимаясь к мужчине (что лишь ошарашено, обомлев, наблюдал за жутким вторжением).

- ПИКНИТЕ - ЗАВАЛЮ! - рявкнул Пахомов.

Бег к окну - открыть оное и выбраться на широкий выступ, пуститься вдоль по парапету.

Темно на улице. И лишь ржавые струи света от фонарей дают возможность нам, безрассудным эквилибристам, балансировать между жизнью... и смертью, между прошлым... и так нещадно, до пугающего переменившимся, будущим. Но даже не так страх сейчас от происходящего меня душил, не так боязнь за себя разрывала сознание, как неоспоримо-оспоримая, невыносимая, пронзающая до дрожи, картина: Сереги... Науменко больше нет, и он - предатель.

Еще шаги едва ли не вслепую за пеленой слез, дурмана и отрицания - как внезапно, ухватив меня за поясницу, Костя вмиг толкнул вбок. Взвизг мой отчаянный - сорвались в шальную пропасть. Мышцы сжались в теле от ужаса; сердце буйно заколотилось, затрепыхалось в груди, переходя, казалось, уже все дозволенные бешенства грани. Секунды - и колкое, пружинистое приземление (грохоча приговором "жить"). Испуганный взгляд метнула я около, пытаясь хоть как-то в этом сумасброде, в панике, в спрессованной до жестокости и прострации истерике опередить, познать, впустить в мысли истинность происходящего. Мусорные баки, в которые едва ли не с головой мы нырнули, входя в черные пузатые мешки, местами прорывая их, разрывая на части и погружаясь целиком в отбросы, обо что-то режась, стесывая, сдирая кожу до крови.

Но не дает даже упиться отвращением или жалостью к себе, осознать, что опасность позади, как снова силой хватает меня Пахомов, отрешенную, и тащит, волочит, будто чемодан, за собой.

Выбрались наружу и перебежкой (босой, по пробирающему стынью до кости асфальту - вторя шпорам холодного осеннего ветра, что иглами вонзающегося в меня, облепленную мокрой, ледяной, не менее разъедающей плоть, нежели всё остальное, рубашкой) - бросились в сторону парковки.

Чей-то автомобиль. Ловкие движения, тихое пиликанье - и поддался угрюмый, спящий зверь.

- Садись! - жестким велением.

Нырнули оба в салон.

Завел двигатель, педаль газа до упора - и рванули долой...

Обгоняя послушных водителей, тормозя лишь на красный, устремились через дворы в сторону окружной, а затем и вовсе - за город, нещадно шины паля, стесывая беспечной скоростью до неузнаваемости и их, и пролетающие виды.


Прошло еще много времени, прежде чем мысли Кости стали ясные, и взгляд рискнул он оторвать от проезжей части.

Дернулся, привстал в кресле, доставая из заднего кармана брюк телефон.

Быстрый пляс пальцев по экрану - и прижал трубку к уху.

Гудки - долгие, нудящие - и наконец-то послышался, сотрясая тишину, что пролегла между нами (и даже тихое урчание мотора - не помеха), голос:

"ГДЕ, Б***Ь, ТЕБЯ НОСИТ?! Че за х**ню ты там наворотил?!" - ошалевшее.

- Да пи***ц! Что там Кряков? - сдержано в ответ Пахомов.

"Да ниче! Завинчивать начал - пришлось вмешаться и распустить притон. А ты какого *** свалил?!"

- Да менты встряли!

"Я уже и сам понял! Цветкову твою признал! Х*я, я спрашиваю, ты свалил с ней куда-то?! И с х** эти г****ны там нарисовались? Кто им вообще санкционировал всё это?! Тряси Пацу, а - своего. Это пи**ец просто! - короткая, видимо, давясь эмоциями, пауза. - Девка с тобой?"

- Да. И там... сюрприз в номере.

"Знаю, с**а! Уже вовсю его обнюхивают - И НЕ МОИ! И как теперь всё разгребать, а, б***ь?!"

- Шева, он нас завалить хотел!

Жгучая пауза удивления - и наконец-то тихое, замявшееся:

"Вас? В смысле "вас"? ДВОИХ, ЧТО ЛИ?! СВОЮ ЖЕ?!"

- Да. Свою! Я сам о**ел. Красивая картина, не правда ли?

"Крыса?"

- Запросто. Нарой мне на него все, что найдешь. И да - Маза у них на крючке, и меня приняли за одного из этих. Цветкова как заложник пошла. Следы затри все, и мы там, когда этажом ниже через окно выбирались, засветились - разъясни зрителям, что к чему. Нас пока не ищи. Тачка - левая. Как улажу все - наберу.

Отбил звонок. Взор беглый, украдкой на меня.

