– Так вот. Митя, который Яриков папа, к окну подошел. На птичку взглянул, хвостик ей пальцем погладил и странно так произнес: «Колибри».

– Ну и что?

– А то, что мой Митя называл меня Птица Колибри.

Гета вскочила на ноги:

– Пошли смотреть птичку!

Результаты осмотра ее разочаровали.

– Она по виду больше не на колибри, а на рахитичного попугая тянет.

– О том и речь. Совершенно не похожа на колибри, а он сказал: «Колибри».

– Любишь ты мучиться. Нормальный человек на твоем месте сразу спросил бы: «Митя, это ты?»

– А если бы это оказался не он? Ну просто чем-то похожий человек. Кем бы я себя выставила? Он решил бы, что я сумасшедшая, и запретил бы сыну жениться на Ольге. А если бы он оказался тем самым Митей, вообще кошмар. Сразу открылось бы мое вранье двадцатилетней давности. Представляешь, выяснять подобные отношения при Ольге, да еще и при Ярике! И опять-таки, он мог из-за этого выступить против их брака. Нет уж, лучше сперва осторожно выяснить все про их семью, дедушек там, бабушек, сопоставить…

– А сразу про дедушек-бабушек было спросить слабо?

– Только потом догадалась. Когда они уже ушли. Я весь тот вечер была стукнутая.

– По-моему, у тебя это уже хроническое состояние. Потому что все носишь в себе. А я бы спросила в лоб. Плевать, за кого он тебя бы принял. Зато сразу бы выяснила. Чужой мужик, посторонний, и прекрасно. А оказался бы тот самый…

– Но Ольга, Ольга! Ты забываешь про ее свадьбу.

– Что ты все про Ольгу? Подумай хоть раз о себе. А сестра твоя сама о себе позаботится. С ее-то характером.

– Если он и впрямь окажется Митей, просто какое-то кровосмешение выйдет.

– Где кровосмешение? С какой стороны? – взвилась Гета. – По-моему, ты, дорогая подруга, совсем от своей одинокой бабьей жизни сдурела. Может, тебе просто мужик понравился и ты не знала, как к нему подступиться? Вот и напридумала себе, было что или совпало? Признайся, ведь понравился?

– Понравился, – с трудом выговорила я.

– Где ларчик и открывался, – тоном бывалого следователя, распутавшего сложное дело, изрекла Гета. – Тебе понравился мужик. Но у тебя ведь все не как у нормальных людей. Мигом в голове тормоз срабатывает: стоп, территория Ольги, страшно ей напортить. Вдруг она тебя осудит, что ты пытаешься завести шашни с папой ее жениха. И твое подсознание, конечно, хватается за спасительную соломинку в виде имени, ну и еще этого шрама, и в твоей голове возникает сюжет бразильского сериала. Брошенный любовник, кровосмешение, только царя Эдипа с его мамашей и не хватает. Зато появляется благородный предлог проявить повышенное внимание к заинтересовавшему тебя предмету. Ты это внимание для себя как бы узаконила.

– Гета, а тебе не кажется, что ты неверно профессию выбрала? Тебе бы психологом быть.

– Ну ведь психологию изучали же в свое время, – ничуть не смутилась она. – А уж на практике каждый день приходится применять. А тебе мой совет такой. Вместо того чтобы попусту изводить себя призраками из прошлого, возьми-ка ты телефон, позвони этому будущему родственнику и так просто, по-родственному, пригласи его куда-нибудь. Якобы обсудить на нейтральной территории будущее молодых. Но без них, по-взрослому. А за разговором прощупай его осторожненько. Окажется твой прежний Митя – покайся. Молодая, мол, была, гордая, глупая, дров наломала. А если не он, еще лучше. Глядишь, чего и завяжется. И безо всяких грузов прошлого. Приличные неженатые мужики его возраста на дороге не валяются. Да и понравился он тебе, и что-то мне подсказывает, ты ему тоже.

Тут я вспомнила:

– Знаешь, Гетка, у нас с ним так странно и смешно получилось. Он меня начал вдруг спрашивать, рожала я Ольгу или не рожала…

– Вопросики у него, однако. С какой стати?

– Видно, ребята ему мозги запудрили. Ольга меня мамой Катей величала. Он, наверное, и смутился. Но когда я ему сказала, что сестру не рожала, он почему-то жутко обрадовался. И даже на радостях несколько тарелок на пол грохнул.

– Оригинальный мужчина, – с многозначительным видом заметила Гета. – Недвусмысленно самовыразился. Ты точно привлекла его внимание. Только теперь не теряй времени, действуй, пока у него тоже какие-нибудь заморочки по поводу кровосмешения не пошли. – Она покачала головой. – Что-то мне подсказывает, вы с ним друг друга стоите. Дерзай, Катерина. Как говорится, вперед и с песней.

– Как птица колибри?

– Да забудь ты про свою колибри!


…Несколько следующих дней я набиралась решимости позвонить Мите. Телефон его я добыла из Ольгиной телефонной книжки. Сперва я его просто попросила, однако она с таким подозрительным и одновременно суровым видом осведомилась, зачем мне звонить Митиному папе, что я была вынуждена пробормотать: «Да мне, в общем-то, и не нужно. Для порядка. На всякий случай». На что сестра моя строже прежнего ответила: «Когда понадобится, тогда и спросишь». В общем, я была вынуждена совершить кражу. Похитив у сестры записную книжку, переписала номер Ярикова домашнего телефона. Теперь требовалось выбрать момент, когда Ольга вместе с Яриком куда-нибудь уйдут. Главное, чтобы в момент моего звонка их не оказалось ни у него дома, ни у нас. И, естественно, нужно было, чтобы Митя оказался дома.

Я чувствовала себя школьницей, собирающейся первый раз позвонить мальчику, который понравился. И состояние было примерно такое же, и к ухищрениям я прибегла поистине детским. И, в довершение к прочему, словно школьница, набиралась решимости. Не хватало только позвонить и, услышав голос, бросить трубку. Но этого я не сделала. Не успела.

Я возвращалась после работы из школы домой. У автобусной остановки за моей спиной кто-то резко гуднул. Я шарахнулась и оглянулась. Дверь подъехавшей машины распахнулась. Из нее высунулась голова Мити.

– Катя, как хорошо, что я вас заметил. Садитесь. Подвезу.

– Спасибо, не надо, я тут недалеко. Совсем рядышком, – лепетала я, усаживаясь на переднее сиденье.

– Уже знаю куда. – При этом зачем-то он улыбнулся, и у меня внутри ухнуло. Улыбка прежнего Мити! «Не может быть, не может быть», – пульсировало у меня в голове.

– Во-первых, это не очень недалеко, а во-вторых, давайте это на заднее сиденье положим, а то вам будет неудобно.

Он взялся за мой пластиковый пакет, набитый тетрадками с сочинениями учеников и кое-какими продуктами, которые я купила в школьном буфете. От смущения я, вместо того чтобы отдать ему бесценный груз, и впрямь мешавший мне удобно устроиться на переднем сиденье, вцепилась в него с такой силой, будто там была спрятана бомба.

– Не надо, не надо, не надо, – что было мочи тянула я пакет на себя.

– Нет, все же давайте положим, – не уступал он.

– Уверяю вас, это совершенно излишне.

– А я уверяю: без сумки вам станет гораздо комфортнее.

Пакет не выдержал. Тетрадки вместе с пирожками и творожками рассыпались по просторному салону Митиной машины.

– Что у вас тут происходит? – просунулось ко мне в окошко лицо под низко надвинутой милицейской фуражкой. – Гражданка, вам помощь не требуется?

– Нет, нет, все в порядке, – заверила я.

Но представитель закона и после этого нас не оставил:

– Все-таки попрошу ваши документы.

Митя поморщился и полез в пухлую кожаную визитку. «Теперь он меня возненавидит!» Я в панике рылась в сумочке, никак не находя паспорт.

Наконец он нашелся. Милиционер, внимательно изучив наши документы, строго спросил:

– Он кем вам приходится?

– Будущим родственником, – опередил меня с ответом Митя.

– А-а, жених, – маслено улыбнулся старший лейтенант.

– Да нет, понимаете, жених не он, а его сын, – сбивчивой скороговоркой зачем-то начала объяснять я.

Глаза у старшего лейтенанта стали квадратные.

– Его сын ваш жених? – переводя взгляд с Мити на меня, а затем на мой паспорт, спросил представитель закона.

– Не мой, а моей сестры, – продолжала втолковывать ему я. Мне почему-то тогда представлялось чрезвычайно важным, чтобы он правильно понял ситуацию.

– Младшей сестры? – зачем-то решил уточнить милиционер.

– Ну не старшей же, – ответила я.

– У вас, значит, и старшая есть? – кажется, его всерьез озаботило количество моих родственников.

– Нету, нету у меня старшей! – меня вдруг начало охватывать раздражение. – И вообще, какое ваше дело?

– Да, собственно, никакого. – Он вернул нам документы. – Я просто так, от чистого сердца. Вы уж так, знаете, поосторожней… отношения выясняйте. Ладно. С новосельем вас.

Козырнув, он удалился. Мы, как стояли возле машины во время разговора с ним, так и застыли. Вернее, застыла я. Митя корчился от хохота.

– Вы не знаете, при чем тут новоселье? – полюбопытствовала я.

Митя, беспомощно махнув рукой, залился хохотом сильней прежнего. И я, не выдержав, последовала его примеру. Смех у моего будущего родственника оказался тоже точь-в-точь как у моего Мити. И действовал на меня с той же заразительностью.

– А он ведь наверняка нас за жениха с невестой принял, – вытирая слезы с глаз, сказал Митя.

Он произнес это уже без смеха, наоборот, совершенно всерьез. Я пришла в замешательство. К счастью, он не стал развивать тему и, нагнувшись, начал собирать с пола тетради.

– Я их все-таки положу на заднее сиденье. Не понимаю, чего вы сопротивлялись?

– И сама не пойму. – Я пожала плечами.

Он перелистнул страницу одной из школьных тетрадок.

– О! Образ Катерины из «Грозы»! Неужели это все еще проходят?

– Проходят, – подтвердила я.

– Никогда не понимал эту Катерину, – выуживая из-под сиденья пирожки-творожки, продолжал он. – По-моему, если любишь, не надо ничего бояться. Сбежала бы и была бы счастлива.

Лица его, когда он это говорил, я не видела. Лишь уши у него покраснели. Правда, возможно, из-за того, что он нагнулся. Тон, однако, показался мне многозначительным, и я ломала голову, к чему он принялся обсуждать несчастную Катерину из пьесы. Кстати, Катерину! Меня как ударило. Однако, сумев взять себя в руки, я выкрутилась: