«Как она прекрасна», — подумал он в изумлении. Нет, он всегда знал, что леди Эмили красива, она славилась чертами своего прелестного лица, совершенную симметрию которых не заметить невозможно. Они потрясли его еще прошлым летом в Вельбурне, но он позабыл об этом, заподозрив, что не понравился ей.

Сейчас, когда ее лицо сияло улыбкой, а в волосах играло солнце, он вновь поразился ее красоте. Что ее так рассмешило? А что бы он мог сказать, чтобы вызвать ее улыбку? Настоящий вызов. Однако наследники рода Мэннинг не привыкли отступать.

Экипаж свернул за угол, судя по всему направляясь в парк. Приближался тот самый час, когда все представители светского общества седлали лошадей, забирались в свои экипажи и гордо шествовали друг перед другом.

Николас отошел от окна, оставил на столе бумаги, с которыми планировал работать, и стремительно покинул библиотеку. Бумаги подождут.

— Запрягайте мою лошадь! — крикнул он. — И поскорее!

Глава 4

— Смотри, Эмили! Это же Мэннинг-Хаус. Разве он не прекрасен? — воскликнула Джейн, указывая на огромный особняк, мимо которого проезжал их экипаж. — Словно сказочный дворец.

Эмили засмеялась, рассматривая окна, мерцающие в свете солнца, словно бесконечные ряды бриллиантов, вставленных в белый камень, главным образом для демонстрации богатства хозяев, способных оплатить любые оконные налоги[4]. Ей вспомнилась строчка, выученная когда-то на уроках истории династии Тюдоров: «Хардвик-Холл[5] известен всем, окон больше здесь, чем стен».

Так или иначе, сложно представить, что герцог жил в этом холодном мавзолее.

— Только если это сказка о Снежной королеве, приносящей зиму из своего ледяного замка, — сказала она. — Он выглядит ужасно неуютным.

— Зато чрезвычайно хорош для грандиозных балов, — решительно заявила Джейн, не отрывая глаз от особняка. — Можешь ты хотя бы представить себя хозяйкой такого приема? Герцогиней?

— Нет, даже представить не могу, — ответила Эмили, смеясь. — По-моему, это просто ужасно. Все постоянно смотрят на тебя, докучают просьбами о приглашении на очередной бал…

— Именно герцогиня Мэннинг будет законодательницей мод и вкусов светского общества. Она сможет ввести в моду любой новый фасон. Разве это не восхитительно? Джейн глубоко вздохнула, оглядываясь на исчезавший из виду Мэннинг-Хаус, когда их экипаж сворачивал за угол.

Смех Эмили стихал, и какое-то смутное подозрение закрадывалось при виде чуть прищуренных глаз подруги.

— Джейн, у тебя что, какие-то виды на герцога Мэннинга?

— Ах нет, что ты! — воскликнула Джейн. Она улыбнулась, и хитрая расчетливость исчезла из ее взгляда. Она поправила украшенную перьями шляпку на своих золотисто-каштановых вьющихся волосах и снова уютно устроилась в экипаже. — Нет, я не так наивна и слишком легкомысленна, чтобы из меня можно было сделать герцогиню. Это скорее по твоей части. Эм.

— По моей части? — изумилась Эмили. — Это вовсе не так. Из меня бы получилась никудышная герцогиня.

— Чепуха! Ты рождена для королевской жизни, с твоей-то внешностью и пленительной грацией. Но раз уж поблизости нет подходящего принца, герцог, пожалуй, отличный вариант. Тем более такой красавец, как Мэннинг. — Джейн наклонилась к ней и прошептала: — Неужели при виде его голубых глаз тебе не хочется растаять?

Ей, конечно, хотелось. Всякий раз, когда он смотрел на нее, она лишалась дара речи и жаждала лишь одного — тотчас же провалиться на месте. Но она не призналась бы в этом никогда и никому, даже Джейн. Даже самой себе.

— Ну да, он довольно милый, — осторожно сказала она.

— Довольно милый? — усмехнулась Джейн. — Да он настоящий греческий бог. Мои родители были бы в восторге, если бы я смогла заполучить его, но этого никогда не случится. Думаю, мне придется довольствоваться каким-нибудь провинциальным баронетом, вроде Уильяма Джеймсона. Он, кажется, вот-вот сделает мне предложение. Что же насчет тебя?

Эмили рассмеялась:

— Меня сэр Уильям ни капельки не интересует.

— Конечно нет, а кто интересует? Какая ты хитрая! Должен же быть кто-то, кто тебе нравится?

— Да нет никого такого.

— Я не верю в это.

— Поверь, моя дорогая Джейн. В этом сезоне я не встретила никого, кто бы мне действительно понравился. Возможно, мне тоже придется отыскать себе провинциального сквайра. Может, какой-нибудь милый викарий подойдет?

Она шутила, но, возможно, священник был бы как раз тем, кто ей нужен. Серьезный, искренний молодой человек, который по вечерам читал бы ей у камина, просил бы ее помочь с проповедями, поощрял ее благотворительную деятельность в ближайших окрестностях и никогда бы вдруг не набросился, как сделал когда-то мистер Лофтон. И было бы просто идеально, если бы у него была такая же плутоватая улыбка, как у герцога…

Эмили решительно кивнула:

— Вот кто мне нужен.

