— Отчасти, — буркнула Мэг.

— А к кому больше — к Дорис или к Марии, которую она оскорбила?

— Я знаю Дорис много лет, мы дружим с пяти лет.

— И ваша дружба выдержала проверку временем и всем остальным? Или я опять лезу в вашу душу со своей греческой неделикатностью?

— Дело не в вашей национальной принадлежности. Я все больше уверяюсь в том, что вы вовсе не тот человек, за которого себя выдаете. Ваши слова не более чем ширма, а на самом деле вы наблюдаете, выжидаете… Вы похожи на мурену, засевшую в своей норке и держащую под наблюдением все происходящее и готовую вцепиться в жертву при первом удобном случае. А сейчас мне кажется, что вы задались странной целью выведать мою подноготную. Зачем?

Он хмыкнул.

— Вы слишком проницательны, Мэг. Поэтому мне не остается ничего другого, как признаться, что в ваших словах есть доля истины. Я действительно наблюдал за вами. Вы мне просто интересны, Мэг. Очень интересны. Я чувствую в вас какую-то загадку… почти трагический надлом, и мне просто интересно, что сие означает.

Ему просто интересно! Скажите пожалуйста, каков экспериментатор! Мэг вскинула голову.

— Однако мне это не нравится.

— Но ведь вы тоже наблюдаете за мной!

Она отвернулась и стала смотреть в прозрачную голубую толщу воды. Все равно опровергать это заявление не имело смысла. Сейчас, как никогда, Мэг охватило тревожное ощущение надвигающейся катастрофы. С каждым мгновением час — или минута! — «икс» все более приближался, рождая в Мэг дрожь и стеснение. Она не должна была вступать с Димитрисом в этот разговор! Ей следовало обменяться с ним парой ничего не значащих фраз и быстренько удалиться!

— Вчера я был в клинике, — неожиданно сообщил он.

— Да, я помню, — отозвалась она.

— С меня сняли повязку, и я долго рассматривал свое новое лицо.

Сняли повязку? Но почему он все еще закрывает лицо платком?

— Вам не понравилась работа хирургов? — осторожно спросила Мэг, лихорадочно пытаясь понять, как себя может чувствовать человек в подобной ситуации и какие слова сейчас уместны.

— Нет, их работа безупречна. Мы можем просто прогуляться и поговорить? Или это вас скомпрометирует?

— Куда уж больше! — нервно сказала Мэг.

— Тогда вам нечего терять. Пойдемте. — И он добавил совершенно другим тоном: — Мне это сейчас просто необходимо.

В три часа ночи? — хотела спросить Мэг, но почему-то вместо этого послушно поднялась вслед с шезлонга.

Димитрис шел впереди, освещаемый бликами голубой воды бассейна с одной стороны и затененный нависающими ветвями олив — с другой. Он словно был разделен на две половины — светлую и темную. Некое олицетворение сущности человека вообще — и хорошего, и плохого пополам. Дрожь внутри Мэг усилилась, но она продолжала идти за Димитрисом, угрожающе огромным, ступавшим обманчиво мягкой походкой опасного хищника.

Потом он свернул на дорожку, ведущую в глубь сада, и Мэг, едва волоча ноги, двинулась следом. Приостановившись на границе тени от деревьев и света от бассейна, она посмотрела на небо, пытаясь обнаружить луну. Огромный надкусанный желтый блин висел прямо над домом.

— Ну что же вы?! — окликнул ее нетерпеливый голос Димитриса, уже вступившего в глубокую чернильную тьму ночного сада.

Мэг сделала несколько шагов, и темнота послушно поглотила ее в своем чреве, как несколькими мгновениями ранее — Димитриса.

16

Первые несколько секунд Мэг ничего не могла разобрать. Она почти обреченно оглянулась на пылающую голубым льдистым огнем воду бассейна, казавшуюся отсюда, из темноты, особенно яркой.

— Мэг… — оторвал ее от этого созерцания шелестящий голос Димитриса.

— Я ничего не вижу, — приглушенным голосом отозвалась она и тут же почувствовала, как горячая сильная ладонь охватила ее запястье.

Мэг почему-то вздрогнула, а вверх по руке поползли прохладные щекочущие мурашки, прокатились волной по спине и застряли на уровне поясницы.

Она не знала, куда Димитрис ее ведет, но в данную минуту больше всего Мэг волновало другое: как бы не упасть. Димитрис шел довольно быстро, и она старалась не отставать. Тем более что он до сих пор держал ее за руку, а в случае снижения темпа получилось бы так, что он волочет ее за собой. Только через пару минут, когда оказалась перед черным расплывчатым холмом, Мэг поняла, что он ведет ее в беседку. Димитрис потянул ее внутрь этого холма, потом раздалось шуршание, а через некоторое время вспыхнул тот самый светильник в форме невиданного цветка, заливая беседку светом, показавшимся после чернильной темноты сада очень ярким. Мэг невольно зажмурилась.

Димитрис подошел к светильнику и, что-то покрутив, убавил яркость. Но все равно тут же появились ночные мотыльки, закружившиеся над лампой в неистовом танце. Из-за мельтешения маленьких многочисленных крылышек тусклый свет дергался и мерцал, отбрасывая пляшущие островки теней на их лица.

— Присаживайтесь, Мэг.

