Рослин Гриффит - Птицелов

Вошел Лайэм. Лоб его был заклеен пластырем, плечо на перевязи.

— А вот и герой! — воскликнула Файона, бросив лукавый взгляд на Орелию.

Федра посмотрела на любимую племянницу пристально и пытливо. Орелия, очень бледная, стояла у окна, в глазах ее затаился вопрос, на который, как знала Федра, мог ответить только Лайэм. Взгляд Лайэма убедил Федру в том, что этот вопрос будет прояснен очень скоро.

В гостиную вернулась Мэри и встала у дверей, перебирая опухшими руками передник. Син подошел к Федре и, обняв ее за талию, громко прокашлялся, призывая гостей к вниманию.

— Мы собрали вас здесь, чтобы сообщить…— начал он, но Федра прервала его нетерпеливым жестом и выпалила:

— Мы с Сином собираемся пожениться.

— Тетя, ты же замужем! — изумилась Файона.

— Прошу не говорить с моей будущей женой неуважительным тоном! — сразу вскипел Син.

Федра глубоко вздохнула.

— Она имеет право высказать мне это, дорогой. — Так считали все, кто находился в комнате, кроме Орелии, которая знала о содержании телеграммы из Калифорнии.

— Рада сообщить вам, что я уже двенадцать лет незамужем.

— Как?! — вскричала Мэриэль. — Фернандо развелся с тобой, а ты и не знала?

— Нет, мои брак не окончился разводом, — сказала Федра. — Я вдова.

— Но ненадолго! — обнял ее Син. — В следующую субботу мы вас всех приглашаем на нашу свадьбу, — объявил он строго, тоном военного приказа. — Мэри, Фред, шампанского!

Федра чувствовала себя счастливой, как никогда в жизни. Ее счастье было бы еще полней, если бы Орелия и Лайэм поняли наконец, что они тоже созданы друг для друга.

Орелия отпила глоток шампанского, искренне радуясь за Федру. Украдкой глядя на Лайэма, стоящего рядом с Мэриэль в другом конце комнаты, она хотела бы, чтобы он тоже пожелал ее в жены. «Как внезапно все разрушилось между нами. Я не буду подходить к нему — если будут резкие слова, тетя услышит, и ее настроение омрачится…»

— Ора, как ты себя чувствуешь? — Мэриэль стояла рядом с Орелией и смотрела на нее озабоченно.

— Уже совсем хорошо.

— Тогда давай поболтаем.

— Но тебе ведь запретили со мной говорить!

Мэриэль вздохнула.

— Ты еще не знаешь, что я ушла от Уэсли. Забрала детей и переехала к Файоне.

— Как? Когда?

— Вчера. Мои отношения с Уэсли стали напряженными еще до твоего возвращения из Италии. Он всегда был очень требовательным ко мне, но сдерживал себя. Он и раньше был недоволен, что я занимаюсь музыкой. Его постоянные упреки я терпела. Но уж когда он забрал у меня пианино… да еще запретил встречаться с тобой…

— Мэриэль, и ты не вернешься к нему?

— Пока он не придет в себя.

— Да придет он в себя, и даже очень скоро. Ты ведь уже два раза говорила с ним, — заметила подошедшая к ним Файона, — он просто вымолил эти встречи.

— Да, — сказала Мэриэль, — вчера он требовал, чтобы я вернулась. А сегодня утром пообещал найти мое пианино и вернуть его в дом.

Первый раз за эти дни Орелия рассмеялась.

— Далеко искать не придется — оно в твоей бывшей музыкальной комнате наверху. Я велела рабочим доставить его сюда.

Мэриэль радостно обняла сестру.

— Ора, как мне отблагодарить тебя?

— Будь счастлива, лучшей благодарности мне не надо.

— Надеюсь, что теперь мы с Уэсли поладим. Сегодня утром сообщила ему, что договорилась с Альбертом Дрэри дать один концерт с его оркестром. Один «сияющий миг» — большего мне не надо. Уэсли сначала взбесился и заявил, что сломает шею мистеру Дрэри, но потом успокоился.

— Надеюсь, что вы будете ладить с Уэсли, — сказала Орелия, радуясь за сестру и гордясь ею. Она все-таки добилась своего, хотя Уэсли долго подавлял ее личность.

«Отношения между мужчиной и женщиной всегда сложны», — думала Орелия, надеясь, что будущее предоставит ей возможность выбрать свою дорогу, подходящую ее независимому характеру.

