— Как странно, — поднимаясь, заметила Агнес. — Мы с тобой, оказывается, думали одинаково. Грустно, что это правда, грустно и горько. — И с этими словами она тихо вышла из комнаты.

Глава 4

Лето выдалось на редкость жаркое. Температура держалась высокая и не думала падать. Агнес расстегнула жакет, и зеленое платье с красным поясом предстало на обозрение окружающим во всей красе. Сдвинутая набок шляпка и серые туфли на плетеном ремешке с пряжкой смотрелись весьма эффектно с перчатками, которые она держала в руке.

Агнес купила билет и ожидала на перроне поезда на Дарем. Она стояла в стороне, ощущая на себе заинтересованные взгляды других пассажиров. Агнес немного нервничала, и для этого имелось несколько причин. В частности, она смущалась и вообще чувствовала себя не в своей тарелке, и все из-за этого наряда. В своей обычной одежде ей бы не было так неловко. Агнес уже не раз пожалела, что вырядилась. Она укоряла себя за глупое тщеславие, из-за которого теперь приходилось мучиться.

Мимо нее уже дважды прошел мужчина в летнем костюме из легкой серой ткани. Она поймала на себе его пристальный взгляд.

Пыхтя подошел поезд, на перрон сошло всего несколько человек. Агнес собиралась было открыть дверь вагона, как вдруг чья-то рука предупредительно распахнула перед ней дверцу. Она подняла глаза: ей широко улыбался молодой мужчина.

— Мне показалось, что это вы, но я… то есть… поднимайтесь, пожалуйста, иначе мы останемся, — рассмеялся он.

Они вошли в купе и сели друг против друга.

— Я думал, что это вы, но был не совсем уверен, — весело проговорил мужчина.

— Ничего удивительного, — улыбнулась Агнес и откровенно призналась: — Я не часто одеваюсь так, как сегодня.

— О, это платье и жакет такие красивые, разница очень заметна, — откровенно восхитился попутчик. — Для меня всегда оставалось загадкой, почему англичанки отдают предпочтение блеклым тонам, по крайней мере в наших краях. Должно быть, погода влияет. А вы как считаете?

— Полагаю, всему виной недостаток денег.

— Нет-нет, — он протестующе махнул рукой. — Даже когда денег достаточно, выбор их не отличается богатством красок.

— Возможно, вы сравниваете нас с южанками?

— Нет, это не так.

— Тогда, вероятно, имеете в виду иностранок? — сделала она еще одну попытку.

— И снова — нет. К примеру, в Греции женщины в основном одеваются в черное, как, впрочем, и итальянки. Исключение составляет национальная праздничная одежда, ну и, конечно, свадебный наряд.

Вагон резко дернулся, раздался резкий свисток, и паровоз снова размеренно запыхтел.

— Далеко едете? — поинтересовался он.

— До Дарема.

— Какое совпадение, и я туда же. У вас в Дареме друзья?

— Я еду к маминой кузине. В последний раз мы виделись, когда мне было двенадцать. Не знаю, узнаем ли теперь друг друга?

— Уверен, она будет рада вас видеть.

— Хотелось бы в это верить.

Агнес откинулась на спинку диванчика, мужчина последовал ее примеру, продолжая с улыбкой смотреть на девушку. Она повернула голову к окну. Некоторое время оба молчали.

— Вы знаете, — заговорил попутчик, — в нашей встрече есть нечто необычное, потому что только сегодня утром я вспоминал вас, когда получил письмо от сестры. Вы ее знаете, мы вместе заходили к вам в магазин.

— Да-да, помню.

— У нее недавно родился ребенок. Это уже четвертый. Как выразилась сестра: «У меня появился еще один любитель сахарных мышат». Мы очень хорошо провели тот день в Ньюкасле и так удачно зашли к вам в магазин. А вечером дома от души повеселились, когда наши братья, словно дети, набросились на конфеты. А после плотного рождественского ужина мой брат Генри утащил с елки одну из мышек, которых сестра развесила для детей. Он проглотил ее с видом, совсем не подобающим духовному лицу.

— Представляю, как вам было весело.

Агнес окончательно убедилась, что этот мужчина не из простой семьи и что он принадлежит другому кругу. Она лишь не знала его имени и где он живет.

Мужчина словно угадал ее мысли.

— Я знаю, вы из семьи Конвей, я прочитал это на вывеске, — сказал он, подвигаясь к краю сиденья и широко разводя руками. — Но ваше имя мне неизвестно. А вам — мое. Так вот, меня зовут Чарльз Фарье.

— А меня — Агнес Конвей.

— У моих родителей два сына, дочь, правда, теперь она замужем, и у нее своя семья. Как я уже говорил, один мой брат — священнослужитель, другой — офицер. А я, можно сказать, писатель. Только мои сочинения представляют довольно узкий интерес. Я увлекаюсь старинными зданиями и вообще строениями с давней и занимательной историей. Собираю материал, а потом пишу очерк и отдаю в газету или журнал. Сейчас работаю над книгой. Вначале шли описания Флоренции, затем Парижа, Рима, но вскоре я понял, что об этих местах и без меня уже написано более чем достаточно и чаще всего гораздо талантливее. Теперь я занимаюсь исключительно Англией, и вы представляете?.. — умолкнув, он покачал головой, словно сам не верил своим словам. — В нашем Ньюкасле оказалось немало интересных архитектурных сооружений. Вам, конечно, это известно лучше, ведь вы же здесь живете… Сейчас я усердно обследую Ньюкасл и Дарем, потом думаю обратиться к Оксфорду и Кембриджу, и, конечно, нельзя обойти вниманием Лондон.

