Сесилия Ахерн - Птица-лира

– У Лирохвоста много сторонников, но и критиков немало. И она… она им всем утрет нос.

Лора выключила телевизор в своей комнате, и наступила тишина. Ей нравилось сидеть в комнате. Словно в коконе. Занавески задернуты днем и ночью. Комната голая, в бледных тонах, ничего общего с ее жилищем в Корке. Как и весь дом, обставлена она скудно, нет ощущения, что здесь кто-то живет, кому-то это место принадлежит. У дома и сада не было личности – ничего, кроме брошенных в саду качелей. И Лоре такое отсутствие индивидуальности импонировало. Кремовые и бежевые краски, бледный пушистый ковер. Она снова съежилась под одеялом и закрыла глаза. Прислушалась, не вернутся ли звуки, но их не было.

Совсем не было.

Ничего.

Бо сидела в опустевшей и тихой квартире и смотрела на часы. Соломон еще не вернулся из Голуэя и даже не позвонил. И она не звонила. Не знала, сегодня он вернется или завтра. И кажется, ей было все равно. В последнее время ничего хорошего они друг другу сказать не могли, и стало ясно: это конец. Не ухабистый участок дороги, где нужно сбавить скорость, подумать, всмотреться в себя и происходящее, – нет, огромный стоп-сигнал, который прямо-таки вопил им обоим: «Остановитесь!» Дальше пути нет.

Вот она сидит за столом, мысли мечутся, Бо пытается снова собрать свою жизнь. Замысел документального фильма рухнул. Преследовать Лору по суду, как предлагал отец, она никогда и не думала, и о фильме пора забыть. Нужно двигаться дальше. Пока это все, что она знает. Но двигаться куда? И растерянность – еще не самое худшее, что с ней случилось. Пострадала, пусть не очень сильно, ее репутация, но опять-таки и не это мучает Бо. Главная беда – как заставить себя взяться за следующий сюжет, не разобравшись с прежним? Соломон не совсем прав со своими упреками – в историю Лирохвоста Бо вложила душу.

Зазвонил телефон, и при виде высветившегося номера сердце екнуло. С тех самых пор, как они разошлись и начался ее роман с Соломоном, Джек всегда ухитрялся позвонить в самый тяжелый момент. Словно на расстоянии чуял, когда она наиболее уязвима, готова его принять. Все эти дни юридической тягомотины из-за «прав на Лирохвоста» Бо втайне молилась, чтобы возобновились эти звонки, – а ведь сама же просила его прекратить.

– Алло!

– Привет, – сказал Джек тоном человека, признающего свое поражение.

– Спасибо, что перезвонил наконец. – Она и не пыталась скрыть свой гнев.

Он вздохнул:

– Бо-Пип, мне нужна помощь.

Это было странно. Таким она его не помнила.

– Тут последние дни черт-те что творится. С ума можно сойти. Я страшно устал, Бо, – сказал он и умолк на миг. – Думал, научился на собственных ошибках, мало я, что ли, их натворил. Думал, теперь я знаю, как помочь новичку. Не допущу, чтобы с участниками моего шоу случилось то же, что со мной. Думал я… – Он тяжело вздохнул. – Я все испортил. Все, я сдаюсь. К черту адвокатов. Всех к черту. Мне нужна твоя помощь.

– Моя?

– Лирохвост не выходит из своей комнаты. Уже несколько дней. Ни с кем не разговаривает, не издает свои звуки. Без нее финала не будет. И мы не можем давить на нее, мы слишком на виду сейчас. Все так за нами и следят. Ждут, чтобы шоу провалилось, чтобы она осрамилась. Послушай, когда это случилось – что сенсация стала важнее таланта? Ее я ни в чем не виню. Я через все это и сам проходил.

Бо ничего подобного не ожидала. Она готовилась к яростному спору о правах.

– Бо, нам нужна твоя помощь. Ты ее лучше знаешь. Что нам делать?

– Я подсказывала, как нужно организовать полуфинал. Говорила тебе – лесная тема. По нотам расписала, что нужно делать, а вы все испортили.

– Знаю, знаю, виноват, – повторил он. – Накосячили. Я гордился тем, как защищаю талант, и вовсе не ждал такого. Знаешь, она чем-то похожа на меня, она сейчас – каким я был, когда у меня все пошло прахом. Меня тоже откинуло назад… – Голос его затих. – То есть нет, пить я не стану, – кажется, он старался убедить прежде всего себя. – Ни за что. Но сигарету выкурил. Одну. Надеюсь, ты дашь мне еще шанс, – пошутил он невесело, не веря в успех.

– Давай встретимся? – Бо выпрямилась, мгновенно наполнилась энергией – вернулась прежняя Бо. Она беспокоилась за Джека и была счастлива, что вновь оказалась востребованна. Снова в деле.

– Давай, – выдохнул он. – Нам нужна помощь. Любая. Срочно нужна твоя помощь.

