– Кто такой? – сказал над Костиным ухом сиплый голос.

– Хрен его знает, – мягко парировал Лева.

Левин голос Константин узнал бы даже на другом свете. Да мало ли водится в природе укромных местечек, куда может спрятаться уставший от жизни мужчина. Константин едва пошевелился, стараясь не выдать себя и своих желаний. Не хотел показывать, что он все слышит. Костя пытался понять, где он находится. На рай не похоже. А в аду не бывает линолеума. Бывалые люди сказывали, что там одни костры и сковороды. А линолеума там и в помине нет. Константин валялся на склизком полу, холод пронзал тело острыми иголками. Константин знобко задрожал. Согреться бы.

– Подними его, он же замерз. Пол холодный. Чем ты его огрел, брат? Он сейчас дуба даст, смотри, как его дергает, – укоризненно сказал Лева и подошел к новому потерпевшему. Потрогал горячей ладонью мокрый лоб Константина, положил палец на шею, пульс тонко забился, выкидывая наружу потоки жгучей обиды.

– Жить будет, крепкий, – сказал Лева, приподнимая миллионерскую голову, – кажется, я где-то его видел. Когда-то. Давно. Не помню где. Знакомое лицо. Почти родное.

Это не лицо было родное. Лева ощутил запах Валентины. Чутье у капитана было звериное, он умел распознавать запахи на третьи сутки после пребывания человека в помещении. И ни разу не ошибся. Но не мог предположить капитан, что Константин провел бок о бок с женой капитана много часов. И под дождем. И под снегом. И в тепле. Весь пропитался Валентиной с головы до ног. Даже душа Константина пахла Валентиной. Сумела простая женщина пробраться в мужское нутро. Не каждой женщине такое удается, если представительница слабого пола осилит премудрости обольщения, не будет ей равных среди подруг. Никогда не будет.

– Лева? – сказал Константин и замер.

Миллионер испугался собственного голоса. Слишком слабый, чересчур тонкий. Какой-то уязвимый голос. Костя испугался самого себя.

– Ну Лева я, – согласился капитан, – а ты кто? Откуда взялся, пижон?

Пижоном Константин себя не считал. Пальто от Кардена. И пиджак от него же. И ботинки. И кашне. И борсетка. Облачение одной фирмы. Но это не пижонство. Так себе. Легкий форс. Почти мажор. Многим кажется, что небрежное отношение к жизни дает удобная одежда. Это поверхностное мнение. Удобная одежда, в которой спокойно и от души можно валяться на полу, а после в ней же ехать в «Мерседесе» и заседать в президиуме, дает ощущение свободы. Свободно двигаешься. Куришь. Пьешь. Обольщаешь женщин. Удобно и очень дорого. Запредельные цены. Константин увидел на потолке удаляющуюся Валентину и замычал от отчаяния.

– Я выкуп принес, – сказал Константин.

И Валентина остановилась, обернулась, посмотрела прямо в глаза. Она обернулась, созданная чужим воображением, но сделала это настолько явственно, что Константин едва не утратил окончательно остатки разума.

– Да ты что! – восхищенно прошептал Лева. – Так тебя Валюха прислала? Молодец!

Константин мысленно кивнул. Капитан прав. Как всегда. Благородный рыцарь.

– Валюха, – сказал Бронштейн, приняв кивок Константина за подтверждение. – Родная. А где она? Что с ней?

– Она у ментов, в управлении, – вежливо подсказал миллионер.

И Константин оживился, заметив, что капитан помрачнел. Любое упоминание об управлении вызывало у Левы приступ язвы, хотя желудок у него был отменный. Это язва была мнимая, видимо, на нервной почве.

– Хреново, – насупился капитан. – А зачем она туда поперлась? Ты не знаешь?

– Чтобы спасти твою шкуру, – ответил Константин, – вот и пошла прямиком к начальству.

– А оно что? – Капитан еще больше побурел, налился краской, надулся, глаза из орбит выкатились.

Константин даже отвернулся. Не дай бог встретиться с ментом лицом к лицу. Это плохая примета. А встреча с плохим и злым ментом – вдвойне плохая примета. Во сне этакое приснится – в поту проснешься. С криком и воплями.

– А оно ничего, – хихикнул Константин, оглядываясь по сторонам.

Глаза потихоньку ощупали стены и добрались до угла, где стояла притихшая Оксана. Девушка во все глаза смотрела на капитана, обжигая его внутренним огнем, будто в жаркий день собирала солнечные лучи в увеличительное стекло. Оксана угрожала пожаром. Счастливый капитан. Даже в засаде себе девушку отхватил. Просто так. Без всяких денег. Что в нем такого есть необыкновенного и за что его девушки любят? Костя завистливо вздохнул. Он обязательно поймает на крючок жену капитана. Желанная Валентина сама прикусит наживку, заглотнет и будет счастлива. А приманка станет ловушкой. Константин заранее предвидел благоприятный исход дела. Он привычно запланировал успех. Иначе не стал бы швыряться деньгами. Лева был лишним звеном в любовной цепочке. Его нужно удалить, как больной зуб. Валентине будет гораздо лучше без Левы. Она пропадет с ним. Зачахнет. Такая редкостная женщина имеет право на обычного миллионера. Она его заработала. За Константином давно водилась вредная привычка улаживать чужие дела посредством удаления лишних членов. Это было основным правилом любой операции. Лишняя деталь в механизме служит помехой. Источник раздражения необходимо ликвидировать.

