В один из таких безмятежных моментов раздался звонок Алисы. Анна как раз взяла с собой телефон, потому что они с Романом поехали шляться по магазинам, пережидая самое пекло.

– Лис, ты??? Привет! Что-то случилось? – Анна удивилась, как будто ей звонило НЛО с другой планеты.

– Аня, привет, я так по тебе соскучилась! Я правда старалась тебя не беспокоить все эти дни, но уже кажется не могу держать все в себе! У меня для тебя не очень хорошие новости! Когда вы прилетаете?

– Блин, а что случилось? Мы прилетаем семнадцатого, еще четыре дня осталось. Ужасно не хочется обратно! Рассказывай, раз уж начала!

– Короче, слушай, к нам в закупки на место руководителя поставили аудитора. Он сегодня уже второй день как вышел! И он уже с твоим директором спелся, а может, и раньше был знаком, не знаю. Он такой противный, такого важного из себя строит! Уже всех по очереди отсобеседовал, как будто решает, кого оставить, а кого убрать. Сразу слухи поползли, что он будет менять всю команду и набирать своих людей. Короче, Ань, это же конец нашему «свечному заводику», ты же понимаешь!

– Лис, слушай, жесть какую ты рассказываешь. Неужели все так плохо? И он прямо серьезно настроен, да?!

– Да он с порога начал воевать! Так и говорит прямым текстом, что он научит нас работать, а кто не захочет учиться жить по его правилам – он никого не держит, «дверь вон там», говорит! А еще он, походу, грек. Дамианос Александрович ПулИ с ударением на последний слог. Пипец имечко, да? Сказал, что мы можем называть его просто Деймон. Ань, приезжай поскорее, я тут без тебя сдохну скоро, хотя сама недавно из отпуска. У меня еще депрессия после расставания с Филом, не хватало еще работы лишиться!

– Лис, я тебя понимаю. Ты держись! Я скоро приеду, вместе что-нибудь придумаем.

Девушки попрощались, Анна с мрачным видом села прямо на парапет, невидящим взглядом смотря на темный экран айфона. Как же не хочется в темную холодную бесснежную Москву, вставать чуть свет и тащиться на ненавистную работу, где беснуется ее полоумный директор, и теперь еще этот воинствующий грек! «Ехал Грека через реку…» Наверняка это добром не кончится.

– Милая, все в порядке? – Роман подошел сзади незаметно.

– Да полная жопа на работе…

– Я уверен, ты справишься! – банальное утешение от Романа прозвучало так, как будто ему было совершенно безразлично, что там у Анны стряслось, и подробностей он знать не желает.

– У меня нет выбора… Ладно, пойдем.

И они провели еще три с половиной дня в обществе друг друга, но Анна мыслями была уже там, в ноябрьской враждебной Москве, готовая к любому повороту событий, даже самому нехорошему. Предположить, что же на самом деле готовила Анне судьба, было невозможно – она была слишком зациклена на неприятном сценарии.

-15-

Рейс из Хошимина в Москву задержали на пять с лишним часов. Прилетели в Москву поздно вечером, уставшие и грязные, еще пылающие внутренним жаром после вьетнамского зноя. Приняли душ, завалились спать, назавтра было на работу.

Роман воспринимал житейские перемены со стоическим спокойствием – делу время, потехе час. Анна же погрузилась в печальный транс, оплакивая прошедший отпуск, с упоением вспоминая лучшие моменты, и предаваясь бессмысленным грезам о том, как бы она провела это время, если бы оно еще только было впереди. А при мысли о выходе на работу ее и вовсе охватывало беспокойство.

Долго ворочалась в постели, не могла уснуть, довертелась до будильника, сделала короткую утреннюю зарядку, после душа сразу оделась и, попрощавшись с еще валявшимся в кровати Романом, выбежала на улицу и села в машину, делая вид, что пронизывающий ветер и темнота ее не касаются. Замерзнуть и правда не успела, азиатское тепло всегда продолжает согревать изнутри еще неделю-две после возвращения в родные холода.

Анна приехала на работу вовремя, дорога заняла чуть меньше часа, что можно было считать большой удачей. Из Химок до Удальцова можно было добираться и два. Компьютер с первой попытки не поддался – забыла пароль. «Отлично отдохнула! Это верный признак!». Надо было бы первым делом пойти поздороваться с Алисой, но там этот Демон, или как там его, и Анна заранее его боялась. Показаться в их блоке – значит, непременно нужно будет пройти церемонию знакомства с Демоном. Ладно, как говорят студенты, «перед смертью не надышишься».

Зашла в блок, где сидели «закупки», загорелая, уверенная в себе, делала широкие шаги, улыбаясь и смотря прямо перед собой. Зашла в блок закупок, громко поздоровалась со всеми – голос чуть дрогнул, но никто не должен был заметить. Подошла к Алисе, поднявшейся ей навстречу, чмокнула в щеку, приобняла. Коварный Демон наблюдал за всем со своего места, бесцеремонно повернувшись на стуле лицом к Анне и фиксируя каждый ее шаг и жест с демонстративной полуулыбкой. Она не смотрела в его сторону, но видела его боковым взглядом, и, закончив с Алисой, твердым шагом направилась к нему, стараясь не обращать внимания на пронизывающий взгляд черных глаз. Дамианос поднялся со своего места, и Анна решительно протянула ему руку для рукопожатия. Постаралась продемонстрировать ему твердость, как это делают мужчины, не дав ладони по-женски обмякнуть в руке грека.

