— Сведения о больных с черепно-мозговой травмой тут же поступают в Центр органного донорства. Оттуда приезжают судмедэксперты, бригада для забора органов, и они сидят ждут, умрет пациент или нет. Вот уж у них работенка — сиди и следи, когда потенциальный донор «трубку жевать» перестанет. Бывает, по несколько часов сидят в постоянной готовности. Чуть ли не со скальпелем в руках.

— Что значит «трубку жевать»?

— Ну, отключаешь больного на время от аппарата искусственной вентиляции легких. Когда он еще жив, то пытается дышать самостоятельно и как бы жует губами трубку, через которую раньше поступал воздух. Забор ведь надо делать при полной смерти мозга, отказе дыхательного и сосудодвигательного центра. Не раньше и не позже. Потому что если начнешь раньше — скажут, убил, позже — орган плохо приживется. И тут вроде все удачно прошло, но я звонил сегодня ребятам в 7-ю больницу — говорят, у реципиента почему-то осложнение началось. Даже не знаю, выживет ли та девчонка. Вроде как у нее острое нарушение мозгового кровообращения с отеком головного мозга. К сожалению, и такое бывает…

— А что у Ленки забрали? Сердце? — брякнула Люся и тут же прикусила язык, поняв, что выдала себя.

— Вы были знакомы? — лицо Суперпупса заметно посуровело.

— Она в нашей фирме работала.

— Почки забрали, — нехотя выдавил Валерка, скорее по инерции, чем осмысленно. — Давай закроем эту тему. Хватит.

— И кому ее почки достались?

— Я не могу сказать. Это не принято разглашать. Да и к тому же я не знаю. Пересадку же не в нашей больнице делали.

— А может, все-таки знаешь и расскажешь по секрету подружке невесты? Ведь все-таки я ее знала…

— Тем более если ты ее знала. Знаешь, иногда так бывает, что родственники покойного начинают скандалы закатывать. — Валерка заметно занервничал. — А уж если доберутся до реципиента — пиши пропало! Некоторые начинают пациентов подкарауливать, угрожать, стыдить, денег требовать. Сама понимаешь: человек и так в стрессовом состоянии после операции, а тут еще скандалы всякие. Не надо, лишняя это информация. Хватит того, что человек этот сильно болеет. Я не вижу в трансплантации ничего предосудительного.

— Я понимаю, — вздохнула Люся. — Просто интересно, все-таки мы с Ленкой целый год в одной комнате сидели. Представляешь? И потом, а вдруг ее убили специально из-за почек? Представляешь, умирает у тебя ребенок, нужна операция— на что только не пойдет любящий родитель, чтобы спасти свое чадо!

— Ну, это уж полный бред! — Суперпупс даже хрюкнул от возмущения и от удивления такой глупости. — Ага! И этот родитель тайком узнает, какая у твоей подружки группа крови и еще масса показателей, по которым должны подходить донор и реципиент? Он проводит тест кросс-матч, проверяет ее на совместимость со своим ребенком по системе HLA? Я уже не говорю про показатели креатинина плазмы и прочем! Он что, этот твой родитель, людей насквозь видит? К чему такие сложности? Если уж он так любит свое чадо, то сам отдаст ему свою почку, благо, что у человека их две и органы родственников, как правило, неплохо приживаются.

— Понятно. — Люся действительно поверила Валерке и даже сама удивилась, как такая дурацкая мысль могла прийти ей в голову. Наслушалась всяких ужасов про убийц в белых халатах по телевизору, вот теперь все, что связано с трансплантологией, и вызывает подозрения и ужас. — И часто у тебя такие случаи бывают? Чтобы трансплантологи приезжали?

— Да нет, обычный наш клиент отделывается сотрясением мозга, — отрицательно замотал головой Суперпупс. — Бывает, конечно, что после тяжелых аварий людей привозят, тогда сложнее. Но там такие кадры, что трансплантологам малоинтересны, — обычно и внутренние органы бывают задеты. Такие травмы, как у твоей коллеги, — большая редкость. Я тебе могу сказать, что за прошлый год во всей Москве было сделано всего 37 пересадок трупных органов. Вот и считай.

Наташке, по-видимому, уже весьма наскучил этот научный диспут. Она демонстративно зевнула:

— Господа! Если мы собираемся сегодня посетить синематограф, предлагаю расплачиваться и удаляться. А то попадем на слишком поздний сеанс, и потом мы с тобой, Валерочка, просто до дома не доберемся.

— Чего это вы не доберетесь? Я вас подброшу до «Текстильщиков» — мне совершенно не в напряг, — проявила добрую волю г-жа Можаева.

— Ага, до «Текстильщиков», как бы не так! Я от мамочки ушла, я от папочки ушла — я теперь у Валеры в Люберцах поселилась.

— Ого! Ну, вы забрались. Ну ладно, я вас до Люберец тогда довезу. Не парься.

Компания расплатилась по счету. И отправилась в «Пушкинский». Однако, просмотрев анонсы фильмов, решила от посещения кинотеатра отказаться. Ничто не возбуждало любопытства и желания отдать 180 рублей за полуторачасовое зрелище.

— Да, «Матрицу-4» еще не скоро снимут! — с сожалением пропела Люся.

— Это точно, — согласилась Наташка. — Ее вообще не снимут. Сама читала.

— Но домой еще не хочется. Рановато как-то, не находишь?

— А поехали к нам, я новые песни на гитаре разучил. Люся, ты любишь песни под гитару?