— На самом деле здесь, оказывается, довольно мило, — пробормотала она, усаживаясь на диван напротив него. — Вообще-то я очень боялась, что нас одолеют всякие кровососущие насекомые, — произнесла она почти обыденным тоном, словно сидеть в купальном халате в три часа ночи в беседке с мужчиной, чьего лица она никогда не видела, для нее самое обычное дело.

— Здесь установлено специальное электронное устройство, отпугивающее маленьких вампиров. Точно так же, как и в доме.

Мэг посмотрела на его закрытое платком лицо, и мурашки, успокоившиеся было до поры до времени, вдруг снова вздыбили крохотные волоски на коже и пустились в бег по спине.

— У вас очень удобный дом, роскошный, оснащенный…

— Вам нравится проводить здесь отпуск?

— Отчасти, но… думаю, мне следует прервать мой отпуск и вернуться домой.

— Вот как? Соскучились по своему жениху?

Мэг почему-то сдержала рвущееся с языка признание, что Дейв — всего-навсего друг и никогда не носил этот «титул», да и вряд ли когда-нибудь будет — если только случится что-то сверхъестественное.

— И это тоже. А еще меня ждут родители, работа.

— Дейв много значит для вас?

— Почему это вас интересует?

— Я же сказал, что вы мне интересны.

— Думаю, что мне уже пора.

— Подождите.

Они одновременно поднялись и оказались друг против друга. Мэг замерла, а потом сделала шаг назад и наткнулась на стоящий сзади диван. Димитрис был слишком близко, и внутри нее нарастала какая-то непонятная лавина, горячая и острая. Эта лавина становилась все больше, и, низвергаясь, она своими острыми гранями цеплялась за все внутри, так что Мэг чувствовала почти физическую боль.

— Что? — хрипло спросила она.

Их глаза встретились, Мэг погрузилась в черные провалы его глаз, и ею неожиданно овладела безумная мысль сорвать платок и посмотреть на его лицо, чтобы раз и навсегда лишиться безрассудной надежды увидеть человека, которого она безумно любила и потеряла, так и не успев сказать ему главного: что для нее имеет значение сам факт его существования и она ни на что не претендует. Даже если он уйдет, ей будет достаточно знать, что он жив, здоров и что он счастлив… Он не поверил бы ей, но это было именно так. А теперь она никогда ему этого не скажет, потому что его больше нет…

В ее глазах стали набухать горячие слезы, и Мэг опомнилась. Это не Рэй, и ей нужно немедленно уходить. Немедленно! Она рванулась, но Димитрис ухватил ее за руку.

— Что с вами, Мэг?

— Я должна идти.

— Не так быстро. — Его пальцы сомкнулись еще крепче.

Она медленно опустила глаза на сжимающую ее запястье ладонь, потом так же медленно перевела взгляд на его лицо.

— Вы должны отпустить меня, — твердо сказала Мэг.

— Неужели ты просто так можешь уйти? Тебе нечего мне больше сказать?

— Мне кажется, Димитрис, что бессонница очень странно повлияла на вас. Вы сами не понимаете, что говорите. Отпустите же меня, — пересохшими губами через силу выдавила Мэг.

Все мысли в ее голове стремительно и отчаянно перемешались, образуя несусветную кашу. Мэг хотела, чтобы Димитрис отпустил ее и она оказалась бы как можно дальше от него, и одновременно она чувствовала, что это еще не все, что-то вот-вот должно произойти… И, несмотря на то что это и будет той самой катастрофой, которую она предчувствовала и панически боялась, она должна — должна! — остаться. Пусть даже потом твердь земная разверзнется и поглотит ее, она должна через это пройти.

— Вы пожалуетесь своему жениху? — бархатным и тягучим голосом поинтересовался он.

— Что вы хотите?.. — Паника разрасталась, поглощая остатки самообладания Мэг.

— А что вы хотите?

— Я не понимаю, о чем вы говорите…

— Вы даже не видели меня… Мое лицо… вы хотите его увидеть?

— Да, — прошептала Мэг в каком-то полусне, не в силах оторвать взгляд от его черных глаз и чувствуя только нарастающее головокружение и удушье.

Свет в беседке погас неожиданно, Мэг изумленно заморгала, а потом поняла, что куда-то летит. Секундой позже она осознала себя в руках Димитриса, который куда-то нес ее — легко, как пушинку.

— Что вы делаете?

— Я сниму повязку в доме. И ты все увидишь, Мэг.

— Нет! — проговорила она, с трудом вдыхая ставший вязким воздух и делая безрезультатные попытки вырваться из стальной хватки Димитриса.

Как будто его можно было остановить! Мэг пришла в себя в большой комнате. В его комнате.

— Зачем вы это сделали? — Ее голос звучал отчаянно из-за охватившего Мэг страха и сипло — из-за комка слез, застрявшего в горле.

— Я не могу отпустить тебя, Мэг. Все только начинается, моя дорогая. Но не сейчас, немного позже… А эти мгновения… Я пожалею об этом, я знаю, это всего лишь проявление моей слабости, но я не могу больше сдерживаться… всего пару минут… Они мои…

Мэг ничего не поняла. Но Димитрис не дал ей времени на раздумья, на анализ его безумных и неправдоподобных признаний и стремительно притянул Мэг к себе.