Линда Ли - Пурпурные кружева

Однако когда она протянула руку, чтобы дотронуться до его груди, он внезапно отстранился. Краска стыда мгновенно залила лицо Лили.

– Нет! – тут же решительно произнес он. – Ты не должна испытывать смущение или стыд, когда мы вместе. – Тон Моргана смягчился, словно он хотел извиниться за свою невольную резкость. – Я просто хотел посмотреть на тебя, – объяснил он.

И все-таки Лили не так-то легко было избавиться от своей стыдливости. Правда, теперь к ней примешалось и нечто другое – по выражению его глаз Лили внезапно поняла, что имеет над ним удивительную власть, которой он не в силах противостоять. Осознание этого доставило ей несказанное удовольствие. Его желание обладать ею было несомненным, а сила этого желания – столь велика, что ее смущение рядом с ним казалось смешным и неуместным.

– Твоя красота просто ошеломляет меня, – признался Морган, с наслаждением всматриваясь в нее. Его рука, словно увлекаемая взглядом, дюйм за дюймом исследовала прекрасное тело Лили. Через несколько мгновений он улыбнулся.

– Что такое? – удивленно спросила молодая женщина, окинув взглядом свое тело.

– А вот что, – ответил он хрипловатым голосом. А потом опустился на одно колено, продолжая удерживать ее бедра, и склонился вперед, чтобы припасть губами к ее лону.

– Ах, Морган, не надо! – попыталась отстранить его Лили. Ее всегда огорчала довольно заметная красноватая родинка. Мать часто повторяла ей, что когда она вырастет, то должна будет научиться скрывать эту отметину под одеждой. Но с течением времени Лили совершенно забыла об этом, и только теперь ей пришлось вспомнить о родимом пятне.

– Морган!.. – снова взмолилась Лили.

– Ты так красива, – прошептал он, снова поцеловав родинку. – Твоя красота совершенна…

– Ну что ты!

Она сделала попытку высвободиться, но он решительно отвел ее руки.

– Разве ты не знаешь, что такие отметинки существуют именно для того, чтобы возбуждать мужчин?

Она посмотрела на него так, словно он сошел с ума. Морган громко рассмеялся, но почти мгновенно умолк, когда снова взглянул на божественные изгибы ее фигуры.

– А ведь ты действительно едва не довела меня до безумия за эти две недели! Все это время я мечтал обладать тобой!

Он стал снова покрывать ее тело поцелуями, и она задрожала от охватившего ее желания. Не вспоминая больше о родинке, Лили думала лишь о том, что хочет вновь и вновь ощущать его прикосновения, чувствовать его близость и слиться с ним воедино.

Сила и дерзость собственного желания поразили Лили. Но когда он захватил губами ее сосок, она вскрикнула от наслаждения, а ее пальцы запутались в его густых волосах. Ей показалось, что он ласкает не только ее истосковавшееся по любви тело, но и израненную душу.

– Да, Лили. Позволь мне любить тебя так, как ты того заслуживаешь.

Близость этого мужчины, его слова, соприкосновение тел – все это, слившись воедино в самой глубине ее естества, переполнило сердце Лили восторгом. Любить тебя так, как ты того заслуживаешь.

Морган подхватил ее на руки и понес к кровати. Он устроился сверху, приподнявшись на локтях, чтобы Лили свободно дышала, а сам он мог смотреть ей прямо в глаза.

– Дом в полном порядке, – взволнованно прошептала она, думая не о ремонте Блэкмор-Хауса, а о чем-то куда более значительном.

И Морган понял, что она имела в виду. Глаза его пылали от неудержимой страсти, нетерпения и исступленного желания. Из его груди вырвался крик:

– Я люблю тебя! Помни об этом всегда…

Внезапно он осекся и с таким неприкрытым волнением посмотрел на нее, что она встревожилась:

– Морган, в чем дело?

Он продолжал смотреть на нее еще несколько мгновений и только потом сказал:

– Просто что бы ни случилось, помни об этом. Я люблю тебя так, как никого никогда не любил в своей жизни.

Лили хотела было спросить его о чем-то еще, но он закрыл ей рот поцелуем, не позволив произнести более ни слова.

А потом он любил ее так, как она мечтала. Он заполнил ее собой – медленно и чувственно. Его темные глаза неотступно следили за ней, пока он вел ее к вершине наслаждения. И лишь только тогда, когда она достигла пика, он позволил дать выход своей страсти. Выкрикнув ее имя, спрятал лицо у нее на плече и, стиснув ее бедра, стал с неистовой силой вновь и вновь пронзать Лили своей плотью, пока все его тело не сотрясла волна оргазма.

Потеряв всякое ощущение времени, они долгие минуты, а может быть, и часы оставались рядом, их сердца, постепенно замедляя ритм, продолжали биться в унисон. Морган прижал к себе Лили. Что принесет им грядущий день? Выиграет она или проиграет? Этого он не знал. Единственное, в чем он был полностью уверен, лежа рядом с ней на кровати, где они только что предавались любви, так это в том, что никогда не позволит ей покинуть его.

