Количество костюмов, которые она сменила за короткое время, поражало.

И все участники актерского состава, стоящие за кулисами, вероятно, получали удовольствие.

Я чуть было не сорвался с места, чтобы вызваться помочь ей с переодеванием, но остался наблюдать и отгонять мысли о том, каково это – быть предметом вожделения возбужденной толпы студентов. Когда начался первый акт, стало ясно одно: Лия не переоценила свои опасения в отношении таланта партнеров. Я знал сценарий почти так же, как и Лия, репетируя с ней противоположную роль в каждой сцене. Я не мог увязать слова ее персонажа со словами персонажа партнера по сцене.

Слова не всегда совпадали.

Обычно это были мелочи, оборот фраз, который не имел большого значения, поэтому остальная часть аудитории не могла что-то заметить. Временами это было что-то более важное.

Вы шутите, что ли? Мой разум бушевал, поскольку человек, играющий герцога, не указал на отсутствие конюха. В тот момент это было несущественное событие, но эта так называемая мелочь была единственным доказательством, которое приведет наблюдателя-зрителя к правильному, логическому завершению акта. Без этого кульминация финальной сцены будет как бы случайной и «из ниоткуда».

– Мой лорд, – сказала Лия на сцене. – Разве вам не кажется, что один из наших людей отсутствует?

Она поняла. Конечно. И она знала так же хорошо, как я и, насколько это было важно.

Актер был застигнут врасплох внезапным отходом от сценария, который он не полностью помнил.

– Хм, это так? – Она указала на дыру в линейке второстепенных персонажей. – Наш конюх пропал!

Герцог отступил от нее на шаг и положил руки на бедра.

– Да, конечно! Господа, узнайте, куда пропал конюх. Мы должны держаться вместе. Я боюсь, что случится что-то страшное!

Это было очень близко, и мое восхищение Лией удвоилось.

У этой девушки отлично развита смекалка.

Однако она еще не осознала всю катастрофичность ситуации. С течением времени количество ошибок только увеличивалось, причем некоторые из них были настолько вопиющими, что небольшая аудитория не могла не заметить.

Первый акт приблизился к шаткому концу, и аплодисменты приветствовали закрытие занавеса.

Будем надеяться, что все изменится к лучшему.

 

33 Глава

Лия

Давай же, Лиам.

Я гнула свою линию, поскольку мальчик – всего на год моложе, но такой незрелый, которого я никак не могла воспринять как мужчину, как ни старался, никак не мог вспомнить ни строчки. Он уставился на меня, с выражением ужаса, когда понял, что не вспомнит слова.

Черт возьми.

– Разве ты не любишь меня, Дрейк? Разве тебе недостаточно? Я думала, ты позаботишься о моем муже, чтобы мы могли быть вместе навсегда! Разве это было сложно, поцеловать меня во дворе? Ты не лучше обыкновенного негодяя! – я импровизировала, бросив ему в лицо носовой платок.

– Ах, Энни, ты единственная, кого я хочу. Знай, я сделаю все для тебя!

Почти близко.

Я прошлась по сцене, вызывая у аудитории ложную истерику, мысленно ругая Дрейка за то, что он наплевал на мои советы. Он был пятым человеком, к которому я так привыкла в этой постановке, а также он, как и остальные, не знали ничего друг о друге.

По крайней мере, пока.

Но это еще не все. Кульминация оказалась испытанием. Шедевр, как написанный сценарий, заслуживает того, чтобы его превратили в зрелище, замечательную ночь повествования и актерского мастерства.

Это был какой-то фарс.

Я подвела Джона. Я обещала ему, что эту ночь запомнят надолго, а о нашей работе будут пестрить газетные заголовки. Что он получит признание, которого он заслужил за такой блестящий и продуманный сценарий.

Я попыталась проигнорировать пару в самом центре, перед оркестровой ямой, которая поднявшись, направилась к выходу прямо во время следующей сцены Лиама. К середине первого акта аудитория изрядно поредела, и теперь, когда спектакль близился к завершению, оставалась лишь незначительная часть зрителей. Частично проблема была в затянутости самой пьесы, но это уже не имело значения. Нет, реальная проблема заключалась в том, что актерский состав был недостаточно вовлечен. Я попыталась наверстать упущенное, но, несмотря на то, что я была в каждой сцене, я могла сделать только то, что могла.

Сцена закончилась, и я ушла сменить костюм для финального акта.

– Хорошо, хорошо, – сказал Джозеф, потягивая содержимое маленькой фляжки, выходя перед началом новой сцены.

Джон был прав с самого начала.

– Хорошая работа, все.

Беспокойство затронуло всех. Это было очевидно по выражения лиц актеров, стоящих в ожидании финальной сцены.

– Разве вы не должны лучше это делать? – спросил я его. – Ну, знаете, режиссура или еще что-то в этом духе? – Он отбросил фляжку назад и сделал глоток другого алкогольного напитка или чего-то, что там было. Когда он рыгнул, я чуть не задохнулась от запаха.