— Викарий? Родители ни за что не позволят тебе этого. Ты же красавица, дочь графа!

Пугливая дочь разорившегося графа.

— Время покажет.

Их экипаж въехал в Гайд-парк, вливаясь в поток карет, повозок и лошадей, выстроившихся к часу фешенебельного сборища.

— Не переживай, Эм, сезон балов еще не окончен. У нас есть время найти кого-нибудь лучше, чем сэр Уильям, — сказала Джейн и, достав из ридикюля маленький квадратный листок бумаги, продолжила:

— Может быть, здесь?

— Что это, Джейн? Любовная записка?

Джейн хихикнула:

— Нет, глупышка! Это билеты на маскарад в Воксхолле. Моя сестра миссис Барнс раздобыла их для меня и согласилась нас сопровождать. Она легка на подъем, хотя не думаю, что ей, будет так же весело, как и нам.

— Воксхолл? — проговорила Эмили заинтригованно, хотя это и не было на нее похоже.

Она слышала, что маскарады, проводившиеся в увеселительных садах, снискали дурную славу своими романтическими встречами в темных аллеях, хотя знаменитое освещение меняло ночной город до неузнаваемости. Она смеялась над самыми безумными историями, уверенная, что они чистой воды выдумка. А вдруг они правдивы? Что, если она воочию убедится в этом? Эмили взглянула на билеты. Витиеватая надпись гласила: «Концерт синьоры Растрелли. Фейерверки и иллюминация, каких еще не видели в Лондоне!» Музыка, фейерверки… Звучало заманчиво, но…

— Джейн, я не уверена, что нам стоит идти.

— Мы же наденем маски! Никто даже не узнает, что мы там были.

— Родители ни за что не разрешат.

— Тогда просто скажи им, что мы останемся на ночь у моей сестры. Я не знаю! Скажи, что к ней приехал родственник, викарий, и обещал прочитать нам замечательные проповеди.

Эмили засмеялась, раздираемая чувством долга и ослепительной возможностью развлечься. Ведь наверняка музыкальный вечер ничем не опасен? В конце концов, она не собиралась бродить по темным аллеям Воксхолла.

Где-то в глубине души проснулся крохотный озорной бесенок, который показывался крайне редко, но теперь словно подталкивал ее вперед. «Давай, — шептал он вкрадчиво и соблазнительно. — Будь же ты смелее, наконец! Какой от этого вред? Ты достаточно потрудилась».

Но она боялась не только вреда, но и опасностей. Насколько велик риск? Тем не менее искушение почти завладело ею.

— Не знаю, — сказала она, — думаю…

— Добрый день, леди! — Чей-то голос прервал ее. — Чудесная погода сегодня, не правда ли?

Эмили подняла глаза и увидела мистера Джорджа Рейберна, приближавшегося к ним верхом на лошади. Он был единственным поклонником Эмили в этом сезоне, танцевал с ней на первом балу и с того момента неизменно оказывал знаки внимания. Присылал ей цветы, приносил лимонад на званых вечерах и все в таком духе. Подобные мелочи, собственно, и возвели его в категорию поклонника. Однако предложения ей он не делал. Впрочем, старшие Кэрроллы в любом случае отказали бы ему. По слухам, он владел достойным состоянием, но титула не имел.

Теперь же, когда сезон подходил к концу, стоило более ответственно и серьезно продемонстрировать свои намерения, если таковые у него были. Если бы он действительно нравился Эмили, возможно, она смогла бы убедить родителей в том, что Рейберн — вполне подходящая партия.

Лошадь мистера Рейберна поравнялась с экипажем, и он улыбнулся девушкам, учтиво приподняв шляпу. «Я просто обязана ему симпатизировать», — думала Эмили, отвечая улыбкой. Он чрезвычайно привлекателен: блестящие волнистые темные волосы и карие глаза, волевая челюсть и прямой нос. Высок и строен, атлетического сложения. У него немало почитательниц. Он любит поэзию, много путешествует, обо всем имеет верное суждение и обладает безукоризненными манерами.

Кроме того, Эмили и впрямь казалось, что она ему действительно нравилась. Его не отталкивала ни ее застенчивость, ни недостаток танцевальных навыков. Почему же он не мог ей понравиться? Возможно, причина в том, как он смотрел на нее. Хотя не исключено, что ей попросту показалось. Все остальные, и Джейн тоже, похоже, были им совершенно очарованы. Подруга протянула руку мистеру Рейберну, заливаясь радостным смехом.

— Мистер Рейберн! Мы не виделись с вами на этой неделе, — сказала Джейн.

— У меня скопились кое-какие имущественные дела, не терпящие отлагательств, — ответил он. Беседуя с Джейн, Рейберн устремил взгляд на Эмили. — Вряд ли мое отсутствие так уж всех озадачило, учитывая всю эту бальную суету завершающегося сезона.

— О, я готова поклясться, что вас не хватало! — воскликнула Джейн. — У леди Орман вообще недоставало кавалеров для танцев, не так ли, Эмили?

Эмили улыбнулась, вспоминая, что сама не танцевала вовсе, невзирая на количество мужчин.

— Да, действительно не хватало, по крайней мере, хороших партнеров для танцев.

Мистер Рейберн удивленно поднял брови: