— Людочка, хорошо, что ты пораньше встала! — затараторила мать Соловьева. — А то, я думала, мы и не посидим никогда по-родственному. Я вам тут на прощанье котлет накрутила. Самое лучшее мясо на рынке выбрала! Лучку побольше, хлеба поменьше — не то что магазинные лепешки, правда? А ты как котлеты делаешь? Хочешь, и тебя научу?

— Вы что же, уже уезжаете? — догадалась Люся и даже почему-то огорчилась: — А что же так скоро? Побыли бы еще!

— Сегодня днем поедем. Пора и честь знать. У молодых, чай, своих дел хватает, нечего вам тут под ногами мешаться, правда? — старушка игриво подмигнула. — А то, я смотрю, Лешка все на диване спит при нас. Так вы еще не скоро нас, стариков, внучатами обрадуете. Пора, пора ехать.

Г-же Можаевой оставалось только удивляться внимательности г-жи Соловьевой.

— Но как же так? Мы же почти и не виделись за эти три дня!

— Да уж, как тут поболтать, если ты все со своими иностранцами по вечерам пропадаешь. Видать, в следующий раз. Я приеду, тебя штопать научу, а то у Лешеньки, я посмотрела, носочки есть с дырочками. И еще: тряпка половая у тебя плохая уже. Так что я там полотенце вафельное приспособила. Что еще? Сандалии Лешкины немытые в коридоре стоят — можно их уже помыть и на антресоли, не сезон для пляжных тапок. Сделай уж. В следующий раз приеду, научу тебя белье крахмалить, а то, смотрю, у тебя все белье не крахмальное. Так что ждите. А пока давай за стол да буди Леху — хватить дрыхнуть.

— Мои иностранцы сегодня как раз улетают. Давайте я сегодня пораньше вернусь, мы хорошо посидим, поужинаем, а завтра вы поедете, — Люся как будто бы не слышала ценных хозяйственных замечаний.

— Ой, не знаю, — нахмурилась Валентина Ивановна. — Я со своим уже здесь замучилась. Дома-то я все его тайники знаю, а здесь, пока найду, где он заначку сделал, он уж нализаться успеет! Позавчера из электрощита на площадке пол-литру вынула. Из вазы вот этой — чекушку. А вчера смотрю, что-то он надолго в туалете задерживаться начал. И уж больно довольный оттуда выходит. Ну я— в сортир. Сливной бачок я каждый раз, как хожу, проверяю, это понятное дело. Нету там ничего. Я и за трубами посмотрела, и в шкафчике все бутылки перенюхала. Нету нигде! Села на унитаз, думаю. Смотрю — вытяжка в потолке. Ты подумай, чего человек чудит! Выкручивает решетку вытяжки, ставит на нее пузырек и прикручивает обратно. И нелениво же! Благо, у вас там стремянка стоит. И это я еще на антресолях не искала! Глаза бы мои не смотрели…

Люся, уминая котлеты, которые, на ее вкус, были чересчур уж мясными, с интересом слушала исповедь Валентины Ивановны.

— Да, ну тогда вам действительно лучше дома, — согласилась г-жа Можаева. — И как вы с ним вообще живете?

— Как живу? — взметнулась старушка. — Обыкновенно живу. Как все живут.

— Без него-то, наверное, легче было бы?

— Зато вдвоем веселее, — рассмеялась Валентина Ивановна. — С утра заначки поищешь, днем поругаешься, вечером помиришься — все при деле. Зато как осень — он и мешки с картошкой в погреб спустит, и гвоздь где надо вобьет. Да даже телевизор вдвоем смотреть интереснее.

— Высокие, высокие отношения! — не сдержала восхищения г-жа Можаева.

В коридоре послышались шаги.

— Что за плач, а трупа нету? — уже с утра благоухая «белой столовой», на кухне появился отец Соловьева.

— Спасибо, было очень вкусно, — поблагодарила Люся Валентину Ивановну, сделав вид, что вообще не заметила отца Лехи, и выскользнула из комнаты. Ей больше не хотелось уговаривать господ Соловьевых-старших погостить подольше.


Люся влетела в спальню как ошпаренная — она совсем заболталась с фиктивной свекровью и теперь должна очень оперативно собраться, чтобы успеть на службу. Леха же еще и не думал просыпаться.

— Тебе что, сегодня не на работу? — безжалостно ворвалась в его сон г-жа Можаева.

— Подождут. Начальники не опаздывают, они задерживаются, — совершенно бодрым голосом ответил Соловьев.

— Так ты уже не спишь?

— Я думаю. Лучше всего это у меня получается в постели.

— Ты в курсе, что твои родичи сегодня уезжают?

— Конечно, в курсе.

— Поможешь мне тогда сегодня вечером переехать. Чемоданы там потаскаешь и все такое. Ладно?

— Я сегодня не могу, у меня переговоры важные. Буду поздно. Давай отложим переезд на завтра.

— Хорошо, — и Люся, у которой уже просто не было времени на препирательства, метнулась к двери.


Работать совершенно не хотелось. Люся с вымученной улыбкой пихала путешественникам в руки каталоги под неодобрительными взглядами Надежды Петровны. Мити опять не было. Где же его носит? В конце концов, Люся не придумала ничего лучше, как выпить очень горячего чаю. После этого у нее всегда начинало капать из носа, а если очень постараться, можно даже добиться эффекта красных глаз. Словом, хоть сейчас на больничный. Главное — шмыгать носом погромче, чтобы всех достать этим звуком. Можно даже покашливать время от времени.