– Добрый день, меня зовут Анна Беркут. Я отвечаю за протокол и связи с общественностью. Мы плотно взаимодействуем с Вашим отделом, как Вы, полагаю, уже знаете.

– Очень приятно, Анна. Меня зовут Дамианос ПулИ, с ударением на последний слог, для Вас – просто Деймон. Ничего, Вы привыкнете, Анна. Это греческое имя, досталось мне от матери-гречанки, так же, как и фамилия, что в переводе с греческого означает «Птица высокого полета». Про меня Вы, полагаю, тоже уже немного знаете – на прошлой неделе я в роли аудитора временно возглавил отдел закупок. Кроме того, по решению руководства, я буду курировать также и ваш отдел, так что предлагаю Вам прямо сейчас попить кофе, чтобы обсудить детали нашего взаимодействия.

– О, я только что из отпуска, у меня столько дел, наверное, накопилось. Давайте в другой раз?

– Анна, это не обсуждается. К тому же я в курсе, что Вы отсутствовали, и, обещаю, беседа времени много не займет. С собой можете ничего не брать, записывать ничего не придется, и – я угощаю, так что кошелек тоже не понадобится.

И она пошла вслед за Демоном, как она его теперь про себя называла, на негнущихся ногах, гадая, о чем он будет с ней разговаривать. Они спустились в местную кофейню, взяли по черному «американо» и сели друг напротив друга за небольшой тесный стол. Он начал разговор непринужденно, для начала расспросив ее об отдыхе, а затем перешел к собеседованию. Попросил привести примеры проектов, которыми Анна больше всего гордится. Поинтересовался, все ли ее устраивает в работе и какие у нее цели на ближайшие три года. Анна отвечала с достоинством, как будто заранее готовилась к этому спонтанномуинтервью.

– Анна, я предлагаю для удобства сразу перейти на «ты». – Дамианос не стал дожидаться Анниного согласия, по жизни привыкнув к тому, что одного его решения обычно бывает достаточно, и продолжил. – Для тебя не должно быть секретом, что твой директор тобой не доволен и будет пытаться убрать тебя в ближайшее время. Обо мне тоже ходят разные слухи, вплоть до того, что я собираюсь привести сюда свою команду. Я позволю себе немного уточнить – я планирую создать сильную команду, и, если для этого придется с кем-то расстаться, и кого-то заменить, я это сделаю. О твоем опыте я наслышан, и тебя я бы хотел поддержать. Я собираюсь дать тебе шанс. Покажи мне, на что ты способна, и я смогу переубедить твоего директора.

– Спасибо, Дамианос, очень Вам… тебе заранее признательна. Постараюсь тебя не подвести. – За нейтральным ответом Анна скрыла возмущение: «Да кто ты такой, чтобы я тебе что-то доказывала! Да надоело уже всем и все доказывать! Может, прямо сейчас уволиться?» – Спасибо за кофе, Дамианос.

– Я же просил – Деймон. На здоровье, Аня. Рад, что мы обо всем договорились. Ну тогда идем наверх! Нас ждут великие дела!

Впрочем, не прошло и недели, как Анна втянулась в офисную рутину, они с Алисой снова стали как раньше не-разлей-вода на работе, только вот обедать тет-а-тет у них больше не получалось – Деймон завел правило, согласно которому «команда должна обедать вместе», и теперь они предавались короткой трапезе впятером – он, Алиса, Анна, и Света, протеже Анниного директора. Света отвечала за направление, параллельное Анниному – их разделили по секторам на нефть и газ, и их сферы деятельности почти не пересекались. Света, в отличие от Анны, страшно лебезила перед директором, чем и снискала его расположение к себе.

Всячески промоутируя Свету, директор принялся рьяно убеждать нового куратора – грека Дамианоса, чтобы тот делал ставку на Свету, а Анну, а заодно и Алису, с которой они «спелись не к добру», уволил, заменив на более сильных сотрудников. Дамианос внимательно выслушал, а поступать решил по-своему.

На собраниях, которые он теперь проводил еженедельно по понедельникам, стало доставаться больше всего Свете. Она и правда не на все вопросы отвечала по существу, но и не молчала, а все-таки пыталась выкрутиться, а Дамианос терпеть не мог, когда говорят неконкретно, и приходил в бешенство, повышал на нее голос, доводил до того, что ее шея и грудь в декольте покрывались красными пятнами от волнения, а глаза наполнялись непрошенными слезами. Света пыталась лебезить и перед Дамианосом, но выбрала не тот метод – если что-то и нужно было делать, так это кокетничать. Прилюдная порка Светы перед всей командой происходила не раз в течение первого месяца их совместной работы. А в конце месяца Света объявила, что беременна, и с того дня весь срок беременности почти непоявлялась на работе, договорившись с семейным врачом ее гражданского мужа насчет больничных.

Правда, целенаправленно «выживать» Свету грек начал не сразу. Сначала она приглянулась ему даже чуть больше остальных девушек своей выразительной наружностью – стройная, с фигурой «песочные часы», приятным маленьким личиком и пухленькими губками, щедро накачанными «гиалуронкой», отчего вид у нее был всегда обезоруживающе беспомощный. Дамианос решил приударить за подчиненной, позволяя себе откровенные комплименты, предлагая оставаться после работы, чтобы помочь ему вникнуть в какие-то документы, «в которых только она одна может разобраться», «когда никто не будет мешать», и тогда придвигал свой стул вплотную к ее, и наклонялся так, чтобы она могла чувствовать его дыхание на своей вздымающейся груди, вжатой между пуш-апом и тугим вырезом, и готовой того и гляди непослушно выпрыгнуть наружу.