— Я не хочу говорить.

Он беспечно пожимает плечами, обхватывая рукой меня за талию и притягивая меня к себе.

— Это даже еще лучше.

Прежде, чем я успеваю запротестовать, его рот оказывается на моем.

Что ни так с этим мужчиной? Вот уже в течение всего лишь нескольких дней, он не может насытиться мной.

Его рука движется вниз по моей спине, сжимает задницу, а язык проскальзывает в мои раскрытые губы, и я забываю о пари, о смываемом мясе в душе, обхватываю его руками и целую в ответ. Он толкает меня спиной к стене, его рука скользят вниз по моей голой ноге, приподнимая ее к себе на бедро.

Он прав, нам действительно нужно поговорить о том, что он сделал с Алексом, о пари, и что за чертовая вещь происходит между нами...

Его ладонь скользит вверх по задней части моего бедра, сжимая мою голую задницу.

Ладно согласна, разговор может и подождать.

— Держи вот так ногу, — мягко требует он в мои губы.

Я согласно киваю, прекрасно понимая, что, если бы в этот момент он попросил сжечь свои волосы в огне, я бы и это сделала. Мое тело просто кричит, чтобы он дотронулся до меня, и при этом меня совершенно не волнует, что во дворе дома присутствует около ста человек, я просто хочу почувствовать его пальцы на себе.

Дерьмо! На улице сотня людей, его рука соскальзывает с моей задницы, и направляется прямо в «обетованную землю», пока он слизывает капельки воды с моего плеча.

— Гриффин, снаружи полно людей, — стону я, его пальцы скользят по внутренней стороне моего бедра, приближаясь все ближе именно туда, куда я больше всего хочу.

— Они заняты, — бормочет он мне в шею, оставляя поцелуи и возвращаясь назад к губам.

И если даже не брать во внимание его слова, то я отчетливо слышу толпу, радостно орущую на улице именно в этот момент, а его пальцы еле дотрагиваясь, входят у меня между ног, как перышко.

Первая десятка.

Я уже мокрая для него, стоило ему только войти в эту дверь, его пальцы легко скользят по моим влажным складочкам, кружа вокруг клитора, толпа за стенами опять сходит с ума.

Пас вперед.

У него вырывается стон от желания, как только он понимает насколько сильно я хочу его, быстро найдя мои губы, скользя языком мне в рот и одновременно толкаясь пальцами внутрь меня. Я хныкаю и крепче сжимаю его плечи, пока его палец медленно двигается во мне и потом выходит. Придвигаю бедра ближе к его руке, его палец опять толкается глубоко, задевая мой клитор каждый раз, пока я двигаюсь в такт с движениями его руки. Я теряю контроль над собой, ноги начинают трястись, мои движения становятся все быстрее и быстрее, его рука толкается глубже и жестче. Своими губами он заглатывает все мои крики, пока я так быстро мчусь к краю. Я чувствую накатывающие внутри меня волны, пока он все быстрее и быстрее двигает пальцем. Я никогда за всю свою жизнь не кончала так быстро, никогда с такой скоростью не теряла контроля над собой, отдаваясь страсти. Я все тщательно контролирую и планирую. Это маразм, знаю. Сейчас мой оргазм готов вылиться, и я не смогу его остановить, но моя рациональная часть мозга начинает вставлять мне палки в колеса, я отстраняюсь от Гриффина, позволяя голове глухо удариться о стену, крепко зажмурив глаза.

Его пальцы настолько глубоко толкаются в меня, я ощущаю его губы, прижатые к моему уху и его теплое дыхание, распределяя мои собственные соки вокруг клитора и кружа с такой нежностью, легкостью.

У меня вырывается низкий стон удовольствия, которое, словно заряд, вибрируя выстреливает во мне, и я резко еще ближе направляю свои бедра к его руке.

— Давай, Кеннеди, разреши себе кончить, — шепчет он мне на ухо.

Его палец движется все быстрее взад-вперед, подводя меня прямо к краю, и как только он начинает кружить внутри, находясь так глубоко, я отключаюсь, сжимая его, кричу, получая свое освобождение, и толпа снаружи вновь начинает аплодировать.

Тачдаун.

Этот оргазм в итоге перебил все оргазмы, которые у меня когда-либо были, не знаю из-за того ли, что его дал мне Гриффен, или это футбол соединенный с ним, возможно то и то понемногу.

— Еще, детка, — тихо говорит он мне, очередные крики и аплодисменты слышатся со двора, и он толкает второй палец внутрь меня.

Дополнительные два очка. (дополнительные два очка (после тачдауна в результате удачной попытки занести мяч в зачётную зону)

Его пальцы двигаются, продлевая мой оргазм, и у меня такое чувство, что он нескончаемый, и я не хочу, чтобы он заканчивался, продолжая всхлипывать и задыхаться, волны удовольствия продолжают накатывать одна за другой.

Я не могу вздохнуть, но мне все равно, потому что мои бедра продолжают двигаться, его пальцы кружат внутри меня, пока волны удовольствия в конечном итоге не иссякают. Гриффин нежно целует меня в губы, вытаскивая пальцы, и мои ноги наконец оставляются его талию.