— Ну, ты, конечно, сыграешь нам в честь помолвки тети Федры? — обратилась Файона к Мэриэль. Та с улыбкой кивнула.

Все перешли в музыкальную комнату, Орелия шла последней. В дверях гостиной Лайэм преградил ей дорогу.

— Останьтесь, нам надо поговорить наедине!

Сердце Орелии бешено заколотилось. Она отступила перед Лайэмом и сказала:

— Что ж, гостиная свободна.

— И хранит мои лучшие в жизни воспоминания.

Она вспыхнула, подумав: «И мои тоже», — но промолчала.

Орелия села на софу и выжидательно посмотрела на Лайэма. Она помнила, как лежала на этой софе в его крепких, жарких объятиях.

— О чем же вы хотели поговорить?

— Вы уже поступили на работу к Фрэнку Ллойду Райту?

Она взглянула на него, словно на сумасшедшего. Если он задает такой маловажный, не имеющий никакой связи с их чувствами вопрос, значит, все, что произошло между ними, стерлось в его памяти.

— Нет еще, — отозвалась она, с трудом выдерживая равнодушный тон.

— В таком случае, не хотите ли вы вернуться к прежнему?

— Вы имеете в виду мою работу в вашем офисе?

— Не только это.

— Что же именно?

— Наши отношения. Можете ли вы простить меня за то, что я был…

— Необуздан? — предположила она.

— Да.

— Упрям?

— Да, — согласился он уже менее охотно. — И это тоже.

— Неправ?

— Делайте мне любые упреки, сам себя я упрекаю больше. Как я мог поверить этому дьяволу Мэнсфилду, что вы помолвлены с Де Виттом!

Ее передернуло при упоминании страшного имени.

— Тео сказал, что Де Витт и я помолвлены?

— Ну да, и узнав, что вы с ним собираетесь пожениться, я решил, что он и есть… хм-м… первый мужчина в вашей жизни. Я такой идиот!

Чувство вины больно кольнуло Орелию.

— Нет, Лайэм, не только вы виноваты. Я должна была во всем признаться вам с самого начала! Тогда вы не поверили бы Тео.

— Можем ли мы забыть все это? И начать с самого начала?

— Нет. — Он был ошеломлен, но она продолжила:— Нет, пока вы все обо мне не узнаете. Прежде всего о том, почему я уехала из Италии. — Орелия решила, что расскажет ему, наконец, о своем прошлом, о Розарио.

— Я не желаю ваших признаний, если речь идет о мужчине, — запротестовал Лайэм. — Вы не должны извиняться передо мной за прошлые заблуждения. У меня были свои, и при случае я расскажу вам о них. Тогда вы поймете, почему я вначале относился к вам настороженно. Одна светская девица разыграла со мной комедию любви, но выйти замуж на сына ирландца-простолюдина сочла унизительным для себя.

— Она просто идиотка. Но вы уверены, что не хотите знать о моем прошлом? — беспокойно спросила она.

— Я хочу знать, что вы очень меня любите, и никого, кроме меня, знать не хотите, и, дай-то Бог, может быть, согласитесь выйти за меня замуж.

Орелия замерла.

— Лайэм О'Рурк, — сказала она прерывающимся голосом, — вы делаете мне предложение?

— Да.

Она бросилась к нему и прижалась всем телом, не замечая, что он поморщился от боли.

— Я согласна!

Глаза его счастливо засияли, и он требовал ее тела так же властно, как до того потребовал душу… Орелии показалось, что Лайэм выпустил ее из объятий слишком быстро.

— Ну а на работу ко мне ты вернешься? — спросил он.

— Не для того ли ты сделал мне предложение, чтобы заполучить в свою фирму лучшего архитектора Чикаго? — насмешливо ответила она.

— Ты уже решила, что одержала победу над О'Рурками?

— Только над одним О'Рурком, — возразила она, целуя его. — Но, надеюсь, кроме работы будет и отпуск, и О'Рурк повезет меня путешествовать в горы или в пустыню.

— В археологическую экспедицию? — Он вернул ей страстный поцелуй.

— Да!

— Лучшего я и не желаю! — радостно улыбнулся он.

Орелия знала теперь, что никогда больше не почувствует себя «бедным Черным Дроздом», как называла ее мама. Она всегда будет прекрасна в глазах любимого, счастлива и защищена от сетей и ловушек жизни. Лайэм будет охранять ее, и она взлетит в высокое небо. Вместе с ним она насладится настоящим и смело встретит будущее.