Но прежде он должен рассказать о себе всю правду.

И вот наконец долгожданный день наступил. В семь часов вечера Блэкмор-Хаус должен был посетить достопочтенный судья Хейворд Хартуэл. До назначенного времени оставалось менее часа.

Лили стояла перед зеркалом, и сердце ее замирало от волнения – она слишком хорошо понимала, насколько важна предстоящая встреча для нее, детей и для Моргана. К сожалению, даже великолепное строгое шелковое платье, сшитое специально для такого случая, не помогло ей почувствовать себя хоть немного увереннее.

Она ходила к модистке вместе с Пенелопой и Кэсси. Девочки помогли портнихе придумать фасон достаточно сдержанного наряда, соответствующего такому исключительному случаю. Единственное пожелание Лили состояло в том, чтобы украсить платье воротничком из гофрированного кружева и немного расшить бисером. Под воротничком она решила прикрепить изящную брошь, прежде принадлежавшую ее матери. Однако теперь, когда Лили посмотрела на себя в зеркало, даже эта довольно скромная отделка показалась ей чересчур броской.

Лили закрыла глаза и прижала ладони к щекам, в тысячный раз спросив себя, сумеет ли она выдержать это суровое испытание. И кому только пришла в голову абсурдная мысль пригласить судью на ужин, чтобы поразить его тем, чему она научилась? Увы, вынуждена была тут же ответить себе Лили, это придумала она сама. Еще несколько дней назад ей казалось, что ужин с судьей в теплой домашней обстановке – именно то, что необходимо для победы. Теперь же она думала о предстоящем визите с ужасом.

Неужели она настолько глупа? И как она могла надеяться, что сможет убедить судью в своей способности стать детям идеальной матерью – настоящей матерью, которая сумеет направить их и уберечь от опасностей и превратностей жизни? Ведь в действительности не она направляла детей, а они ее! Дети и Морган.

Милый, милый Морган!..

Лили невольно рассмеялась. Ее переполнила нежность. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь наступит день, и она назовет его «милым», а не самодовольным, нахальным и грубым человеком, от которого у нее одни неприятности. Оборвав смех, Лили мягко улыбнулась. Конечно, подумала она, он бывает и грубоватым, и самоуверенным, и дерзким, но не это в нем главное. Совсем не это.

При воспоминании об их волнующей близости ее бросило в жар. Он сумел доставить ей неведомое прежде наслаждение, она и представить себе не могла, что подобное возможно. Никто до него не относился к ней так бережно и с такой нежностью. В каждом его прикосновении сквозило благоговение, и пусть он нечасто говорил о своих чувствах, – это было не так уж и важно: ведь она видела любовь в его глазах, любовью было исполнено каждое его движение, любовь ощущалась во всем, что он для нее делал.

И как только ей в голову могло прийти, что она сможет жить без него? Несмотря на то что он был всего лишь ее работником… Нет, тут же мысленно поправила себя Лили, он никогда не был всего лишь работником. Впрочем, даже если и так, все равно это не имело для нее никакого значения. Высшее общество, к которому она когда-то принадлежала, отвергло ее. А Морган Элиот пришел на помощь, когда от нее отвернулись решительно все.

Теперь ей предстоит доказать, что все его усилия были не напрасны.

При мысли о предстоящей встрече с судьей и последующем судебном заседании Лили готова была застонать. Но ей удалось подавить отчаяние, прежде чем хоть один звук сорвался с ее губ. С упрямой решимостью Лили поднялась со стула. Нет, она ни за что не позволит себе сдаться!

Даже суду не удастся отнять у нее детей.

Спускаясь в холл в новом элегантном платье, которое очень ей шло, Лили провела рукой по перилам лестницы – они были отполированы до блеска. Конечно, в жизни ей довелось видеть немало идеально отполированных и сверкающих перил, но это были единственные перила на свете, которые привела в порядок она сама. Лили едва не рассмеялась: надо же, только из-за того, что к этим перилам прикасалась ее рука, они кажутся ей самыми красивыми и совершенными!

Однако не только лестница, но и весь дом вызывал у нее теперь подобные чувства. Комнаты были обставлены новой мебелью, оконные рамы сияли белизной, на аккуратно подклеенных обоях не осталось ни пятнышка. Прежде Лили никогда не приходило в голову, что аромат самых изысканных французских духов может нравиться ей меньше, чем свежий лимонный запах полироли для мебели. И если бы раньше ей кто-нибудь сказал, что все это можно сделать за две недели, она ни за что не поверила бы. Однако им это удалось! Все вместе они преодолели все трудности. Потому что они – одна семья.

Окинув взглядом холл, Лили подумала, что даже самый строгий судья не сможет к чему-либо придраться. Однако внезапно у нее снова засосало под ложечкой от тревоги. Она победит, решительно сказала себе молодая женщина, непременно победит. Должна победить.

Войдя в кухню. Лили сразу увидела Моргана.

При виде любимого она почувствовала, как радость заполняет сердце, – он приветливо улыбался ей, и в его глазах светилось восхищение.