Сесилия Ахерн - Птица-лира

Она вытащила бумаги из конверта.

Первый лист – письмо юриста, представляющего газету. Он сообщал, что газета намерена опубликовать этот материал завтра, и, если Лора Баттон имеет что возразить, просьба сделать это до конца рабочего дня.

Отложив в сторону письмо, она перешла к самой статье.

«ЛИРОХВОСТ – ЛГУНЬЯ?» Таков был заголовок. Дальше история: по мнению некоего полицейского из Гуган-Барры, бабушка Лоры, Хетти Баттон, убила своего мужа. Полицейский, расследовавший это дело, подозревал, что к убийству была причастна и четырнадцатилетняя Изабел, которая после смерти отца взяла фамилию матери и звалась Изабел Баттон. Полицейский, Лиам О’Грэди, давно умер, но газета взяла интервью у его дочери: дескать, отец, бедолага, всю жизнь добивался справедливого наказания для тех, кого считал виновницами смерти своего друга Шона Мерфи. Шон женился на Хетти Баттон, англичанке, устроившейся няней в местную семью. Брак был вроде бы по любви, у них вскоре родилась дочь, но Хетти оказалась странной, не любила выходить в город, ни с кем не общалась, стала парией. Шон был не дурак выпить, но он работал на ферме, все жилы из себя тянул, честный человек. На вопрос, не был ли Шон склонен к насилию – когда после его смерти вдову подвергли досмотру, по всему ее телу обнаружились и новые, и давно зажившие следы от ударов и порезов, – дочь полицейского отвечала: про это ей ничего не известно, и даже если так, факт остается фактом: мать и бабушка Лоры Баттон убили ее деда.

Лоре стало плохо. Но она заставила себя читать дальше.

Шона Мерфи нашли в ручье, лицом в воде. Он захлебнулся на мелководье. Высокий уровень алкоголя в крови и травма затылка, нанесенная тупым предметом. По словам Шейлы, дочери полицейского, ее отец был убежден в виновности Хетти, но так и не сумел собрать улики. Хетти забрала дочь из школы, и с тех пор они жили очень замкнуто, их отношения с соседями сводились к шитью и ремонту одежды. О’Грэди не спускал с них глаз, надеясь, что когда-нибудь преступницы себя выдадут, но этого так и не случилось.

Он сошел в могилу, чувствуя, что подвел друга, не сумел за него отомстить. Что касается матери Лоры, она, по словам дочери полицейского, была «простушкой», и, что бы Шейла ни думала о ее соучастии в убийстве Шона Мерфи, «Том Тулин – негодяй, спал с умственно отсталой женщиной. Неудивительно, что ребенка они спрятали». Поведение Лоры в ночном клубе нисколько Шейлу не удивило. «Она вовсе не такая тихоня, какой прикидывается. Сладко поет, да только все врет. Такая же врунья, как ее мать и бабушка».

Лора задыхалась. Пыталась, но не могла вдохнуть. И ни звука не могла издать. Перечитывала снова и снова: ее любимых, маму и Гагу, раздирают на кусочки – через десять лет после того, как они умерли и упокоились в могиле. Все их секреты вывернуты наизнанку, память их замазана мерзкой и подлой ложью, с которой они устали бороться, ничего от их характера, их жизни не осталось в памяти, от веселья и счастья, что наполняли дом ее детства, – только эта темная, холодная, склизкая ложь.

А виновата во всем она. Это из-за нее все – покинула свое убежище и навлекла беду.

Надо было оставаться на горе.

– Мне кажется, она в шоке, – заявила Селена, оперная певица. Дыхание ее отдавало дымом: она только что вернулась из сада, выкурив очередную ментоловую сигаретку и воображая, будто никто этих ежечасных отлучек не замечает.

Полуфиналы «Поиска звезд» закончились, все, кто прошел в финал, собрались теперь в этом доме. Ночью прибыли двое последних: девятнадцатилетний маг Спаркс и юный, очаровательный исполнитель песенок в стиле кантри Кевин. Пройти в финал должен был только один, но голоса разделились поровну, зрители запали на обоих – и Джек, поддавшись слабости, не смог сделать выбор и взял в финал обоих. Так завершилась неделя безумного напряжения и слез. Благодаря милосердию Джека финала – в следующие выходные – дожидались шестеро участников, которым предстояло прожить вместе целую неделю, готовясь к заключительному туру. И теперь пятеро участников столпились вокруг кровати Лоры. Лора, свернувшись клубком, смотрела в пустоту и никому не отвечала.

– Да, явно в шоке, – подтвердил Мастер Брендан, демонстрировавший цирковые номера в паре с Элис. – Эта история даже меня доконала, могу себе представить, как себя чувствует она.

– Вот что я люблю! – признался Кевин, исполнитель кантри.

Исполнив песню в честь своей не названной по имени пассии, признавшись ей в любви с экранов телевизоров, он набрал полмиллиона просмотров на YouTube. И пожалуй, не милосердие, а здравый расчет побудил Джека сохранить столь популярного исполнителя до финала. Кевин тем временем перенес свою страсть с той, кого он воспевал в прямом эфире, на Элис, пару Брендана в цирковом дуэте.

– Она слышит нас? – громко спросила Элис. – Может, ее удар хватил и она нас не слышит? Или нервный срыв?

– Разумеется, слышит, – вмешался Алан. – Просто не хочет отвечать.

– Идиотка хренова, – добавила Мейбл.