И вдруг дернулся к передней панели. Сдвинул какие-то рычаги, зажал кнопки - мигом раздался шум ожившей печки, вгоняющей в салон сухой, теплый воздух.

- Сильно замерзла? - невольно гаркнул. Прокашлялся. Не дожидаясь, тут же добавил: - Сними рубашку - быстрее согреешься.

- Шутишь? - выпаливаю коротко, удивленный взгляд обрушивая на него тотчас.

Смолчал, не ответил.

Отвернулся, устремив взор в темную, надвигающуюся даль.


***

Долго ехали, больше двух часов - точно. А там, значит, уже и до границы рукой подать. Что Он задумал? Куда мчим? И что... будет дальше?


Но спросить - и того страшнее.


Свернули с шоссе на грунтовую дорогу - и через лесопосадку в сторону медовых огней на горизонте. Кочками, ухабами - добрались... Невысокий деревянный забор, а за ним - ухоженный, невысокий дом, пастельно-зеленого цвета с белыми, резными оконными наличниками и темной черепичной крышей. Не глуша мотор - выскочил Пахомов наружу, ловко перебравшись через ограждение, отрыл, распахнул ворота изнутри.


И снова за руль - заехали во двор.

- Сиди в машине, - скомандовал мне.

Смиренно закивала я головой. Колкий взор, скользя, пробуя его лицо словно на ощупь, в попытке хоть какие-то выудить истинные эмоции, понять... что у него сейчас на уме, какие мысли, какие решения - и что в итоге... меня, нас ждет после всего случившегося, в том числе - и сего визита.


Выключил двигатель. Взгляд на меня - поддаюсь, отвечаю тем же... Но молчит, изучает, топит себя в сомнениях - а наружу: ни чувств, ни велений.

- Я сейчас, - наконец-то, коротко.

Резво на улицу. Шаги к дому.

Заколотил в дверь.

Но, видимо, уже и без того хозяева всполошились. Так что буквально в тот же миг и заскрипели в тишине позднего вечера засовы, дрогнуло деревянное полотно.


***

Где-то около получаса Пахомова не было. С кем, о чем говорил - неизвестно.

Да и не это сейчас в голове. Мысли, грохочущие, будто товарняк по эстакадному мосту: Серега. Опять Науменко. Господи, до сих пор не верится... И если бы не собственными глазами узрела, если бы сама не коснулась, не ощутила на ощупь реальность того видения, ни за что бы не поверила: Науменко мертв. И как? Почему? Стрелял в нас! Но все равно: по факту... теперь Пахомов - убийца, мой Костя... И эту тему отныне будут мусолить, а не поступок... Майора...

Черти что. Но ведь Он точно же знал, знал Серега, сам все слышал: как утащил меня с собой Костя, как заставил раздеться, как в душ отправил... Без шансов: он знал... что я где-то рядом и что я не на его стороне. И вовсе не щадя, не сомневаясь и не пытаясь меня спасти - расстрелял. ОБОИХ расстрелял. Не запиликало бы какое-то устройство Пахомова - и наша бы кровь там лужу создала, сливаясь из двух сосудов - в одну, бесполезную. Наша - а не его.

Враг? Я - враг?

...или Он - предатель?

И кто еще заодно?


Науменко. Черт дери, НАУМЕНКО! Тот самый... да, ненавидел, да раздражала... да, в какой-то мере презирал. Но... убить? Взять и расстрелять? За что? ЗА ЧТО?

Не мог же Казанцев сдать, раскусить всю нашу игру - ведь даже я... в какой-то момент искренне поверила, что Костя - демон, слетевший с катушек... и то, что он сотворит со мной - сломает меня... навсегда. И тут?


Нет. Не Роман. Он не мог.

Виталя? И Виталик...

Не могли они меня так предать.

...даже если я в итоге... их всех предала. Но не стреляла, и не позволила бы сделать ничего такого и Косте: если бы стал выбор, непременно бы заступилась за них.

А тут?


И его, и меня...

...и нет больше ничего человеческого.

Праведного. Чистого.

Ясного.

Кто теперь свой? Кто чужой?

И какую нишу, место, занимаю я?



Глава 21. Пристанище

Памяти П. О. Ф. , Р. О., Ж. А. Ф., А .

а также ...

посвящается д. Дребск (Беларусь), д. В. Бобрык (Украина), д. Добровольск (Россия).


***

Скрипнули петли, дернулось полотно. Выскочил из дома Костя (одетый уже: темный свитер, серые спортивные штаны). Быстрые шаги ко мне ближе - и дернул на себя дверь. Протянул руку - поддаюсь, выбираюсь наружу.

Но едва поравнялась рядом, как тотчас ловкое движение - и подхватил меня себе на руки. Обвилась испуганно вокруг шеи.