– Сделаю все, что в моих силах. – Она уже встала и торопливо швыряла в сумку необходимые вещи. – Один маленький совет для начала.

– Слушаю.

– Называй ее Лорой, – мягко подсказала она.

– Хорошо! Понял! – отозвался он.

Лора проснулась рывком, сердце резко билось, в ушах пронзительно свиристело. Может быть, ей приснился кошмар, который она забыла при пробуждении, но паника все еще заставляла трепыхаться ее сердце. Что-то ее напугало. Снизу доносились голоса других финалистов, они болтали, смеялись, пили после очередной драмы, в результате которой один участник шоу покинул дом, а другой занял его место.

Из «Поиска звезд» выгнали певца кантри Кевина, обнаружив, что его контракт со студией звукозаписи еще не истек. Никто из участников шоу не должен иметь иных обязательств, нарушающих эксклюзивные права StarrGaze на новооткрытый талант. Больше всех радуется Брендан, вот только бедняга не знает одного: когда Кевин вернулся за своими вещами, Элис сделала ему на прощание подарочек. За стеной у Лоры слышался скрип изголовья и в такт с ним гортанные вскрики Кевина: «Господи Исусе!» Тайные любовники обсудили ближайшие публикации в журналах, возможность поучаствовать в шоу знаменитостей «Большой брат», после чего Кевин упаковал ковбойские сапоги и шляпу и был таков.

На освободившееся место взяли двенадцатилетнюю акробатку. Она торчала в саду, отрабатывала прыжки через горящий обруч под наблюдением родителей, одетых в одинаковые тренировочные костюмы с ее именем и фотографией на спине.

Элис быстро осушила слезы после расставания с Кевином и уже бранилась в коридоре с Бренданом, упрекавшим ее в недостатке внимания и сосредоточенности. Лора села на постели и прислушалась. Сосредоточься на своей карьере, твердил Брендан, подумай о себе и обо мне. Элис резко ответила: она сыта по горло, ей нужна личная жизнь помимо карьеры, это шоу – ее путь в большой мир. Лучше бы она Брендану пулю в сердце пустила.

Но сквозь их спор Лора слышит какое-то чириканье, свист. Этот звук исходит не от нее. Уже несколько дней, как все звуки замерли, словно в ее гортани опустилась шторка. Включив свет, Лора садится и оглядывает купающуюся в приглушенном оранжевом свете комнату.

А сердце все никак не угомонится.

Она стала медленно вдыхать и выдыхать, стараясь успокоиться, недоумевая, откуда эта тревога. Уже несколько дней спальня служит ей надежным убежищем. Шторка в гортани стала плотной завесой, отделяющей Лору от всего мира, – на какое-то время это позволило ей чувствовать себя в безопасности, защищенной. А сейчас она словно в ловушку угодила, стены как будто смыкаются вокруг нее. В комнате, еще недавно казавшейся просторной, вдруг закончился воздух. Клетка.

Чириканье или свиристенье послышалось снова, и Лора догадалась наконец, откуда этот звук. Сбросив одеяло, она поспешно оделась, выглянула в окно. Два часа ночи, фотографы разошлись поспать, ее никто не увидит. Сложила в рюкзак кое-какие вещи и небольшие суточные, выплачиваемые студией. Выбраться отсюда не так-то просто: хотя до ближайшей деревни несколько минут пешком, в темноте не дойти. Придется вызывать такси, а телефоны есть только на первом этаже. Элис и Брендан, продолжая спорить, прошли дальше по коридору. Лора осторожно открыла дверь и двинулась по коридору на цыпочках, молясь о том, чтобы не наткнуться на Элис, которая, похоже, о каждом ее шаге сообщала журналистам.

Скрипнула под ногами половица, напугав Лору. Но вроде бы все разошлись по своим комнатам отсыпаться или готовиться к финалу – уже завтра. Она вошла в гостиную и собралась звонить в службу такси, как вдруг в дверях возникла какая-то фигура.

– Алан! – испуганно шепнула она.

– Лора! – Он тоже растерялся. – Что ты здесь делаешь?

– Вызываю такси.

– Я тебя отвезу.

– Ты даже не знаешь куда.

Он пожал плечами:

– Сейчас где угодно будет веселее, чем здесь.

Она улыбнулась сочувственно:

– Что не спишь так поздно?

– Единственное время, когда можно порепетировать. Днем тут какое-то безумие. Слишком много нас, и все друг за другом следят. Завидую тебе порой, закрылась в комнате и сидишь безвылазно.

– Ну извини.

– Не за что извиняться.

– Мне нужно уехать, – заторопилась она.

– Но ты вернешься?

– Надеюсь, – честно ответила она. Да, она хотела вернуться, чтобы никого не подвести. Никто из тех, кто помогал ей, не виноват, что все так обернулась, только она сама и виновата. Но как принять участие в финале – без звуков? Уже и радио, и телевизор твердят, что Лирохвост забыла свои песни.