– Черт меня побери! – пробормотал Тед. – Это и есть Лирохвост?

– Уже победила! – пропел, проходя мимо них, Джейсон, и Тед засмеялся.

Соломон откашлялся снова, он был очень смущен, не знал, куда глаза девать. Если он снова уставится на нее, он за себя не отвечает, все тут сразу угадают его чувства. Нет, смотреть он не мог, не мог себя контролировать – внезапную дрожь, неловкость, простое и примитивное желание схватить ее в охапку, присвоить, проделать с ней все то, о чем грезили в ту минуту все собравшиеся в зале мужчины.

Бо наблюдала за ним, он чувствовал ее взгляд и поспешил отвернуться от сцены, уткнуться в свою аппаратуру.

– Что скажешь? – спросила Бо.

– О чем?

– О Лоре.

Он снова повернулся к ней, словно с первого раза не успел как следует разглядеть:

– Ну да. Она выглядит как-то иначе.

– Иначе? – Бо присмотрелась еще внимательнее. – Соломон, она неузнаваема. То есть она невероятная, черт возьми! Такая, что я и сама бы готова с ней переспать, но, знаешь…

– Что? – не веря своим ушам, переспросил Соломон.

– Совсем не этого я ждала… – Бо вглядывалась в Лору, пытаясь ее разгадать.

– Это да, – согласился Соломон. И он такого не ожидал. Совсем.

Лору окружила местная команда, все наперебой рвались ей услужить, нашлись неотложные дела и у Бо, а Соломон получил возможность по-настоящему приглядеться к Лоре. Он понял, что она нервничает. Оглянулась на него, вопросительно подняла бровь. Ей требовалось утешение, ободрение, поддержка, а он ничем не мог ей помочь. Стоит подойти к ней, и все поймут. Она поймет, и Бо тоже. Нельзя было сделать ни шагу к ней под этим беспощадным освещением, под камерами, когда все смотрят. Он держался на расстоянии, смотрел на нее издали, словно воровал каждый взгляд.

Лорой занялся помощник режиссера, Рейчел снимала не прерываясь. Соломон поспешил к ней на помощь – на голове наушники, в руке микрофон, глаза старательно избегают встречи с глазами Лоры.

– Лирохвост, я Томми! – Помощник режиссера протянул руку, и Лора ее пожала. – Добро пожаловать. Я знаю, это нервное дело, все участники чувствуют себя не лучше. Но волноваться не надо, мы тут хорошие ребята. Я и сам из Корка. Мы, уроженцы Корка, будем держаться друг за друга.

Она улыбнулась, и они немного поболтали. Парень из Корка сумел ее немножко успокоить.

– Наш король и судья сидит на этом троне. Во время выступления главная камера смотрит отсюда. За камерой – Дейв.

Дейв весело помахал рукой, и Лора засмеялась.

– Вы встанете здесь. Вы будете двигаться по сцене?

Лора обернулась на Соломона за инструкциями, но он уткнулся в свое оборудование, принялся настраивать звук.

– Ладно, сделаем прогон и сами увидим, – приветливо продолжал Томми. Никакой паники. Паниковать рано. До прямого эфира еще несколько часов. – Для того мы тут и собрались.

Он разъяснил хронометраж и где Лоре следует встать в начале и куда подойти, когда она окончит выступление и будет ждать оценку. Настало время прогона. Соломон, Бо и Рейчел сошли со сцены, и все, кроме Лоры, тоже. Свет усилился, зазвучала музыка. Лора слегка подскочила от этой торжественной громкой музыки, огляделась. Пошел отсчет времени от десяти до начала ее номера, зажегся сначала красный, потом зеленый свет – пора! Таймер над головой Лоры отсчитывал сто двадцать секунд, за которые ей предстоит убедить его величество Джека Старра, что она достойна выхода в полуфинал.

Лора поднесла микрофон к губам и еще раз огляделась по сторонам. Она ничего не говорила, в абсолютной тишине было слышно только ее дыхание.

Томми, стоявший у края сцены, вскинул руки:

– Скажите что-нибудь, что угодно, все равно, нам нужно разобраться со звуком.

Бо занервничала. Интересно, переживает она за Лору или за собственную репутацию? Рейчел, прикусив губу, смотрела себе под ноги. Похоже, она злилась. Соломон взял на заметку: спросить ее потом, отчего она вдруг рассердилась.

Десятисекундный отсчет закончился.

Лора поглядела на Соломона – и включила кофейную машину на две минуты подряд. Соломон расхохотался безудержно, Бо пришлось двинуть его локтем в живот, чтобы угомонить. Местная команда сердито оглядывалась, он еле выполз из студии, не сумев совладать с собой.

Через несколько часов началось шоу. Четверо участников заработали «палец кверху», пятеро потерпели поражение. Соломон, Рейчел и Бо снимали за кулисами нервное ожидание Лоры. Она уже и говорить от ужаса не могла. Бьянка ни на миг не оставляла ее без присмотра, Лора непрерывно изображала потрескивание рации и голоса в ней и практически все, что делала Бьянка, – та уже и внимание перестала обращать.

– Через две минуты твой выход, – предупредила она.

Лора замерла, потом слепо двинулась куда-то.

– Мне нужно в туалет.

– Стой, стой, сейчас нельзя! – запаниковала Бьянка, вдруг утратив все свое хладнокровие.

Соломон опустил микрофон, Рейчел тоже прекратила снимать.