Представление удалось, и уже через час Люся, свободная, как ветер, вышла на Яузскую улицу. Набрала мобильный телефон Безбородова.

— Ты где шляешься? Мы будем сегодня почту читать, в конце концов, или нет? Я уже с работы отпросилась, может, встретимся в каком-нибудь интернет-кафе?

— Можаева, не суетись. Лучше езжай ко мне на Палиху. Я хочу еще раз с Катькиным папашей повстречаться. Скажешь, что тоже с Катькой знакома была.

— Зачем тебе это?

— Потому что в письмах ничего нет! — начал злиться Митька.

— Так ты их читал? — Люся чуть не поперхнулась от негодования. — Без меня читал!

— Кончай орать, Можаева. Что, я должен ждать, пока ты там со своими хахалями по бульварам нагуляешься? А убийца в это время будет на свободе ходить? Не хочешь — как хочешь.

И Митька бросил трубку.

— Вот гад! — разозлилась Люся и побежала на Таганку к ближайшему интернет-кафе.

Она ожидала, что Митька, как максимум, удалил свои собственные письма. Ну да ладно! Не больно-то интересно! Она и так про них с Ленкой все знает!

Но реальность оказалась ужаснее, чем самые худшие Люсины подозрения. Ее номер телефона больше не служил паролем к Ленкиному почтовому ящику! Более того, когда она попыталась вчерашним Митькиным способом взломать почту Зайцевой, компьютер выдал сообщение: «Слишком много попыток изменить пароль. Для того чтобы восстановить доступ к ящику, обратитесь лично к администратору admin@mail.ru. В своем письме постарайтесь привести как можно больше доказательств того, что этот ящик принадлежит действительно вам. Удачи!»

— Ну что за люди! Ну я ему покажу! — бормотала Люся, вприпрыжку спускаясь по Яузской.

Села в машину и помчалась в сторону Палихи.

Припарковавшись, г-жа Можаева медленно пошла вдоль улицы в поисках вывески «Галерея Волкова». Она ожидала увидеть какой-нибудь шикарный особняк с рекламой в стиле «ампир». Но наткнулась на самодельную табличку, указывающую во двор.

«Галерея» оказалась всего лишь большой перестроенной трехкомнатной квартирой на последнем этаже девятиэтажки. Правда, на входе, как положено, сидела старушка, вязавшая носок. Она взяла с Люси десять рублей и снова углубилась в вязание.

Картинки с выставки показались г-же Можаевой весьма занимательными. В иконописной технике были нарисованы мужчины и женщины в самых современных и бытовых ситуациях. Женщина и ребенок, ожидающие приема врача в поликлинике. Причем выглядели они, как Мария со святым младенцем на «Богородице Владимирской». Те же позы, тонкие носы, подчеркнуто большие глаза. Как Митька мог заподозрить человека, рисующего такие картины, в чем-то нехорошем? Кстати, где же он?

Люся обошла всю галерею и наконец обнаружила дверь, из-за которой доносились голоса. Она прислушалась: один из них определенно принадлежал Мите.

Г-жа Можаева сделала глубокий вдох-выдох и толкнула дверь. Голоса стихли, и на Люсю уставился немолодой бородатый мужчина, стряхивавший пепел в банку из-под кофе, и Митя, мнущий сигарету. Несмотря на открытую форточку, воздух в комнате был сизым.

— Здравствуйте! — замялась на пороге Люся.

— А это наша общая с Катей знакомая, Люда, — выручил ее Безбородов. — Ничего, что я ее сегодня тоже пригласил на Катечкин портрет посмотреть?

— Ага, — крякнул бородатый, который, очевидно, и был Максимом Геннадьевичем Волковым. — Проходите, Людочка, садитесь. Мы вот тут как раз беседуем. Кофе будете?

Люся поозиралась по сторонам. Обстановка показалась ей не слишком гигиеничной, и от угощения она отказалась, усевшись на край стула.

— Так вот, — по-видимому, возвращаясь к прерванному разговору, сказал Волков. — Просто невероятная история. Понимаете, мы никаких таких грибочков домашних сроду не заготавливали — стиль жизни не тот! Не говоря уже про всякие там кровяные колбаски и прочие пережитки натурального хозяйства. Откуда? Откуда могли взяться эти бактерии ботулизма?

— А откуда они обычно берутся? — поинтересовался Митя.

— Из этих самых колбасок-грибочков, я же сказал! — раздраженно бросил Волков. — Но что самое удивительное, самих бактерий тоже не обнаружили никакие анализы! Да и откуда им взяться, если перед операцией дочь просто напичкали разными бисептолами, антибиотиками и противовирусными лекарствами. В общем, сплошная неясность. Откуда мог взяться яд без бактерий? Невозможно! — Волков сощурился и уставился на потолок, как будто бы там вдруг включился телевизор.

— А яд, сам яд, что — обнаружили? — осторожно поинтересовалась Люся.

— Нет, тоже не обнаружили, — вздохнул Волков. — Но врачи говорят, что симптомы похожие. К тому же этот яд вообще практически нельзя обнаружить. Его слишком мало надо, понимаете? Странная история, да?

Митя почему-то вскочил и побежал к окну.

Максим Геннадьевич всей ладонью потер лицо. Только сейчас Люся обратила внимание, что рядом с ним стоит бутылка коньяка.