— Что на нём? Что на видео?

— О, не думаю, что тебе будет приятно слышно насколько изобретательной и покладистой твоя сестра может быть в сексе. Или ты думала, она реально девственницей была? Не-не-не, не смотри на меня так, в тот раз я только снимал! Она была под таблетками, не помнит почти ничего, так что…

— Хватит, — автоматически запускаю руки в волосы и до боли в черепной коробке сжимаю в кулаках.

Боже… что же это происходит? Всё ложь, везде ложь, куда не посмотри. Изнасилования не было… Не было! Эта была уловка для меня, а теперь эта маленькая дрянь — моя сестра, беременна!

Полина… в кого же те превратилась? Во что превратила наши жизни?..

Ничего не понимаю. Я в ступоре. В умственной прострации.

Смотрю на Оскара расплывчатым взглядом:

— Я видела кровь у неё на ногах.

— В магазине розыгрышей много такой фигни.

— Она плакала. Рыдала на моей груди! Умоляла забрать её!

— Ну и?.. — скучающе фыркает. — Тебе лучше знать, чего её так прошибло. Я не знаю — не пробовал, но вряд ли подставлять родную сестрёнку таким жестоким образом — приятное занятие. Особенно, если ты ещё и в умате.

Она извинялась.

Вспоминаю — Полина несколько раз просила у меня прощение в тот злосчастный вечер.

— Ну… ещё она просила меня трахнуть её. Какую-то хрень про любовь несла, бр-р-р. Может ещё поэтому нервишки сдали? — смех Оскара больно ударяет по голове. — А я просто так не трахаю малолеток, вот такие дела. Обиделась на меня, наверное. Эй, солнышко, что с лицом? Расслабься, это всё в прошлом. Я ответил на твои вопросы? Мне нужно отлить.

— Почему Полина солгала мне? — пустым, бездушным голосом. — Для чего ей было подставлять Макса? Для чего было устраивать весь этот цирк?!!

— Э-э, тише-тише, чего раскудахталась? Ты тут вообще левым боком, солнышко. Тебя использовали, не поняла ещё?.. Если бы мозгов у Максимки было бы неемножечко больше, он бы сообразил, что переходить дорогу Ромычу и остальным — самоубийство. Макс накосячил, «залип» на птичку, игру до конца не довёл, подвёл нас одним словом, соответственно, придётся платить по счетам. Ставки, понимаешь? Большие бабки были вложены в тебя, а Макс практически спустил их в толчок. — Щёлкает языком. — Не-е-е, так дела не делаются.

— Вы ничего не боитесь, да? — шепчу с омерзением.

— Бояться? — смеётся отрывисто. — Кого? Ты понятия не имеешь, с кем связалась.

— И с кем же? — пытаюсь вытянуть из Оскара и эту информацию. — С уродами, что зарабатывают издевательством над подростками? Шантажируют их, запугивают! Живут за их счёт!

— Чего-о-о? — протягивает будто с умилением. — Пф-ф, да это просто развлекуха, солнышко. Бабки на ставки-то тоже брать где-то надо. Или думаешь, мы в порту все до седьмого пота вкалываем? Я что, идиот, по-твоему?

— И где же вы берёте деньги?

— Тебе-то что? Лично я твоей сеструхе ничего не толкал.

Вот оно.

— Ты про таблетки?

— Нет, про карамельки бля*ь. Хочешь права покачать, ищи того, у кого она их покупала, я малолеткам таблы не барыжу. Ромыча спроси, или Дена, — ржёт, — если жить, конечно, надоело. Слушай, — глаза щурит, — а может тебе самой попробовать захотелось, м? Могу и потяжелее чего раздобыть, мы и такое продаём. Повеселимся? Забьём на всех на фиг!

Так вот какое главное занятие у этих уродов — подростков на наркотики подсаживают. И почему я не удивлена?

— И как тебе? — удаётся даже мрачно улыбнуться. — Нравится жизни ломать?

В ответ лишь смеётся отрывисто.

— Рано или поздно вы все заплатите по счетам, Оскар. Тогда будет не до смеха.

— Ой, я тебя умоляю. Ты ведь не дура сдавать нас. Да и кому? Предкам? Полиции? Доказательства есть? Не-е-е, солнышко, пошевели извилиной и подумай, как следует, чем всё это может кончиться. Для тебя. Для сестры твоей. Для Яроцкого. Все вы не в выгодном положении.

Ладно. Того, что я узнала достаточно.

Пора играть дальше.

Пора зарывать себя ещё глубже.

— Ты так и не ответил: почему Полина подставила Макса? Какой ей смысл?!

— Какой смысл… какой смысл, — передразнивает меня, поднимается на ноги и разводит руками. — Я её попросил — она согласилась, вот и всё.

— Так просто? — поверить не могу.

— Ну, не совсем просто. Поплакалась мне немного о том, что не хочется снова тебя предавать, но в итоге… любовь — та ещё дрянь. Как и дружба.

— Что ты ей сказал? — жалким шепотом. И криком: — Что ты ей сказал?!

Раздражённо вздыхает:

— Во-первых, не ори на меня — неприятно. Во-вторых, она сама мне позвонила, попросила встретиться. Сопли пускала, уверяла, что по каким-то сраным причинам я должен быть с ней, или мне же хуже. Я предложил ей сделку.

— Сделку?