– Повежливее не помешало бы! – вступился за свою очередную пассию Кевин.

– Чувство юмора не помешало бы! – рявкнул Брендан на исполнителя кантри, вздумавшего увиваться за его феноменально гибкой партнершей, которую он и сам много лет втайне обожал. Когда они познакомились, ему было двадцать четыре, а ей четырнадцать, и при такой разнице в возрасте он долго не считал себя вправе говорить о своих чувствах, но теперь ей исполнилось двадцать два года, ему – тридцать два, и можно бы объясниться, если бы не путался под ногами этот придурок с песенками.

– Но ведь она ничего не говорит! – напомнила Селена.

– Знаю, не глухая! – огрызнулась Мейбл.

– Я не про слова, – уточнила певица, обращаясь к Мейбл. Куклу все воспринимали как полноправного соседа по дому, тем более что Алан явно не справлялся с ее воспитанием. – Она звуков не издает. Раньше она все время издавала свои звуки.

Они уставились на Лору – съежившуюся в постели, смотревшую в стену и словно не замечавшую собравшихся возле нее участников шоу талантов. Действительно, с ее губ не слетело ни единого звука. Для нее это было необычно.

Одна только Элис ликовала. Главная соперница устранена.

– Похоже на детективную загадку, – хихикала она. – Кто украл песенку у Лирохвоста? Уж точно не я.

– Они, – ответил Алан, окидывая взглядом валявшиеся вокруг кровати газеты. Поднял с пола раскрытый таблоид со статьей, где мать и бабушка Лоры обвинялись в убийстве ее деда. Статья вышла накануне, в последний день полуфиналов «Поиска звезд». «ГНЕЗДО ПТИЦЫ-ЛЖИЦЫ», – вопил заголовок. Лора и так-то была молчалива с тех самых пор, как Алан поил ее чаем четыре дня назад, но, прочтя это, ушла в себя и перестала замечать все вокруг. Алан всерьез беспокоился за Лору. Смяв газету, он сунул ее под мышку – надо изорвать, чтобы не попадалась больше Лоре на глаза. Другой таблоид расписывал жуткую подоплеку общения пресловутого Лирохвоста с настоящим лирохвостом под Мельбурном: ради фотосессии прекрасную птицу жестоко вырвали из родной среды. Отчет сопровождался огромной фотографией Лоры рядом с клеткой, где сидел лирохвост, – и все любители животных и птиц были возмущены.

– Надо сообщить продюсерам, – испуганно предложил Спаркс.

– Нет! – остановил его Алан. – Им мы ничего не скажем. Они-то и довели ее до такого состояния и с удовольствием вытащат в таком виде на сцену, если понадобится.

– Тогда Бьянке? Она пару дней назад звонила, передавала, что Лора должна поговорить с каким-то парнем. Оставила его телефон, но Лора и слушать не стала.

– Нужно, чтобы она поговорила с тем, кто может помочь, – продолжал Алан. – Как насчет того психотерапевта, был же разговор?

– Ларри, – уточнил Спаркс. Ему удалось выполнить в прямом эфире свой фантастический карточный фокус, но после нервы разгулялись так, что маг и волшебник не смог унять дрожь пальцев. Трехчасовая беседа с Ларри его спасла.

– Он хорош? – уточнила Селена.

– Покажи руки! – пискнула Мейбл, и Алан сердито на нее покосился.

– Прости, – извинился он за ее неуместное требование перед Спарксом.

– Все в порядке. – Спаркс тоже воспринимал Мейбл и Алана как две разные личности.

– Вызовешь к ней психотерапевта? – спросил Алан.

– Ага.

– Умница.

– Можешь положиться на Спаркса, – заметила Мейбл вслед фокуснику, торопливо вышедшему из комнаты. – У него рука не дрогнет, у нашего Спаркса.

Все чуть не прыснули со смеху. Алан снова сделал замечание своей кукле.

Лора их слышала. Разумеется, она все слышала. И была им благодарна за такую заботу, но еще больше за то, что они наконец ушли. Как только за ними закрылась дверь, она села и подумала с ужасом: а ведь они правы, она сама этого не заметила, а они правы – звуки исчезли. Она не слышала ничего, ее губы не шевелились – да, иногда она сама того не замечала, но на этот раз звуков и правда не было. Она перестала думать о своем прошлом, пропали все воспоминания – и счастливые, и печальные. Какое-то тупое оцепенение мешало ей заглянуть в прежнюю жизнь, оторваться от момента здесь и сейчас – хотя здесь и сейчас ничего, кроме пустоты. Но там, в прошлом, все слишком больно. Ее разум закрылся от воспоминаний, от мыслей и чувств. Сосредоточился на пустом здесь, этом, сейчас. А потом паника схлынула и наступил покой.

Если она умолкла, так, наверное, и мир вокруг замолчит и не будет больше говорить о ней. И в этом – ее свобода.

Соломон места себе не находил от ярости. Съемки документального фильма прекратились: «Поиск звезд» и близко не подпускал съемочную группу. Ситуацию пытался разрулить отец Бо, известный юрист, но пока ничего не добился. Но и он имел дело только с юристами агентства StarrGaze, и через них не было возможности добраться до Лоры. Не собирается ли «Свежее дыхание» предъявлять Лирохвосту иск из-за нарушенного контракта, поинтересовался отец Бо, и, к огромному облегчению Соломона, Бо ответила решительным отказом.