Воспитателями и учителями нового русского миллионера были вполне достойные люди. Степенные и благочестивые. Иван Лукьянович Тараскин. Отец Валентины. Тетя Феня. Родная сестра матери Константина. Это были благородные люди. Вполне. Но прожили скудную жизнь в коммунальной квартире. Тряслись над каждой копейкой. Недоедали. Недосыпали. Маленький Костя слышал сквозь сон шелест бумажных денег, звон металлических монет. Эти звуки сопровождали его детские сны. Память отложила в своих загашниках сокровенную мелодию. Деньги складывались в мешочки, сшитые из полотняной ткани. Из такой ткани шили в ту пору простыни и пододеяльники. Константину не нравилась серая и скудная жизнь. Он хотел построить для себя иной мир. И в этом мире не будет скудости, скопидомства и жадности. Там все будет подчинено другим законам. Он создаст царство благополучия и процветания. С двенадцати лет трудился Костя над созданием собственного государства. Сам себя назначил вождем. Пусть ненавидят. Лишь бы боялись. Ему нравились эти слова. Они распаляли сознание. Заставляли ненавидеть тех, ради кого он старался. Ненависть заставляла Костю работать на износ. Годами он не знал, что такое отдых, нормальный сон, хорошая еда. Лишь к тридцати годам Костя заставил себя изменить имидж. Из страстного фанатика-трудоголика он трансформировался в капризного сибарита. Но это была всего лишь внешняя оболочка. Маска. Одеждой он прикрывал свои комплексы. Стыд. Горечь. Обиду. Его государство оказалось карточным домиком. Подвластные ему люди беззастенчиво обворовывали империю, пользуясь любой возможностью. Константин все знал про подданных ему людей. Знал, что они воруют. Знал, что они ленивы. И ничего не мог сделать. Император не мог заставить людей быть честными и преданными. Они не работали, лишь создавали видимость, словно играли в спектакле. Только люди были без масок. Им нечего было скрывать. И незачем прикрываться. А Константин был вынужден находиться в маске. Днем и ночью. Люди не выдержали испытания благополучием. Они подорвали его веру в будущее. Но был на земле тот единственный человек, с которым Константин мог быть искренним, мог на минутку снять маску, чтобы избавиться от больного разочарования. Валентина. Валя. Хорошая женщина. Добрая. Не жадная. Не стерва. На этом все добродетели Валентины заканчивались. Ей для полного счастья одного Левы достаточно. Капитан был самой заветной звездой для Валентины. И это знание больно ранило самолюбие Константина. Он хотел добиться любви и поклонения. Хотя бы один человек должен выразить ему благодарность за непосильные труды. За голодные годы. За труд и боль. Пусть хоть Валентина скажет спасибо за вклад в строительство нового царства. Ведь ни один человек из подчиненных не способен оценить труд Константина. Они пользуются результатами труда его рук и мозга и при этом ненавидят его, как когда-то он сам ненавидел их. Ненависть догнала его на определенном витке. Она сыграла с миллионером злую шутку. Чтобы снять с себя груз прожитых лет, Костя изредка выходил на паперть. Его богатство начиналось там. Теперь ему не нужно было мокнуть под дождем. Но иногда ноги выводили его на знакомый пятачок перед церковью. И он жадно собирал дань с жителей города, а они щедро ссыпали на его ухоженную ладонь деньги, будто хотели избавиться от него таким образом. Навсегда. На сером замызганном асфальте Константин встретил свою любовь. Он увидел Валентину. И полюбил ее. Сразу. Безоговорочно. Ради спасения любимого человека эта добрая женщина вставала на колени, не замечая изнуряющей сырости, вообще она отказалась от себя, от своей сути ради Левы. Она растворила себя в любимом мужчине. И Константин решил приобрести себе в усладу новую забаву. Старые игрушки больше не радовали. Они лишь растравляли душу. Гнилая империя. Ленивые и злобные подданные. Даже деньги стали обычной пищей, они не утоляли голода. Когда много денег, чересчур много, это тоже плохо. Константину не хватало любви.

– Скоро придут за тобой, потерпи малость, – сказал Константин, и в его голосе прозвучала явная угроза, дескать, недолго тебе сидеть осталось, капитан.

– Ты зачем пришел? – спросил Лева и обернулся.

На них надвигались тени. Громадные, зловещие тени. Они плыли и плыли, вокруг все почернело. Оксана исчезла за пеленой черных теней. Первым навис Витек, за ним Санек, Колек. Совок замкнул процессию. Стал в хвост очереди. На заднем фоне мизансцены бестолково мельтешил отставной полковник. Он тайком выполз из подвала, пользуясь удобным моментом. На старика никто не обращал внимания.

– Гони бабки! – громогласно потребовал Витек и протянул руку.

Сухая жилистая ладонь приникла к лицу богача. Как хорошо знал Константин этот заманчивый жест. Жест не просил. Он требовал. Выхватывал. Из души. Изо рта. Из печени. Да не мог Костя положить в чужую ладонь даже мелкую монету. По состоянию души. Это было выше его сил. Он мог повернуть реку вспять. Мог свернуть гору. И не одну. Он легко бы взлетел в небо, презрев силу земного притяжения, приложив для преодоления нечеловеческие усилия. Но положить в жаждущую руку кусок хлеба… Нет. Это непреодолимо. И Константин сунул в жесткую ладонь фигу. Конфигурацию из трех пальцев. И тут же получил тычок в челюсть. Слабый такой тычок, но ощутимый. Челюсть захрустела. В голове что-то сдвинулось, зашумело, загудело, во все стороны покатились винтики, колесики, шестеренки, создавая вселенский хаос. Бардак в голове одного человека олицетворяет хаос во всей Вселенной. Человек потерял почву под ногами. Земля больше не притягивает его. Безголовый человек летает вверх ногами. Константин потянулся к потолку, но жилистая рука крепко ухватила его за воротник пиджака. Карден хлипко затрещал. Казалось, трещит все подряд, затылок, челюсть, Карден. По всем швам.