Бретт мгновенно выпрямился, вспомнив, как все произошло. Конечно, там он видел де ла Вега!

Они немного поспорили, так, совсем немного, и он сразу забыл о нем. Хорошо, Олли напомнил.

Во главе шайки стоял Француз, и Бретт был с ним, когда появился Карлос. Француз держал салон и бордель на Джиродстрит, в том районе Нового Орлеана, который известен как «Болото». Именно там Француз вел свои дела и платил своим людям. Принимал он в маленькой комнате, а уже оттуда охранники Француза вели признанных завсегдатаев наверх оценить последний «товар», доставляемый со всего света. Больше всего там было чернокожих девок, но попадались и индианки, и даже европейские шлюшки. Когда пришел Карлос, Бретт уже собирался выходить из игры, хотя все еще играл роль «бычка» Француза. Он совсем забыл, что нужно было Карлосу, но зато очень хорошо помнил, как проводил его наверх, где жили девочки. Неожиданно донесся вопль из той комнаты, в которой находился Карлос, и Бретт, ворвавшись туда, нашел обнаженную и истекавшую кровью юную гречанку, выбранную Карлосом. К счастью, девушка была жива, но очень напугана и порезана стилетом, который Карлос все еще держал в руке. Он был полностью одет, и его узкие губы раздвинулись в улыбке, когда он холодно произнес:

— Она хотела украсть мои деньги. Я разочарован во Французе. Ему должно было быть известно, что со мной такие штучки не проходят.

Вполне возможно, что Карлос говорил правду, однако это никак не оправдывало того, что он сотворил с гречанкой. Стараясь сдержать гнев, Бретт вывел Карлоса из комнаты и из дома. Только тогда он сказал испанцу то, что он думает о нем. Карлос презрительно оглядел его с ног до головы и пожал плечами.

— Я не дерусь с бандитами и не ссорюсь из-за шлюх.

Погасив опасный блеск в глазах, ибо Бретт помнил о той роли, которую он играл в шайке, он тяжело вздохнул и пообещал:

— Когда-нибудь ты передумаешь. И драться с разбойником все-таки честнее, чем идти с ножом на безоружную девчонку. Испанец побелел, повернулся на каблуках и быстро исчез в ночи… Бретт поглядел на Олли.

— Ты прав. Это он. Племянник Алехандро. Олли присвистнул.

— Плохо, хозяин. Этот де ла Вега видел вас, когда вы были у Француза. Трудно будет объяснить, что вы там делали.

— Не так уж плохо. Ты разве забыл, что Алехандро все знает. Он был в Новом Орлеане, когда Француз и остальные предстали перед судом, и я объяснил им свое участие в их аресте. Дело в Карлосе. У меня сегодня создалось впечатление, что он пытается вспомнить, где видел меня. Даже если я с ним объяснюсь, он мне не поверит. Он постарается мне насолить, если, конечно, сможет, но вполне возможно, что я раздуваю из мухи слона. Ну, что выйдет из всех этих сплетен? Кое-кто удивленно поднимет брови и немножко пошепчет? Пока Алехандро будет верить мне, а я уверен, так оно и будет, у Карлоса ничего не выйдет.

Олли не был так уверен.

— Вы все же хотите рассказать обо всем сеньору Алехандро? Бретт нахмурился.

— Тут надо поосторожнее, дружок. Карлос — его племянник, и не люблю я сплетничать. Не могу я вот так войти к Алехандро в комнату и сказать: «Кстати, у меня была как-то небольшая ссора с одним из бандитов, когда я тоже был в их шайке, и представьте себе мое удивление, что это, оказывается, ваш племянник!» Не очень-то хорошо получается, как ты думаешь?

— Понятно, — согласился Олли. — А что вы собираетесь делать?

— Ничего. Возможно, Карлос меня и не узнал. После того, как ты мне напомнил, я как бы посмотрел на себя со стороны. Довольно большая разница между Бреттом-разбойником и Бреттом — родственником Алехандро дель Торреза. — Его глаза смеялись. — А если ничего нет, тогда это наверняка ошибка моего плута-камердинера! Бретт улыбнулся. — Иди спать, Олли. И не забывай себе голову моими делами. Все будет в порядке, вот увидишь.

Оставшись один, Бретт подумал, что вовсе не уверен в своих силах. То, что произошло между ним и Сабриной, волновало и пугало его. К тому же, он никак не мог отделаться от ощущения, что его пытались соблазнить. В таком подозрительном состоянии он подумал, что, наверно, не удивился бы, если бы в библиотеку вошел Алехандро, требуя, чтоб он женился на его дочери. Однако думать такое об Алехандро казалось ему просто-напросто оскорбительным, и, по мере того, как время шло, а в доме было по-прежнему тихо, он отверг эту мысль. Однако то, что все подстроила сама Сабрина, было не так легко отмести. Даже ее юные годы Бретт не желал принимать в расчет… От женщин сплошные беды, даже когда они еще в колыбели. В этом Бретт был твердо уверен.

Еще Карлос… Бретт пожал плечами. Сабрина просто могла решить, что Бретт — добыча получше, тем более Карлос признал, что помолвка еще не была официально объявлена. Неужели она все задумала заранее? Или все было искренне и вполне невинно, как ему и показалось сначала?

Не в силах ответить на свой вопрос, Бретт принялся думать о другом. Если он мог отодвинуть от себя вопрос, виновата Сабрина или нет, то о себе он мог думать только с отвращением.

Как он мог потерять над собой власть? Мало того, что он нарушил собственные правила, так он еще чуть было не опозорил человека, которого очень высоко ценил. Он и раскаивался, и сердился на себя. Поэтому ему ничего не оставалось, как налить себе еще бренди. Если бы она не остановила его… Он закрыл глаза. Господи! Как он хотел ее! Взбешенный, что она сумела так разжечь его, он тихо выругался. Считая, что во всем виновата обыкновенная похоть, охватившая его из-за долгого воздержания, он решил, что единственное, что ему теперь нужно, — это женщина — любая женщина. Стоит ему с ней переспать, и он забудет думать о Сабрине!

После этого он, казалось бы, должен был лечь в постель и крепко заснуть, да не тут-то было. Поняв, что сна у него ни в одном глазу, он, подобно Сабрине, вышел из дома и отправился бесцельно бродить по гасиенде. В конюшне он оказался, когда первый луч солнца показался на востоке и, отказавшись от услуг конюха, сам оседлал своего коня.

Он не знал, долго ли отсутствовал, и где был, но демоны искушения вроде отстали от него.

Когда же он наконец вернулся на гасиенду, солнце стояло высоко. Все занимались своими делами. Он спрыгнул с коня и бросил поводья подскочившему конюху. Краем глаза он заметил лошадку Сабрины, весело перекликавшуюся с двумя красивыми жеребцами. На минуту он остановился полюбоваться ею, освещенную лучами солнца. Красивое животное, подумал Бретт, достойное своей хозяйки.

Чувствуя приятную усталость, он мечтал только добраться до постели, но когда шел по двору, его остановила Бонита с искаженным от страха лицом.

— Добрый день, сеньор Бретт, — вежливо поздоровалась она. — Дон Алехандро просил извинить его за то, что он уехал, не дождавшись вас, но пума загрызла теленка сегодня ночью и он не хотел тянуть с охотой. — Он услышал в ее голосе упрек. — Мы испугались, когда вас не оказалось в комнате, но потом узнали, что вы взяли коня… — Она поджала губы. — Вы прямо как сеньорита Сабрина… Оба, кажется, забыли, что вокруг бродят разбойники и глупо исчезать, никому ничего не сказав.

Бретт был кроток, как ягненок, только глаза его сияли от удовольствия, когда он слушал ворчливое бормотание Бониты.

— Прошу прощения, Бонита. Не надо обо мне беспокоиться. Но в будущем я постараюсь не давать вам больше поводов для страха.

Бонита хмыкнула, не поверив ему ни на секунду.

— Дон Алехандро сказал, что охота не займет много времени, и он предлагает вам после сиесты поехать вместе с ним в Накогдочез.

Бретт кивнул и уже было направился к себе, как Бонита нехотя спросила его:

— Сеньор, вы не видели сегодня сеньориту Сабрину? А, может быть, вы видели ее лошадку?

Бретт весь напрягся, разгадывая, какую еще игру могла затеять с ним Сабрина.

— Ее я не видел со вчерашнего вечера, — превозмогая себя, ответил Бретт, — а Сирокко видел всего несколько минут назад. Почему вы спрашиваете?

Бонита всплеснула руками.

— Ее нет у себя в комнате! Сначала я не беспокоилась, потому что она, как вы, сеньор, бродит, где ей вздумается, но уже поздно, а ее все нет. Она еще никогда не уходила так надолго, не предупредив меня! Я думала, она с вами катается… а теперь вы мне сказали, что видели ее лошадь, — запричитала Бонита. — Где же она может быть, сеньор? Везде разбойники…

Холодок пробежал по спине Бретта. Он никогда не ощущал ничего подобного, поэтому понял, что он испугался. Он уже воображал Бог знает что… Беспомощная Сабрина в руках жестоких разбойников. Сабрину насилуют и убивают те же самые преступники, которые покончили с ранчо Риосов… Бретт постарался взять себя в руки и спокойно сказал:

— Ну, ну, Бонита, нечего заранее пороть горячку. Наверно, она отправилась гулять и потеряла счет времени. Ее уже искали?

— Си, синьор. Все обыскали. Я как раз шла в конюшню…

— Черт возьми, где-то она должна быть! Не может же она просто так взять и исчезнуть. Есть такое место, где вы не искали?

Неожиданно Бонита просияла.

— Ах, синьор, конечно! Какая же я глупая! Наверно, она пошла в беседку, что возле озера. Это ее любимое место, и она часто там купается по утрам. Как глупо, что никто там не посмотрел! Пойду схожу сама!

— Не надо. Только скажи мне, где это находится.

Если Сабрина действительно там, он задаст ей перцу за волнение Бониты! А если нет?..

С непроницаемым лицом он выслушал объяснения Бониты и быстро направился к озеру. Найдя Сабрину спящей, он еще больше утвердился в своих подозрениях. Но на сей раз он не потерял власти над собой. Вчера она не добилась того, чего хотела, так решила попытать снова? Но, несмотря на свою подозрительность, он был безмерно рад, что с ней ничего не случилось. Правда, это чувство владело им недолго, и радость буквально через секунду сменилась яростью. Как она посмела переполошить все равно! Он злился, совершенно забыв о том, что сам тоже испугался, да и половина его злости была из-за страха за нее.