Не знаю, откуда во мне берутся силы, чтобы сбросить с себя её руки и сделать несколько шагов вперёд, к нему — к Максу. Приходится задействовать все резервы организма, приходится бороться с самой собой.

Толпа не подпускает ближе, чьи-то сцепленные руки врезаются в живот, чьи-то пытаются затолкать меня обратно.

«Не делай этого», — молюсь про себя. Сглатываю, крепко зажмуриваюсь, наивно веря, что мир перед глазами прекратит вращаться, тошнота пройдёт, тело вновь обретёт чувствительность, а боль в груди ослабнет. Но так не бывает, не в этой истории, не в моей жизни. Не в его жизни.

Вспышка молнии вновь ослепляет, гром, как пушечный выстрел даёт команду к атаке, и два вцепившихся друг в друга тела уже качаются по асфальту. Кулаки возносятся к небу и ударяют по лицам. Не слышу звуков ударов, но чувствую их нутром — каждый удар мощного кулака Ромыча, который врезается в Макса. Я чувствую его. Не хочу, не должна, но не могу по-другому.

— Убери на хрен биту! — кричит Ден парню из своей тусовки. — И не лезь! Пусть на кулаках разбираются!

Стальная бита ударяет по асфальту. Вспышка молнии. Макс с подачи Ромыча отлетает в сторону и таранит спиной толпу.

Слышу женский визг — Вероника пытается прорваться в круг, но её не пускают.

— Эй! ЭЙ! ХАРЭ!!! КАКОГО ЧЁРТА?! — Долговязая фигура Оскара появляется рядом с Деном, и тот что-то кричит ему в ответ.

— Да он убьёт его! — Оскар взмахивает рукой в сторону Макса, которого в эту секунду Ромыч притягивает к себе за грудки и отправляет кулак ему в лицо. Хруст. Почти уверена, что слышала его.

— Это уже слишком! — продолжает кричать Оскар, но стоит на месте. — Слышь?! Остановить это надо! Он прибьёт его к чертовой матери!

— Тебе-то что?!

И Оскар замолкает. Огромными, растерянными глазами смотрит, как избивают его бывшего друга и ничего не может сделать. Потому что Оскар — никто. Все мы здесь — никто для Ромыча и его компании. Просто пешки.

— Лиза! Лиза!!!

Игнорирую голос Зои. Подаюсь вперёд. Толпа не пускает.

Приседаю, упираюсь ладонями в мокрый асфальт. Ползу. Задыхаюсь. Кашляю. Из последних сил терплю жгучую боль агонией разливающуюся в груди… по всему телу.

Слышу победный рык Ромыча, который оставляет Макса валяться на асфальте харкаться кровью, а сам стягивает с себя через голову футболку, раскидывает руки в стороны и демонстрирует себя толпе, просит подбодрить его.

— Всё, братан, ты победил! — рвётся к нему Оскар с фальшивой улыбкой на лице. — Погнали, нажрёмся в твою честь!

— Ещё не всё! — орёт на него Ромыч и круто разворачивается обратно. В тот момент, когда Макс уже успел подняться на ноги и броситься на него в атаку. Наваливается всем телом и ударяет Ромыча лопатками об асфальт.

Толпа свистит, кричит, наслаждается представлением.

Ден оттаскивает Оскара в сторону и вручает кому-то в руки, чтобы тот не мешался.

Вероника больше не вопит, будто застыла, просто смотрит, как кулаки Ромыча раз за разом сокрушаются о тело Макса, превращая его в кровавое месиво.

Зои больше не слышно.

Никого не слышно в момент, когда я выбираюсь из толпы и, шатаясь, поднимаюсь на ватные ноги. Рвусь вперёд, будто в бреду, не отдаю себе отчёта в том, что происходит вокруг, но ясно понимаю, что делаю.

Не плачу, не произношу ни звука — у меня не осталось на это сил. Всё, что могу — это ухватиться крепко за те несколько секунд, когда Ромыч даёт себе отдышаться прежде чем нанести противнику новый удар, и всем телом навалиться на раскиданного на асфальте Макса.

Крепко обхватываю его шею руками, утыкаюсь лицом в грудь, закрываю его своей спиной. Жду удара.

Секунда. Две.

Ничего не происходит. И тихо вдруг стало: то ли толпа замолчала, то ли я просто перестала слышать.

Чувствую, как чьи-то руки касаются спины. Обхватываю Макса крепче — не позволю им забрать его у меня. Не позволю! Потом понимаю — это его руки… его слабые руки едва ощутимо пытаются меня обнять.

И вновь голоса заполняют голову. Кто-то кричит, чтобы вызывали скорую. Кто-то, что драка ещё не закончена. Кто-то требует оттащить меня.

— Хватит, — дрожащим шёпотом выдыхаю в грудь Максу, которая натужными рывками вздымается. — Пожалуйста… хватит.

Нахожу взглядом его заплывшие глаза, которые смотрят в мои, вижу, как на лицо покрытое кровью падают капельки влаги. На этот раз это не дождь — это мои слёзы, а я даже не понимаю, что плачу.

Дрожащей рукой касается моей щеки. Кадык вздрагивает, словно ему сглотнуть больно, рот приоткрывается, и Макс пытается что-то сказать, но выходит не сразу.

— Прости, — читаю по дрожащим губам.

