В холодильнике у Леси было пусто. Она опять вернулась к холостяцкой жизни, и это требовалось исправить. Андрей спустился (на площадке было чисто, и вместо шоколада и цветов, пахло каким-то сильным моющим средством) и вышел на проспект, полный музыки и праздника. В кафе сидели парочки, в голых ветках деревьев трепетали вырвавшиеся из рук влюбленных шарики-сердечки. Андрей заскочил в дорогой универмаг на Серебряном и сразу направился в отдел элитных чая и кофе. Он довел до нервного тика молоденькую продавщицу, придирчиво выбирая между разными сортами в стеклянных емкостях и остановившись на купаже индийской арабики и угандской робусты.

Дома он достал из сумки газовую горелку, набор турок и мерных ложечек, терки для шоколадной стружки и венчики. С удовольствием разложив все на разделочном столе, он отправил сообщение Лесе. Затем, поглядывая на часы, приготовил самое простое, на его взгляд, но вкусное блюдо, прекрасно сочетающееся со сладкими кофейными напитками — гренки на сливочном масле с пармезаном и базиликом. Пока он готовил, позвонила Маня. Режим у ребенка слетел к черту. В доме Синельниковых каждый день вспыхивали скандалы. Маняша жаловалась на то, что мама постоянно уходит куда-то и поздно возвращается, и Андрей обещал, что скоро заберет дочь к себе. Он подумал, что будет даже благодарен бывшим теще и тестю, если Маняша распрощается с ними без сожаления.

Он успел почти минута-в-минуту. Ворвалась Леся, прыгнула ему на шею:

— Боже, как я счастлива! Как хорошо, когда дома кто-то ждет! Чем у нас так вкусно пахнет?

— Надеюсь, там тебя не кормили? — ворчливо поинтересовался Андрей.

— Да кто там покормит? Это же благотворительное мероприятие. Ты бы видел папу! Он весь светился. Лишь бы не переволновался! Я весь вечер была, словно на облаках. Боже, боже, дай мне скорее вон то вкусное, на тарелочке!

— Леся, потерпи, — Андрей, смеясь, оттащил ее от стола. — Это далеко не весь сюрприз.

— Тогда я жду, — Леся присела на табурет, смиренно сложив руки на коленях.

* * *

Андрей зажег горелку и поставил на нее среднюю по размеру турку с кофе. Леся следила за его манипуляциями, затаив дыхание. Просто какое-то… таинство. За что ей столько счастья? В кредит? Тогда она будет много и страстно трудиться, чтобы отработать долг перед судьбой. Андрей выставил на стол два высоких стакана, в оба налил сгущенное молоко и по лезвию ножа что-то из небольшой бутылочки с изображением кофейных бобов на этикетке.

— Ликер, — объяснил он.

Леся облизнулась и тихо застонала от предвкушения. Андрей влил кофе, взбитое молоко, бросил в каждый бокал по щепотке корицы и аккуратно снятую специальным ножиком лимонную корочку. Он зажег две свечи, выключил свет и подвинул к Лесе стакан.

— Я подумал… весь этот антураж с сердечками… нужен ли он?

Леся отпила из бокала, блаженно прикрыла глаза и протянула:

— У меня так сердце бьется от счастья, что не нужен. А ты еще и решил накачать меня кофеином.

— Да. Помнишь про марафон? Пять дней. Как же нам с тобой выдержать без кофе? — Андрей сказал это так мягко и вкрадчиво, с таким откровенным желанием во взгляде, что Леся даже смутилась.

— Это невероятно. Это невероятно вкусно!

— Это кофе по-канарски. Ешь гренки. Я хочу сыграть что-нибудь с тобой. Я ведь тоже проиграл. Покажешь, как это делается?

Леся даже засмеялась. Но в гостиной Андрей сел сзади нее, мягко положил свои пальцы на ее руки, лежащие на клавишах, и попросил:

— Играй. Хочу это почувствовать.

Она играла, пока были силы терпеть и сдерживаться, ощущая его поцелуи на шее и плечах. Если каждая их ночь будет такой, думала она, лежа рядом с ним в спальне, не получится ли так, что она растворится, потеряет себя. Нет, поняла она. И эта их игра в четыре руки не случайность. Андрей не поглощал ее, он давал ей возможность говорить в открытую.

Они забрали Маню вдвоем. Андрей одолжил у Кости его старое вольво. Сидя в машине перед домом Синельниковых, Леся видела стройный женский силуэт в окне второго этажа. Маня заскочила в салон, вся румяная и веселая. Сразу сунула Лесе своего длиннолапого зайца:

— Держи. Это Конопатик. Он хочет видеть дорррогу. Посади его на колени. Мы поедем к папе в кафе?

— Мы поедем в другое кафе. Тебе там тоже понравится.

Они провели вместе весь день и даже заехали к Татьяне Денисовне. Мама Андрея переживала и уговаривала «молодых» переехать к ней в дом.

— Подожди, мамуль, — сказал Андрей, обнимая расчувствовавшуюся женщину. — Скоро все образуется и решим.

* * *

Андрей и Леся расписались через месяц. Андрей забрал Лесю после генеральной репетиции. Невеста была в красивом платье, жених надел строгий костюм, и на этом сходство с настоящей свадьбой закончилось. Леся переоделась в свитер и джинсы в специальной комнате в ЗАГСе под ворчание Тани:

— Ну почему? За что вы так с нами?

