— Я не хотела принимать участия в убийстве, Алан.

Прекрасно расслышав, как напряженно звенит ее голос, он тем не менее лишь недоверчиво рассмеялся в ответ.

— Если бы я не приехал в эту долбаную Шри-Ланку, убитой была бы ты, дорогая моя. Когда вовлекаешься в игры больших мальчиков, приходится принимать на себя и последствия этих игр. Вот почему я изначально не хотел, чтобы ты была номером вторым. Если ты припомнишь, что происходило раньше, то поймешь: я пытался заполучить кого-нибудь другого, но только не тебя. Но нет! Миссис Жена Преступника пожелала вмешаться во все — и видишь, черт побери, что из этого получилось? Ты же знаешь, в чем твоя проблема, не так ли? А пытаешься винить кого угодно, но только не себя. На самом деле тебя также можно обвинить, как и других. Твоя вина даже больше — потому что ты взялась за то, к чему совершенно не была готова. А теперь кое-кто сдох. Большое дело!..

Разве ты не можешь понять такой элементарной вещи: если кто-нибудь попытается остановить прыжок в движении, то его попросту застрелят? Пошевели мозгами, черт бы тебя побрал! Ты же была со мной, когда мы покупали оружие. А теперь тебя пробил понос. Да, именно так! У тебя не больше шансов остановить этот прыжок, чем при попытке оттянуть Второе Пришествие, дорогая. Единственный способ остановить его — это подставить всех участников. С того момента, как ты это сделаешь, мы все начнем мстить тебе. Включая меня! Запомни это, Донна, и держи свою пасть на замке, а задницу — за закрытыми дверями, пока все не кончится. Хорошо?..

Из-за тебя уже свершилось одно убийство, и я не думаю, что ты хоть в малейшей степени желаешь стать инструментом следующего. И меньше всего — инструментом своего собственного! Джонни позаботится о том, чтобы тебя пытали, а потом убили, если из-за тебя его разлучат с женой и детьми. И это покажется тебе раем по сравнению с тем, что приготовят для тебя другие!..

Сердце Донны ушло в пятки. Она смотрела в окно машины, пытаясь удержать слезы отчаяния и страха, потому что понимала: все, что говорил Алан — правда. Она не могла подвести этих людей, потому что сама принимала активное участие в прыжке: «Я сама запустила часовой механизм, и теперь могу лишь терпеливо ждать, пока он остановится… А он остановится лишь тогда, когда Джорджио окажется в Ирландии».

Голос Алана прервал ее мысли.

— А как ты думаешь, что скажет Джорджио, когда узнает, что его брат мертв, а? И что так называемый его отель сровняли с землей? Попробуй-ка отмазаться от этого, миссис Длинный Язык! Потому что он обязательно об этом узнает, можешь не волноваться на этот счет.

Донна по-прежнему молчала. Выпустив из себя лишний пар посредством длинной речи, Алан взглянул на нее краешком глаза и почувствовал острую жалость: «Она чрезмерно наивна, себе же во вред. И это было проблемой с самого начала. А теперь мне приходится запугивать ее, чтобы она сидела тише воды ниже травы, пока я не разберусь с Джорджио до конца. Потому что сейчас, когда Стефан Брунос мертв, все мы попали в большую беду…

Единственная надежда — на Ника Карвелло. На Ника, ненависть которого к растлителям, занимающимся порнографией с участием детей, просто легендарна. Только он может все спасти».

Впервые за много лет Алан Кокс и сам был испуган, прочем смертельно испуган. И все из-за женщины, что сидела в настоящий момент рядом с ним. «Если бы я был другим человеком, — подумал он, — то надавал бы ей по башке. И давно бы надавал».

Он посмотрел на окаменевшее лицо Донны и сказал себе: сейчас она в первый раз платит за все.


Долли услышала, как в замке поворачивается ключ, и замерла в ужасе. После последнего посещения этого дома Большим Пэдди она жила в смертельном страхе, что он вот-вот вернется как только узнает, что она ему солгала.

Донна вошла в теплый дом и сразу попала в объятия плачущей Долли.

— О, Донна! Донна! Как я рада тебя видеть, дорогая!

Донна осторожно высвободилась.

— Успокойся, Долли. Я пыталась позвонить тебе из Шри-Ланки, но телефоны там так плохо работают. Приходится бронировать время звонка заранее. И я могла оказаться дома раньше, чем сумела бы позвонить. Если ты понимаешь, о чем я… — Она пыталась поднять расстроенной женщине настроение.

Долли прошла в кухню и дрожащими руками поставила чайник на плиту.

— Здесь были неприятности, Донна. Приезжал Пэдди в паре с Дэви Джексоном, искали тебя. Он… Он угрожал мне, Донна! Пэдди угрожал мне, представляешь? Он схватил меня за волосы…

Голос Долли сорвался от волнения, и она опять расплакалась. Донна напряженно пыталась понять, о чем ей говорит Долли.

— Пэдди? Пэдди напал на тебя?

Долли возбужденно кивнула.

— Он требовал, чтобы я сказала, где ты, Донна. А также с кем ты. Я солгала ему, что ты, дескать, поехала в Ливерпуль с Аланом Коксом. Я же не знала, что еще сказать! Они хотели узнать, где он, и все. Он был просто синюшный, Донна. Мне показалось, что Пэдди был способен меня убить!..