Агнес внимательно смотрела на мужчину. Он говорил с ней, будто она настоящая леди. И могла разбираться в разных тонкостях, как миссис Бреттон-Фосет, месяцами жившая в Лондоне, ездившая на бега в дорогих шляпках, расплачиваясь за них своими, пусть дорогими, но все же обносками. Однако именно эти обноски неузнаваемо преображали надевавшую их женщину, давая ей почувствовать себя дамой из высшего общества. И у окружающих создавалось впечатление, что это именно так и есть. Но ведь этот молодой человек не находился в плену иллюзий. Он знал, что Агнес работает в магазине продавщицей. Но почему ее так задевает это слово? А как же сестры Кардингс? Они ведь тоже стояли за прилавком, эти добрые, отзывчивые, заботливые женщины… Мысли Агнес снова вернулись к Чарльзу Фарье. Почему он разговаривает с ней как с равной, хотя и знает, кем она работает?

— Что с вами, вам нехорошо?

Чарльз теперь сидел рядом с Агнес и держал ее за руку, а она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как он пересел. Что с ней опять такое? Неужели снова обморок? Но такое случалось крайне редко. Что же тогда на нее нашло? На какое-то мгновение у Агнес появилось странное, необъяснимое чувство, ей захотелось расплакаться.

— У вас неприятности? — мягко спросил мужчина.

— Нет, не у меня… а у сестры. — Девушка повернулась к нему, часто мигая, стараясь смахнуть непрошеные слезы.

Господи! Зачем она говорит об этом чужому, незнакомому человеку? Хотя он не был совсем уж незнакомым. Чтобы повидать ее, не раз заходил в магазин, но не заставал ее. Потом, в тот вечер, несколько дней назад, приветливо заговорил с ней, и чувствовалось, что ему хочется поддержать знакомство. Вот и теперь в его голосе было заметно дружеское участие.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Нет-нет, спасибо. Никто не сможет что-либо изменить. Беда уже случилась.

— Ваша сестра больна?

— Нет, но у нее очень серьезные неприятности.

— О! — воскликнул Чарльз, как будто понял в чем суть дела. Возможно, так оно и было, — думала Агнес. Ведь рядом с ней сидел человек светский, умный, немало путешествовавший и многое узнавший.

— Я еду к этой, по сути, незнакомой мне тете, надеюсь, что она согласится помочь, — позволила себе некоторое откровение Агнес. — Других родственников, кроме нее, у нас нет.

— Надеюсь, ваша миссия окажется удачной. Я уверен, тетушка вам не откажет, когда вы ей обо всем расскажете.

Агнес только теперь осознала, что он продолжает держать ее за руку, и осторожно высвободила ладонь.

— Скоро приедем, — взглянув в окно, заметил Чарльз и продолжил, снова склоняясь к ней: — Вероятно, вы не можете точно сказать, насколько затянется ваш визит к родственнице. Кстати, который сейчас час? Так, четверть третьего, — уточнил он, бросив взгляд на часы. — В четыре я встречаюсь с братом, с тем, что служит в армии. Он очень порядочный, умный и интересный человек, блестящий офицер. Мы вместе пьем чай в четыре. У брата кое-какие дела в городе и у меня тоже: хочу поближе познакомиться с часовней Спасителя в соборе. Как я уже сказал, мы договорились встретиться в четыре. Быть может, вы присоединитесь к нам?

— Сожалею, но я не знаю, как долго там задержусь, не исключено, что меня сразу же выставят за дверь. — Агнес заставила себя улыбнуться. — Как я поняла… — она помолчала и надула губы, — они люди богатые, высокомерные и хотят казаться весьма важными особами.

— Понятно, значит, они вот такие, — напыжившись и надув, как и Агнес, губы, заключил Чарльз.

Оба весело рассмеялись.

— Уже гораздо лучше, — произнес он. — Такой я вас и запомнил.

Услышав это, Агнес поправила шляпку, расправила лацканы жакета и поднялась.

— Вот мы и приехали, — с некоторым сожалением в голосе проговорила она.

— Да, приехали.

Поезд остановился. Мужчина помог ей выйти из вагона, и они вместе направились по перрону.

— Давайте условимся так, — предложил Чарльз. — Если вы освободитесь к четырем часам, приходите на мост, там можно постоять и полюбоваться видом на реку, при этом не привлекая к себе внимания. Хотя мне трудно представить, чтобы на вас не обратили внимания.

— Это все из-за одежды, да? Это она меня так изменила? — отводя глаза, тихо спросила Агнес. — Вы знаете, обычно я так не одеваюсь. Эти вещи принадлежали женщине, для которой привычны подобные наряды.