– Эй, принцесса, ты можешь думать, что у тебя все в порядке, но я опытный режиссер. Не думай, что ты знаешь об этом больше, чем я. Просто потому, что ты звезда, еще не значит, что у меня нет опыта в подобном дерьме. Я не виноват, что финальная сцена не сможет спасти их жизни. Кроме того, с именем, связанным с крушением этого поезда, ты никогда не сможешь сделать еще один глоток славы.

Его слова были словно пощечина.

– Ты трус, – сказала я, указывая пальцем прямо ему в лицо. Он не мог сосредоточиться на этом. – То, что ты испортил свою репутацию, и свою жизнь, не значит, что остальным нужно прыгать за тобой со скалы.

Я повернулась к остальным актерам.

– Я знаю, что сегодня у нас было тяжелое испытание. Забывать слова и нервничать естественно.

Кто-то справа от меня пробормотал:

– С тобой этого ни разу не произошло.

Эти слова заставили меня пошатнуться.

– Ну, я ... я много репетирую, и мне повезло. Дело в том, что мы все еще можем закончить на высокой ноте. Эта последняя сцена самая важная, и мы все еще можем ее вытянуть. Это то, на что мы потратили больше всего времени на репетициях, и я верю, что вы знаете, что делать.

Просто представьте, что это еще одна репетиция, и никто на нас не смотрит.

– Никто на нас и не смотрит, – сказал Дуг, одетый в костюм конюха. – Они все ушли.

Это было безнадежно. Я потеряла их. Пришло время вернуться.

– Пожалуйста, мы можем просто вложить все, что можем в эту последнюю сцену? Мы должны пройти через это, и все закончится. Давайте, по крайней мере, дадим себе повод, гордиться собой.

Я не знала, достучалась до них или нет. Несмотря на провал, я верила, что у каждого есть хоть какой-то талант или энтузиазм. Я видела это на репетициях, и я знала, что если все соберутся, мы сможем с честью закончить спектакль.

Это была катастрофа.

Заключительная сцена была идеальным изображением самого сценария – многослойным, очень умным и тонким балансом элементов, которые, при хорошей игре, стали бы прекрасным завершением и заставили бы толпы зрителей стоять с аплодисментами. К концу сцены я не могла сбежать за кулисы и заплакать.

Я добила его, и продекламировав последние несколько строк. Когда занавес опустился, все, что я почувствовала, было облегчение. По другую сторону стояла мертвая тишина, и механик не стал себя утруждать поднятием занавеса для выхода на поклон. Остальные уже ушли за сцену.

Наконец-то все кончено.

Я знала, что это может плохо кончиться. Но даже в своих худших кошмарах я не могла представить, что настолько. Вот оно.

Я задолбалась.

Я погрузилась в репетиции с безрассудством, жертвуя школьным обучением, семейным временем, дружбой и частью опыта в колледже, для чего? Значит, этот позор всегда будет меня преследовать?

Что сказал Джон? Жизнь – это всего лишь серия переживаний. Хороших или плохих – это вопрос перспективы и системы отсчета.

Трудно было представить, как я смогу оглянуться назад, и назвать это чем-то другим, кроме как кошмарным.

34 Глава

Крис

– Ну, давай же, Лия, улыбнись немного, – сказал я. – Я знаю, что спектакль не заимел большого успеха, на который мы надеялись, но вы были невероятны, и никто не может отрицать этого. Конечно, это что-то.

Она допила остаток пива и махнула официантке, требуя добавки.

– Это даже не имеет значения, Крис. Думаешь, через год другой, кто-то увидит меня и вспомнит, какой поразительна я была в этой пьесе? Их там не было, они не увидели этого. Они просто будут знать, насколько ужасно это было, и до какой степени пьеса была катастрофична. Это будет хуже, чем когда-либо, я в этом уверена.

– О, дорогая, – Тайра села с другой стороны от Лии и крепко обняла ее. – Я знаю, что это отстой, но теперь ты будешь знать, к чему стремиться. Сейчас ты знаешь, каково это – работать с отстойными актерами, и нужно просто взять все возможное из этого опыта и двигаться дальше.

– Я не хочу ни о чем думать. Не могу поверить, что я должна продолжать появляться там до конца сезона.

– Эй, – сказал я и наклонил голову, чтобы поцеловать. Я наслаждался свободой действовать так, как хочу, больше не беспокоясь о том, что это могло бы означать, или о том, что это могло кого-то оскорбить. – Мы вернулись в Плам, и сегодня четверг, точно так же, как когда мы впервые встретились, – диджей только начал свой сет. – Почему бы нам не потанцевать, чтобы отвлечься от этого? Ты будешь чувствовать себя намного лучше, если дашь своему телу свободу в танце, вместо того чтобы сидеть и киснуть.

– Я не в настроении, Крис, – ответила Лия. Даже простое упоминание о музыке, заставило ее выпрямиться и прислушаться. Спустя некоторое время ее тело еле уловимо начало двигаться, как это почти всегда случалось, когда играла ее любимая музыка.