Донна опустилась на кухонный стул. Мысли ее метались: «Какого черта тут произошло? Кажется, мир сошел с ума. Если бы я не поехала в Шри-Ланку, ни одного из неприятных событий последних нескольких дней не случилось бы. В любом случае Алан был прав, когда говорил мне это. Я создала массу проблем, когда пыталась все разворошить и слишком многое узнать. Но что еще я могла сделать? Ведь они вовлекли в это маленьких детей. Малышей!.. Мне нужно было со всем этим разобраться. Ни одна женщина не решилась бы пустить такое дело на самотек. Ни одна женщина в мире… Даже такая женщина, как Кэнди, — напомнила она себе. — Кроме тех местных, которые продавали собственных детей, как какую-то грязь, взятую из-под ног!.. Мира Хиндли не такая уникальная злодейка, какой ее выставили люди. Много еще есть на свете людей вроде нее — достаточно хладнокровных, чтобы причинить вред ребенку. И неважно, намеренно ли они это делали или нет, собственными ли руками или поручали другим делать это черное дело. Ребенок страдал в любом случае уже при одном только их попустительстве….

— А Дэви Джексон был с ним, ты говоришь?

Долли кивнула.

— Он пытался остановить Пэдди. Это отчасти оправдывает его, Донна, ведь он пытался остановить Большого Пэдди!

— Это так много с его-то стороны, могу заметить! Он ведь не испытывал такой жалости к детям, которых использует.

Лицо Долли сморщилось от недоумения.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю о борделе в Шри-Ланке. О порнографических снимках детей, которые по телефонной линии поступают из Азии в Англию. О том, что они снимают порнофильмы, записывают их на диски, а потом отправляют в порнографические журналы для педофилов и продают по всем Британским островам, рассылая их в почтовых заказах. Я говорю о Джорджио, Пэдди, Дэви и обо всех других, кто в этом замешан. Вот о чем я говорю, Долли! Ты все время была права.

Лицо Долли на глазах Донны осунулось.

— Значит, Джорджио замешан в этом? Он стоял за всем этим…

Донна утвердительно кивнула.

— У меня было такое чувство насчет него… — сбивчиво произнесла Долли. — Не знаю почему, но просто я об этом знала. Все это — крупный бизнес. Нет ничего удивительного в твердом намерении Пэдди выяснить, что происходит.

— Да, это крупный бизнес. И Джорджио очень хотел сделать его таким крупным: он даже ободрал все свои дела здесь, чтобы развернуть тот бизнес. Наверное, я была глухой все эти годы. Глухой и слепой. Долли, как же я могла все эти годы жить с человеком и не понимать, что он мразь?! Кусок дерьма!

Долли, тяжело дыша, положила ладонь себе на грудь. Она забыла о собственном страхе, глядя на несчастную женщину с разбитым сердцем и израненной душой.

— Он не всегда был мразью, Донна. Проблема Джорджио в жадности. Он с детства отличался жадностью. А жадные люди творят ужасные вещи. Ты помнишь его несколько лет назад? До того, как развернулся строительный бизнес? В те дни он, по-моему, был неплохим человеком.

— Ой ли? — фыркнула Донна. — Боюсь, он был настолько хорош, что ухлестывал за всем, что двигалось. И при этом не попадался. Вот в этом деле он действительно отличался… Ты знаешь, что я чувствую, Долли? Ты даже не можешь представить, что я сейчас чувствую! Я выяснила, что двадцать лет своей жизни растратила впустую. И ради кого? Ради мрази… Ради куска дерьма… Ради греческого сутенера! Попробуй представить себе, что может чувствовать человек, над которым все вокруг за глаза смеялись, причем все эти годы: глупая Донна, идиотка в „Мерседесе“!.. Хорошо одетая, пррекрасно воспитанная жена самого величайшего негодяя, из всех, кому Бог когда-либо позволил родиться на земле. И знаешь, что хуже всего? — с горечью призналась Донна. — Я смотрела на многих людей, как на Кэрол Джексон, — сверху вниз. Я думала она — такая же серость! Только потому, что у меня имелась степень, я была уверена, что намного умнее всех них. И все же у Кэрол Джексон больше соображаловки, как она это называет, в ее мизинце, чем у меня во всем теле! Я бесполезная задница. И Джорджио использовал меня для прыжка, понимая это. Он понимает: я достаточно глупа, чтобы поверить во все, что он плетет мне… О, к черту чай, — решила вдруг Донна. — Давай-ка выпьем виски, Долли! Мне надо тебе рассказать еще много чего.


Кэрол Джексон искоса поглядывала на Дэви, накрывая для детей чай на кухонном столе. Дэви грыз большой палец правой руки, что всегда являлось у него признаком возбуждения. Кэрол спросила себя: „Что его тревожит?“

— С тобой все в порядке, Дэви?

Он молча смотрел в окно, игнорируя ее вопрос.

— Дэви! Я спросила: все ли с тобой в порядке? — повторила она вопрос.

Только тогда он перевел взгляд на нее. Голубые глаза его были подернуты дымкой отчаянного страха. И Кэрол опустилась на колени перед его стулом.