Г-жа Можаева не то чтобы была большой поклонницей художественной самодеятельности, но вечер в такой компании все-таки лучше сидения перед телевизором в тапочках.

— Валер, ты умеешь играть в домино? — поинтересовалась Люся.

— Ну да, а что? — удивился Суперпупс.

— Тогда решено: сегодня вечером ты научишь нас с Наташкой играть в домино, — решительно сказала г-жа Можаева, резко разворачиваясь и направляясь к Музею Революции, где была припаркована ее машина.

Не вдаваясь в споры, сладкая парочка тоже развернулась и последовала за Люсей.

— Зачем тебе это? — только и поинтересовался Валерка.

— Завтра мне предстоит целый вечер играть в эту дурацкую игру. Причем с очень серьезными людьми и на очень высокие ставки. Больше никаких вопросов на эту тему, — напустила таинственности г-жа Можаева.

— Ну не знаю, смогу ли я тебя достаточно хорошо обучить, — искренне распереживался Суперпупс.

— Все ж лучше, чем если я заявлюсь, совсем не умея играть, правда? — хихикнула Люся и нажала на зеленую кнопочку на брелке сигнализации.

Машинка пискнула, и затворы в дверях со щелчком выскочили вверх.

— Прошу садиться. Пристегиваться ремнями безопасности обязательно.

— Люсь, а чего это ты без номеров ездишь? — пискнула с заднего сиденья Наташка.

— Как это без номеров? Ты что думаешь, что они должны быть через весь бок написаны, как телефон у такси? Нет, номера — это такая ма-аленькая табличка внизу под мордой и сзади такая же.

— Люся! — кажется, всерьез обиделась г-жа Рыжова. — Если ты всех будешь считать за таких же идиотов, как ты сама, то ты ни за что в воскресенье не выиграешь в домино! Я прекрасно знаю, где у машины должны быть номера. И у тебя их нет. По крайней мере, спереди.

Люся заглушила мотор, вылезла из машины и уставилась на морду своего моторчика. Номеров действительно не было. Хотя раньше они точно были. Что за ерунда? Г-жа Можаева обошла автомобиль — задний регистрационный знак также исчез. Никаких сомнений — их украли! Свинтили прямо на бойкой Тверской улице! Оставив Наташку и Валерку греться в машине и слушать радио, раздосадованная Люся бросилась к ближайшему милиционеру. Тот отправил ее в отделение.

— Ну и что вы от меня хотите? — лениво спрашивал, жуя бутерброд, дежурный. — Возбуждения уголовного дела? Оно вам надо? Номера мы все равно не найдем, будет «висяк». Оно нам надо? Ну хорошо, даже если мы заведем дело, вам придется на два месяца поставить машину в гараж. Почему? Да потому что без номеров ездить нельзя. А новые номера вам никто делать не будет, пока дело не закроют. Улавливаете? Так что ты лучше вот что, дочка. Езжай завтра в свое МРЭО, пиши заявление об утере и получай себе спокойно новые номера. Без всяких проволочек. И вообще, с чего ты взяла, что их на нашей территории свинтили? Ты с утра, когда в машину садилась, проверяла, на месте ли они? То-то же! У тебя их, скорее всего, ночью украли. Алюминий, понимаешь ли, очень ценный металл. Иди, дочка, иди. И не расстраивайся. Только алиби на всякий случай имей до тех пор, пока новыми номерами не обзаведешься: вдруг кто с твоими номерами человека задавит или банк ограбит. Хотя маловероятно…

Сильно огорченная Люся хотела было отказаться от поездки в Люберцы на машине без номеров. Но потом вспомнила совет дяди милиционера помнить об алиби, и решила не менять своих планов. На удивление, пост ГАИ на выезде из Москвы удалось проскочить без всяких осложнений — никто машину не тормознул и не начал задавать неудобных вопросов. Ночевать Люся осталась у друзей, благо, нашелся свободный диванчик. И не только чтобы не ехать на машине одной и не создавать себе проблем с алиби. Но и потому что Валерка, как выяснилось, умеет варить вкуснейший глинтвейн, под который его наивные песенки собственного производства, исполняемые на трех аккордах, казались шедеврами. Мама, конечно, очень обижалась по телефону, когда Люся сообщила ей, что ночевать сегодня не приедет, но в конце концов смирилась и она.

* * *

Воскресным утром г-жа Можаева проснулась от возбуждающего запаха кофе. Наташка заварила в турке настоящие молотые зерна от «Монтана Кофе», и Люся даже позавидовала Валерке: какая ему все-таки удачная вторая половина досталась. Выспалась она на удивление хорошо, хотя в чужом месте обычно долго ворочалась без сна. Но тут, должно быть, глинтвейн помог почувствовать себя как дома. К тому же подушки у Суперпупса оказались набиты настоящим пухом и так и навевали сладкие грезы.


За завтраком г-жа Можаева энергично принялась агитировать г-жу Рыжову и ее благоверного бросить все дела и ехать с нею в Москву. В гости. Не то чтобы Люся была такая хлебосольная девушка, просто у нее имелась вполне весомая причина — номеров на ее автомобиле по-прежнему не было. Г-н Смирнов (оказалось, что у Валерки такая вот классическая русская фамилия) наотрез отказывался покидать родные стены и неприлично намекал на необходимость их с Наташкой общения тет-а-тет. У них, понимаете ли, любовь во всех ее проявлениях.