Гадко ухмыляется:

— Она говорит тебе, что это Макс трахнул её в туалете, а я, так и быть, потусуюсь с ней немного. Твоя сестра ещё глупее, чем я думал.

— Самая большая глупость моей сестры в том, что она влюбилась в такого урода, как ты.

— Да-а-а… это у вас семейное походу, — подмигивает, а я заставляю себя не реагировать на провокацию; говорить спокойно, как на деловых переговорах:

— Почему Макс ничего не отрицал?

Пожимает плечами с досадливым видом:

— Потому что идиот. Думал, так легко отделался? Расслабил булки, придурка кусок.

— Поэтому Ден отдал ему флэшку? Макс… он думал, всё закончилось.

— Вот я и говорю — идиот! — усмехается.

— Тогда что он скрывал? — голос начинает предательски дрожать. — Если мы говорили о разных вещах, о чём думал он?!

— А мне откуда знать? — криво ухмыляется. — Сестра твоя сказала, что он вас с ней рассорить не хотел. Приказал ей молчать, пока сам с тобой поговорить не решится. Сцыкло. Распереживался бедняга из-за того, как ты это воспримешь. Ты ведь не знала, что всё дерьмо, которое твоя сестра натворила, делалось под руководством Макса? Это он её компромат на тебя заснять заставил, сказку про изнасилование придумал, даже секс твоей пьяной сестры заснять приказал, а я всего лишь выполнял обязанности куратора. А ведь по сути это Макс Полину в клетку загнал, и тебя следом. Вот шкура-то и горела! А я, скажем так, всего лишь удачно воспользовался известной мне информацией, и у вас с Максимкой вышло ма-а-аленькое такое недопонимание.

— Но он не отрицал!

— А ты напрямую спрашивала?

Задумываюсь. И понимаю, что на эмоциях много чего наговорила, но конкретного вопроса так и не задала.

«… ради твоего же спокойствия. Я хотел сказать тебе… но потом, когда… когда вся эта игра осталась бы в прошлом.»

«… Лиза… это было ошибкой. С самого начала всё это было ошибкой. Я сожалею. Ты не представляешь, как сильно я сожалею…»

«… Полина была твоим билетом в игру! Я должен был это сделать…»

«Это ты от меня скрывал, Яроцкий? Это? Хотел уберечь? Хотел, чтобы я никогда не узнала о том, что моя родная сестра — лживая сука, предательница?.. Та, кем она стала по твоей вине!»

Как клубок не крути, а все ниточки, так или иначе, ведут к нему — к Яроцкому. Он главный катализатор всех этих событий.

Хватаюсь за голову и глубоко дышу, чтобы не грохнуться в обморок прямо на глазах у главной мрази во всей этой гнилой постановке.

— А как же видео? — даже глаз на него поднять не могу. — Видео…

Оскар тихонько посмеивается:

— Посмотри ещё раз. Многое в другом свете увидится. Очень удобно, знаешь ли, манипулировать Максом, когда в моём распоряжении две тёлочки с одинаковой фамилией.

— Ты говорил про… — язык с трудом поворачивается, говорить практически невозможно. — На видео… ты говорил, что Макс… что он…

— Трахнул Багрянову? Ну да, ты ведь поверила. Решила, что я про сеструху твою говорю.

Медленно качаю головой, и ответ тут же вспыхивает в мыслях на мой ещё не заданный вопрос.

— Да-да-да… — скучающе протягивает Оскар. — Полина не забыла уточнить такую маленькую деталь, как ту, что Макс успел тебя «распечатать», солнышко. Это так мило…

— Полина сказала тебе…

— Ты побледнела. Присядь.

— Отвали, — на ватных ногах отступаю назад, лишая Оскара возможности меня коснуться. Я сказала Полине, а она тут же доложила Оскару.

Боже… моя сестра — чудовище. Моя беременная сестра — чудовище!!!

— Ты всё продумал. Какая же ты… тварь.

Оскар театрально фыркает:

— Полегче на оборотах, солнышко. Я ведь и обидеться могу.

— А если бы Макс не согласился? — говорю сбито. — Если бы не возникло между нами недопонимания?

— И что? — усмехается. — Ты бы кому поверила: уроду втянувшему тебя и Полину в игру, или сестре, которую якобы этот урод изнасиловал в туалете. У тебя ведь даже мысли в голове не было, что всё это — чушь собачья. Что ложь Полины может зайти так далеко… Не-е-ет, ты не могла не поверить. Ей не было смысла лгать.

Не было. В этом я себя и уверяла. Ей не было смысла лгать. А теперь понимаю, вот он — её смысл, стоит передо мной и победно скалится.

Оскар прав. Я бы в любом случае не поверила Максу. Я просто не имела права усомниться в слезах, в искренности, в горе Полины, которая… которая просто продолжала искусно лгать.

— Ну, раз уж наша беседа подошла к концу, позвольте откланяться? — сколько улыбаясь, Оскар заводит руку за спину и совершает поклон в мою сторону. Подходит ближе, склоняет голову набок, хмуря брови, и провожает взглядом слезу медленно сбегающую по моей щеке.

— Солнышко, — говорит с лживым сочувствием, — не плачь, ты разрываешь мне сердце. Ну, хочешь, — достаётся из кармана штанов маленькую открытку с изображением птички в клетке и протягивает мне, — сама вручишь Максу пригласительный, м? Всё ради тебя.