Господи Иисусе! Кто же знал, что оргазм и футбол могут быть настолько удивительными? Гораздо большим людям однозначно стоит попробовать это.

Он отодвигается от меня, и я медленно приоткрываю глаза, видя, как он поправляет свой выпирающий член в джинсах.

Я не сторонница минетов, но сейчас у меня нет других мыслей, кроме как опуститься на колени и взять его член в рот.

— Если ты не перестанешь так на меня смотреть, я трахну тебя у стены, — предупреждает меня Гриффин.

Также я не слишком сторонница грязных разговоров, но слава Богу я не стою, потому что колени просто подкашиваются. Я перемещаю взгляд с его промежности к лицу и понимаю, что он совершенно серьезен. Его руки сжаты в кулаки и, похоже, он еле сдерживается, чтобы не сорвать с меня полотенце и не осуществить свою угрозу.

Да, пожалуйста.

Не задумываясь ни на минуту, я тянусь рукой к своей груди и дергаю за края полотенца, которое тут же падает к моим ногам на пол.

— Упс, — шепчу я.

У Гриффина отвисает челюсть и выпуклость между ног увеличивается.

Он делает ко мне шаг, дверь в ванную резко с грохотом открывается, хлопнув с треском по противоположной стене, и появляется мой брат Бобби с выражением полного ужаса на лице. Бобби переехал к отцу после своей последней военной службы, чтобы попытаться понять, чем бы он хотел занять в жизни, между своими военными вылазками. Очевидно, в данный момент он сожалеет, что не живет где-то в другом месте.

Я ору, Бобби кричит, Гриффин наклоняется к полу, чтобы схватить мое полотенце и накинуть его на меня, пытаясь при этом, загородить меня своей широкой спиной.

— О, БОЖЕ, МОИ ГЛАЗА! Я НЕ МОГУ СМОТРЕТЬ НА ЭТО! — орет, что есть мочи, Бобби закрыв лицо обеими руками, и несясь куда-то по коридору.

— БОББИ, КАКОГО ЧЕРТА? — кричу я ему вслед. — Дверь была заперта, идиот!

Закрепив полотенце на теле, чувствую, как начинаю краснеть от смущения, потому что вся эйфория предыдущего момента испарилась. Слышится громкое «Ууф!» из коридора, и я понимаю, что это голос Лорелей.

— Бобби, что ты делаешь? Убери руки от глаз.

— Замок сломался. О, Господи, замок сломался. ПОЧЕМУ, ГОСПОДИ, ПОЧЕМУ?

Лорелей видит Гриффина и меня из коридора, и ее глаза расширяются от удивления.

— Боже мой, — бормочет она.

— Помоги, — мне удается выдать только писк, я выглядываю из-за плеча Гриффина.

Голова Лорелей исчезает опять в коридоре, и я слышу, как она уговаривает Бобби, который бормочет что-то несвязное о том, что не может теперь двигать своими ногами, потому что он ослеп.

— Мне кажется, я болен, — ноет Бобби из коридора.

— Все будет хорошо, тебе необходимо просто выйти на воздух, — увещевает его Лорелей.

— Ох, ради Бога, — начинаю закипать я. — Вы не можете просто оставить все как есть и просто убраться на улицу!

— Бобби! Где, черт возьми, пиво? — слышу я крик отца и затем совершенно безошибочно узнаю его шаги, направляющиеся к нам.

Господи. Может вся эта чертова улица придет сюда, чтобы взглянуть на меня полуголую после оргазма?

— Что за черт с тобой происходит? — спрашивает мой отец, обращаясь к Бобби, Гриффин поворачивается ко мне лицом.

— Я никогда не должен был этого видеть. Очень плохо, — бормочет Бобби.

Я смотрю на широкую грудь Гриффина, не в состоянии поднять на него глаза.

— А где Кеннеди? Она уже смыла с себя мясо? Не блокируй коридор. Мне нужна ее помощь, — говорит папа.

— Кеннеди и Гриффин там... разговаривают. Они должны поговорить. Знаешь, просто поговорить. О... многом, — объясняет Лорелей моему отцу.

Здорово. Мисс Заводила Адвокат даже не может связно сформулировать свои мысли прямо сейчас.

Бобби издает рвотные позывы в коридоре, и если бы я была полностью одета то, прямо сейчас пошла бы к нему и надрала бы ему задницу.

— Черт возьми, — стонет Бобби, и я слышу, как отец дает ему подзатыльник.

— Гриффин Кроуфорд, ты лучше одень презерватив, пока разговариваешь с моей дочерью. Кеннеди, мы съели все крылышки, и Стива Хендерсона стошнило прямо в кусты. Одевайся и иди помоги мне, — кричит мой отец, выходя за дверь на улицу.

— Давай, Бобби, пойдем на свежий воздух, — уговаривает его Лорелей, таща к входной двери.

Когда входная дверь захлопывается, Гриффин начинает смеяться, я, наконец, поднимаю на него рассерженный взгляд.

— Это не смешно, — шиплю я ему.

— Довольно забавно, — смеется он. — Мы можем отменить пари и просто сообщить всем, что встречаемся?