– Что такое? – растерялась Бо.

Рейчел не удостоила ее ответом. Камера лежала у ее ног. Скрестив руки на груди, оператор мрачно уставилась в пол.

– Соломон!

Он взял Лору за руку и отвел в сторону, чтобы никто не мог их услышать, но и там на всякий случай говорил ей на ухо, уткнувшись носом в ее волосы, касаясь губами нежной мочки:

– Ты обладаешь способностью переносить людей в другое место. Показывать то, что они не видят, но могут почувствовать. Если ты не знаешь, что сейчас делать, если тебе ничего не вспоминается, закрой глаза и представь то время, когда ты была счастлива. Подумай о маме и Гаге.

– Хорошо, – ответила она очень тихо, дыханием на его щеке.

Он вдохнул ее аромат, ее дыхание.

– Ты прекрасна.

Она улыбнулась.

Он торопливо двинулся прочь, голова опущена, глаза в пол. Чувствовал, как смотрят на него Рейчел и Бо.

– Готова? – спросила Бьянка, все еще тревожась. Явный подтекст: «Попробуй только сказать, что не готова».

– Да, – ответила Лора.

– Круто. – Она поднесла рацию к губам. – Лирохвост, на выход.

И вот Лора уже стоит на сцене, приветственные аплодисменты замерли, наступила полная тишина.

– Привет, – окликнул ее Джек со своего трона, изучая ее искушенным взглядом, но искушенности не хватило, чтобы скрыть простодушное удовольствие от увиденного.

– Привет, – ответила Лора.

Соломон лопался от гордости за нее, а Рейчел грызла ногти: до сих пор Джек щедро позволял им снимать, но только не в прямом эфире – эти две минуты они получат потом в записи.

– Назовите свое имя, расскажите о себе.

– Я Ло… Лирохвост, – вовремя поправилась она. – Мне двадцать шесть лет, я из Корка, из Гуган-Барры.

Кто-то из зрителей радостно откликнулся, и Джек вскинул большие пальцы, приветствуя жителей Корка. Лора ему явно нравилась. Он подпустил обаяния:

– И чем вы нас сегодня порадуете?

Лора чуть помолчала.

– Пока не знаю.

Зрители рассмеялись. Лора не смеялась. Джек усмехнулся добродушно:

– О’кей, неплохой ответ. Решайте скорее, сейчас время пойдет. Удачи, Лирохвост!

Вспыхнул красный прожектор, всю сцену залила кровавая волна. Таймер на экране отсчитывал десять секунд. Затем – зеленая вспышка. Две минуты славы.

Первые десять секунд она молчала. Оглядывалась по сторонам, ошеломленная, может быть, даже напуганная, вбирая в себя все. Десять секунд молчания в прямом эфире – это очень долго. Зрители начали ерзать, занервничали.

Мужской голос, глубокий, с крепким дублинским акцентом выкрикнул:

– Давай хоть что-нибудь!

Она подскочила от неожиданности и в точности повторила этот выкрик.

Все расхохотались.

Грохочущий смех взрывной волной ударил ей в ухо – и она тут же его воспроизвела. Смех всей публики разом, на разные голоса. Изумленные вздохи – и все затихли. Она завладела их вниманием. Лора видела лишь красный огонек камеры перед собой, остальная студия была погружена в сумрак, только Джек Старр сидел на троне в луче прожектора, словно и в самом деле король. Ей припомнился победитель прошлогоднего конкурса, и внезапно по залу разнеслась песня гармоники – на этот раз уже мало кто смеялся, слышались изумленные вздохи. Но на целую минуту это не растянуть, Лора не помнила мелодию до конца.

Под лучами прожектора горело лицо, ожидание сгущалось, как тяжелая туча.

Лора припомнила совет, который ей дал Соломон. Закрыла глаза. Подумала о мамочке – та никогда бы не поверила, что дочка попала на телевидение, – о бабушке, которая отправила ее жить на горе, желая уберечь от мира, уберечь навсегда, но вот их дочь и внучка стоит открыто на глазах у множества людей. То, чего они так боялись, но это оказалось не страшно.

Вдруг резко прозвучал сигнал, завершающий выступление. Лора испуганно открыла глаза. Ярко горели все лампы, зал уже не был погружен во тьму, а луч прожектора вновь сменился с зеленого на красный.

Лора огляделась пугливо – наверное, она все испортила! Так ничего и не сумела показать. Подвела Бо, хуже того – Соломона подвела. Она отвела от губ микрофон и ждала насмешек, ждала, что золотая перчатка всплывет большим пальцем вниз. Сердце сильно билось, готовясь принять унижение. Никто не хлопал, красный луч погас, и при нормальном освещении она смогла разглядеть лица в зале. Сама она понятия не имела, что было сейчас, что она сделала, но все вокруг переглядывались в изумлении, смотрели на нее молча, удивленно, пожалуй, даже с восхищением. Что она успела за эти две минуты?

С трудом сглатывая, Лора обернулась к Джеку Старру – он что-то говорил, комментировал ее выступление, но смысл слов ускользал от нее. Она слышала каждое слово отдельно, смысл не складывался. Сердце стучало молотом. Ей стало стыдно: дали шанс начать жизнь совершенно заново, а она так бездарно его упустила. Зрителям отводилось десять секунд на голосование, как в зале, так и из дома. Таким же временем располагал и Джек Старр.