— Нет у нас денег, — в который раз повторила Леся.

— Я знаю. Костик бы занял.

— Мы и так перед ним в большом долгу. И чем потом отдавать?

— Если бог дает детей, то дает и на детей.

— Вот пусть на Маню и даст. Все это ради нее. Остальное вторично. Обещаю: если смогу победить на конкурсе, если даже третье место займу, будут и гости, и тамада, и платье, и даже букет невесты.

— Ты на что намекаешь? — Таня прищурилась.

— Ни на что. Ты ведь уезжаешь.

— Ради вашей свадьбы приеду, все брошу. Родители вас не прокляли?

— Мои все понимают. И Татьяна Денисовна, хоть и расстраивается. Говорит, до настоящего торжества не доживет. Но они это так, ворчат. К хорошему быстро привыкаешь, но если помнить плохое, то все хорошее еще лучше покажется. Будет у нас настоящая свадьба, будет. Андрей родне обещал, мои тоже ждут. Чтоб все, как у людей, — Леся вздохнула.

— Покажи кольцо еще раз.

Леся протянула Тане руку. Андрей не согласился на «ширпотреб», нашел в Екатериногорске ювелира, заказал интересный дизайн — лаконичный, но оригинальный: гладкие ободки, словно покрытые изумрудной пылью.

— Красота! Вот как ты так… храбро? Вчера девушка на выданье, а сегодня — мама. А если…?

Леся вынула серьги из ушей, помолчала:

— Если начнутся проблемы с Марусей? Уверена, что все тихо-гладко у нас не будет, не бывает так. А я буду стараться, Тань. Для Андрея Маня — человек номер один. Пытаться занять ее место? Никогда. Андрей тоже ради меня многим пожертвовал, а я даже не уверена, что вообще чем-то поступаюсь. У меня ничего не было, кроме музыки, а теперь есть муж, дочь и карьера.

— Рада за вас, — вдруг каким-то надтреснутым голосом сказала Таня.

— Не уезжай, — попросила ее Леся. В который раз? В тысячный? — Сама говоришь, тебя в родном городе никто особо не ждет.

— Да, — Таня усмехнулась, помогая аккуратно складывать концертное платье. — С семьей у меня отношения не самые гладкие. Но это семья. Поворчат, поставят очередное клеймо неудачницы и смирятся. Я считаю, все, что ни делается, все к лучшему. Екатериногорск — дорогой город. Жилье дорогое, рынок вообще летом цены до небес задирает.

— Ты хороший бухгалтер. Разве тебе мало здесь работы?

— Достаточно. Я думаю, прежде чем новую жизнь начинать, нужно старую закончить. А я все никак не могу.

— Максим ведь уехал?

— Уехал. Надеюсь, все у него сложится.

— Так и не простила?

— Простила, конечно. Разве об этом речь? Таким, как я, в одну и ту же реку нельзя. Мы там тонем, медленно, от того еще тяжелее.

— Денис не звонил?

— И не позвонит. Он в спорт вернулся. Юношескую команду тренирует. Говорят, встречается с одной девушкой из клуба.

— Видишь? Зачем тебе уезжать?

— Леся, это же не Владивосток! Подумаешь, пять часов на поезде.

— Все равно!

Споря и перебивая друг друга, они вышли из ЗАГСа. На ступеньках Леся порывисто обняла Таню:

— Спасибо. За все. Ты мне такой урок преподала, достоинства и борьбы.

— Да скажешь тоже! — Таня потерла глаза. — Какой из меня учитель? Плохому только научить могу.

— А мне и нужно было… этому самому, — сказала Леся, улыбаясь. — Столько лет пыталась быть для всех хорошей.

Андрей с Костей ждали девушек у машины. Им пришлось переложить букеты в багажник, но в салоне стоял запах лилий и роз.

— Куда? — спросил Костя, садясь за руль.

— У меня столик заказан в джаз-клубе в Фабричном, — сказал Андрей, взяв Лесю за руку.

— Ты почти реабилитирован в моих глазах, Берестов, — проворчала Таня. — Не забудьте только, что у меня поезд в девять. За вещами еще нужно заехать.

Днем в джаз-кафе было не так людно. Леся поискала глазами фрау Штрудель, но не смогла найти, видимо, еще было рано. К удивлению Леси, к ней подошел немолодой мужчина с саксофоном.

— Вы дочь Осипа Сергеевича Коваленко?

— Да.

— Видел вас на концерте в День Святого Валентина. У нас тут в апреле намечается ретро вечеринка, передайте приглашение Осипу Сергеевичу. Если получится, то и выступить, а нет — просто в гости.

— Обязательно передам, — пообещала Леся. — Папа будет рад спеть, если самочувствие не подведет.

— А вы?

— Я не смогу, — Леся покачала головой. — У меня в апреле конкурс в Москве.

Сердце у нее, как каждый раз при упоминании будущего испытания, провалилось куда-то в желудок. Саксофонист кивнул и отошел к сцене.

— Точно! У тебя же скоро конкурс! Рада? Волнуешься? — у Тани загорелись глаза.

Леся сделала несчастное лицо. Андрей, уже испытавший на себе несколько ее приступов неуверенности, улыбнулся. Когда Леся осознала, что имеет вполне приличные шансы на победу, ее вдруг начало это волновать. Андрей только смеялся. Он уже почти месяц работал в крупной компании, был доволен и старался умерить пыл невесты.