Чьи-то пальцы резко хватают меня за волосы и рыков оттягивают от Макса. Падаю спиной на асфальт, пытаюсь подняться, вернуться к нему, спрятать его, защитить его… Но меня держат, а Макса уже нет на месте. С трудом удерживая равновесие, виляя из стороны в сторону и сплёвывая на землю комки крови, он вновь идёт на Ромыча, который стоит рядом со мной, держит мои волосы в кулаке и откровенно посмеивается над Максом.

— Мало тебе? Ещё хочешь?! — Ромыч отшвыривает меня в сторону и подзывает его к себе рукой.

Макс наклоняется, подхватывает с асфальта биту и продолжает, виляя, идти к Ромычу.

— Э-э-э, не дури! — слышится голос Дена. — Чувак, брось её на фиг!

Но Макс игнорирует, идёт на него, в одной руке сжимая биту, а второй держась за рёбра.

— Не дури, Макс! Брось её!

— Брось биту!

— Брось, тебе говорят!

— Убью на хрен! — орёт Ромыч взбешённо. — Либо убери железку, либо убью!!!

Макс замирает. И будто весь мир в моих глазах замирает вместе с ним.

Ещё шаг.

Смотрит на меня, только на меня… Рука разжимается, бита со звоном ударяет по асфальту, а Макс идёт ко мне. Опускается на колени, протягивает ко мне руки, а я из последних сил держу глаза открытыми. Никогда не испытывала такой боли… всё тело, разум, сознание — отрытая рана.

— Вызовите скорую… — словно шёпотом волн доносится до меня голос Макса. — Вызовите… кто-нибудь… для неё… скорую…

Глаза практически закрылись в ту секунду, когда решаю, что вспышка молнии вновь ослепила. Но это была не вспышка. Это была стальная бита, блеснувшая на фоне чёрного неба, словив блик света из окон дома.

Это была бита в руках больного ублюдка обрушившего её о голову Макса.

Он упал рядом.

Его лицо оказалось напротив моего.

Его выдох стал моим вдохом.

Мои слёзы утонули в лужи крови расползающейся вокруг его головы.

Его глаза закрылись одновременно с моими.

Игра закончилась. Мы все проиграли.

Глупые птицы…

Порой нас держат не клетки и не опаленные крылья. Порой мы сами выбираем жизнь взаперти. А когда небо, наконец, покажется прекрасным и удивительным, манящим, что сердце от счастья в груди затрепещет, мы устремимся навстречу солнцу, позабыв о том, что разучились летать.

ГЛАВА 41

События прошлого

— КОСТЯН! КОСТЯЯЯН!!! ПУСТИ, ТВАРЬ! КОСТЯЯЯЯН!!!

Колено сильнее давит в спину, прижимая меня к асфальту, шипит рация…

— Костяяян… — рыдаю. — Суки… СУКИИИ!!!

— Вызывай машину!

— Уже.

— Этого в отделение, — наручники защёлкиваются на моих запястьях. — Что со вторым?

Тишина.

— Скорая едет.

— Что с ним спрашиваю?

— Мне откуда знать? Сам иди, проверь!

«Костян… Суки… Суки, ненавижу!!!»

— Пусти, тварь!!! ПУСТИИ!!!

Игнор.

— Что с тачкой? Камеры?

— Камеры? Шутишь? Тут даже фонари через один горят! Жилая улица.

— Твою мать… и почему всё дерьмо всегда случается в мою смену?!

— Есть очевидцы, номера запомнили. Пробьём. Гнали как ошалелые…

— Костян… Костик… Живи… Живи…


* * *

«Есть очевидцы, номера запомнили. Пробьём. Гнали как ошалелые.»

«Костян… Костик… Живи… Живи…»

— Макс?.. Ма-а-акс! Я с тобой разговариваю! Максим!

Спускаюсь по ступеням полицейского отделения и молча направляюсь к патрульной машине Ярослава.

— Максим! — спешит за мной.

— Отвези меня, — не живым голосом.

— Куда? — Ярослав опускает руку мне на плечо и смотрит, будто понимает. Будто сочувствует, мать его! Буду ему не всё равно! Будто всем не всё равно!

— Отвези меня в больницу!

Молчит.

— Отвези меня к Косте! Чего не понятного, твою мать?!

Нависает над моим лицом и предупреждающе шепчет:

— Тебя выпустили под мою ответственность. Дело не закрыто. Разбирательства не закончились! На учёт тебя в любом случае поставят, но если ты продолжишь вести себя как последний баран рядом с отделением полиции, то я лично отведу тебя обратно и даже не пожалею об этом! На тебя все смотрят.

Приближаюсь к Ярославу ещё ближе, практически вплотную, смотрю на него во все глаза и яростно шепчу:

— Да и насрать.

Вздыхает:

— Нет смысла ехать в больницу.

— Я знаю, что меня не пустят в реанимацию. Но я должен быть рядом! Бля*ь, я должен быть хотя бы за дверью! Просто отвези меня туда!

— Нет смысла ехать в больницу! — повышает голос Ярослав и тут же себя корит за это: прикрывает глаза и потирает переносицу подушечками пальцев. — Максим…

Напрягаюсь:

— Не смотри на меня так.

— Максим…

— Нет.

— Да.

— Нет! НЕТ! — головой отчаянно качаю и посмеиваюсь, как идиот последний. — Нет. Это бред. Полный бред…

— Костя умер. Вчера днём. Повреждения мозга были критическими, врачи сделали всё, что было в их силах, но… Костя умер, Максим. Мне очень жаль.